Форум любителей стихов

Более ранние тиамфы в другой теме лежат.

Исчо! Исчо! Это разве все?! Я скачаю, чтобы порциями в мозг закладывать! Отлично!

А не поговорить ли нам о твердых формах, друзья?
Конечно, немного смешно говорить о твердых формах, когда уймища людей понятия не имеет, что такое вообще стихи. Но я все-таки не теряю надежды, что эта уймища со временем поубавится, а беспомощные ля-ля-ля вроде «Легко читать ее стихи, Пиши, Марьюшка, пиши!» превратятся в действительно достойные, красивые, исполненные смысла и мастерства строки. Хотя бы у некоторых.
Для начала следует уяснить, что поэзия предъявляет автору серьезные формальные требования. Истерики начинающих авторов по поводу «что вы лезете со своими рифмами или ритмикой» – не к месту. Стопность, ритмика, клаузула, размер и рифма – краеугольные камни в той же степени, что и образность или тематика. Попытки компенсировать неумение работать с формой за счет «вложения души» обречены на поражение. Ведь настоящие поэты тоже вкладывают душу! Только они ее вкладывают в мастерские, изысканные строки, а не в корявые и безграмотные…
Строго говоря, если мы собираемся писать стихи с классическим размером и только, то умение отличать ямб от хорея нам не очень пригодится. Достаточно уметь выдерживать выбранные размеры и схему рифмовки. Однако размер, строчность и схема рифмовки – основа для многих «твердых форм» поэзии.
Чем твердые формы отличаются от просто классических? В твердых формах и твердых строфах содержится, как правило, определенное количество строк, имеется строго определенная схема рифмовки, особые требования к размеру. Например, французская балладная строфа пишется только анапестом, причем в четных строках – 3 стопы, в нечетных же – 4. В чосеровской строфе – 7 строчек. В онегинской – 14… Боюсь, душеписы и формобояльщики тут же скажут, что это им не подходит. Да ради Бога. Твердые формы – идеальный полигон для оттачивания творческого мастерства (которого у душеписа не может быть по определению), они дисциплинируют руку, научают соотносить вдохновение и форму, в конце концов, дают бесценный опыт продумывания творческого замысла в комплексе: и по содержанию, и по образу, и по форме.
В течение веков поэты использовали только твердые формы. Новое время принесло либерализацию поэтического слова. А в Серебряном веке заново вспыхнул интерес к твердым формам; именно эта эпоха дала нам настоящий расцвет современной русской литературы, заложила основы современной образности, новое понимание техники, разнообразие тем.
Наконец, твердые формы – это же очень интересно…
Самая известная из твердых форм – это сонет. Первый из известных сонетов был написан Якопо да Лентини в XIII веке. Лентини был придворным короля Сицилии Фридриха II и поэтом «сицилийской школы». С тех пор практически нет поэта, который бы не писал сонетов.
С одной стороны, данная форма очень требовательна. С другой же – сонет выполняется по определенной схеме, и не только технической, но и смысловой, а это несколько облегчает творческую задачу поэта. Как бы то ни было, давайте познакомимся с сонетом поближе.
Сонет пишется только ямбом. Причем не каким попало; в сонете допускаются 5 или 6 стоп. Больше или меньше – это будет уже не сонет.
В сонете может быть только 14 строчек. В отличие от онегинской строфы, в которой тоже 14 строк, но ею можно писать сколько угодно – эта строфа разрабатывалась под большие объемы, – сонет не может быть длиннее 14 строк. Короче – тоже.
Традиционный сонет – это: два четверостишия и два терцета (трехстишия). В зависимости от схемы рифмовки различают сонет французский и сонет итальянский. Схема французского сонета – abba abba ccd eed (или ccd ede). В идеале рифмы в катренах должны быть одинаковыми. Не обязательно по одним и тем же словам, но непременно по одним и тем же созвучиям. Правда, нынешнее время терпимее в этом смысле… но надо же стремиться к идеалу?
Схема итальянского сонета – abab abab cdc dcd (или cde cde).
Будьте внимательны: во французском сонете используется кольцевая схема рифмовки, в итальянском – перекрестная.
Французские и итальянские сонеты называются «континентальными», ибо существуют еще и английские, они же шекспировские, сонеты. Вот так они пишутся: abab cdcd efef gg (три катрена и заключительное двустишие, называемое «сонетным ключом»). Обратите внимание, что в шекспировском сонете рифмы в катренах РАЗНЫЕ.
Однако сонет одной схемой рифмовки и 5-стопным ямбом не исчерпывается. Не ямбом единым, так-скать! Сонет, в отличие от, скажем, чосеровской или бородинской строфы, требователен еще и к сюжетной композиции!
Так… вижу, вы уже дрожите и ужасаетесь. Спорим, если кто-нибудь прямо сейчас попробует писать сонеты, то скоро втянется и достигнет немалого мастерства? Главное – желание и стремление. Правда, запомнить все требования к сонету – еще не означает «писать хорошие сонеты». К сожалению, овладевать твердой формой нужно только параллельно с овладением словом вообще.
Каждая строфа сонета – это законченное целое. В первом катрене должна утверждаться основная тема сонета. Например: «Уж если ты разлюбишь – так теперь, / Теперь, когда весь мир со мной в раздоре. / Будь самой горькой из моих потерь, / Но только не последней каплей горя». Я думаю, знаменитый сонет №90 Шекспира узнали все? Если нет – прочитайте сонеты Шекспира обязательно, они того стоят. Во втором катрене тема сонета развивается и распространяется. Считается, что в катренах идет «подъем темы», а в терцетах – «нисхождение». Это означает, что после 2-го катрена наступает некий эмоциональный перелом. В положительную или в отрицательную сторону, в сторону печали или радости, но в сонете такой перелом обязателен. В первом терцете должна быть намечена развязка, он как бы подводит читателя к итогу и морали всего стихотворения. Во втором же терцете развязка наступает, формулируется главная мысль, происходит катарсис. В шекспировском сонете развязка, пик эмоционального накала приходится на сонетный замок.
Но и это еще не все. Сонет несколько ограничивает автора в использовании средств художественной выразительности.
Я еще не писала тиамфы о тропах и фигурах речи. Правда, это не значит, что авторы сайта СДЛ о них ничего не знают. Ну да, не знают, конечно… но кто мешает загуглить? Так вот, сонет, помимо вездесущих метафор и сравнений, любит риторические вопросы и восклицания, любит противопоставления. Зато категорически не терпит повторов в любой их форме.
Тут нужно немного уточнить. Обычно поэты стараются избегать повторов вообще. Действительно, неоправданные повторы и особенно тавтологии – очень неудачные моменты. Однако продуманные повторы могут быть мощным средством художественной выразительности. Есть даже несколько фигур речи, основанных на повторах. Я обязательно вас с ними познакомлю. И все-таки эти фигуры речи хороши где угодно, кроме сонета!
Собственно, великие поэты прошлого, написав кто 100, а кто и 400 сонетов, приходили к выводу, что данная форма несколько… однообразна. Еще бы. Поэтому они придумывали новые разновидности сонета. Имеются варианты сонета: хвостатый сонет – два четверостишия и три терцета; сплошной сонет – на двух рифмах; опрокинутый сонет – два терцета и два четверостишия; безголовый сонет – одно четверостишие и два терцета; половинный сонет – четверостишие и терцет; хромой сонет – неравностопность четвертого стиха в катренах. Думаю, нас с вами однообразие классических сонетов не пугает – тут хоть бы классику этой формы освоить…
Вершиной сонетного мастерства считаются венки сонетов. Оно и понятно. Венок состоит из 15 сонетов. Вот как учат писать венки сонетов вузовские учебники. Тематическим и композиционным ключом является магистральный сонет (или магистрал), замыкающий собой поэму; этот, пятнадцатый по счету, сонет пишется раньше других, в нем заключается замысел всего венка сонетов. Первый сонет начинается первой строкой магистрала и заканчивается второй его строкой; первый стих второго сонета повторяет последнюю строку первого сонета и заканчивается этот сонет третьей строкой магистрала. И так далее – до последнего, 14-го сонета, который начинается последней строкой магистрала и кончается первой его строкой, замыкая собой кольцо строк. Таким образом, 15-й, магистральный сонет состоит из строк, последовательно прошедших через все 14 сонетов.
Думаю, каждому, кто прочтет сии строки, понятно, что сонет учит автора продумывать композицию стихов вообще. Поэтому я настоятельно рекомендую каждому, кто хочет стать настоящим поэтом, попробовать писать сонеты. Даже если вы не напишете ничего толкового, то получите бесценный опыт. Сами же потом удивитесь, насколько выросли, как отличаются ваши новые, тонкие и гибкие, истинно душевные и мастерские строки от прежнего аморфного сочинительства «душой на эмоциях». Впрочем, наверняка у вас и сонеты получатся. Главное, не опускать руки при первой же неудаче!
Наверняка объяснения «на пальцах» не очень вдохновят пишущих. Поэтому я просто посоветую признанных мастеров сонета.
Петрарка. Его сонеты к Лауре – классика мировой поэзии.
Шекспир. Сонеты.
Микеланджело. Его сонеты отличаются разнообразием тематики, в частности, есть сонеты Микеланджело, в которых он описывает свою работу над статуями и росписями Сикстинской капеллы.
Федерико Гарсиа Лорка. «Сонеты темной любви».
Говард Филлис Лавкрафт. «Грибы с Юггта». Сонеты в стиле хоррор – незабываемо!
Валерий Брюсов. Особенно советую прочитать венок сонетов «Роковой ряд».
Иосиф Бродский. «Двадцать сонетов к Марии Стюард».
Писали сонеты Пушкин и Сумароков, Пастернак и Вячеслав Иванов, Бодлер и Верлен…
И да, каждый из нас вряд ли настолько дерзновен, чтобы воображать себя в одном ряду с Пушкиным и Лоркой. Но… почему бы и нет? Они тоже с чего-то начинали.

Сайт продолжает потихоньку готовиться к Стихидлиаде. Я наблюдаю за подготовкой несколько скептически, однако не забываю и о том, что все, участвующие в творческих конкурсах постоянно, основательно улучшают свою технику. В принципе, улучшить с помощью конкурсов можно не только технику, но пока что мы не занимались средствами художественной выразительности.
По идее, поэт – если он поэт – должен самостоятельно, подчеркиваю, самостоятельно, для себя и во имя любви к искусству работать над собой и с точки зрения содержания, и с точки зрения техники, и с точки зрения образности. Причем прекращать эту работу нельзя ни на минуту. Почил на лаврах, возомнил, что тебе уже нечему учиться – все, покатился по наклонной…
Это не поэтическая судьба, это всеобщий второй закон термодинамики: энтропия в замкнутых системах увеличивается сама собой. То есть все, пущенное на самотек и остановившееся, обязательно ухудшается.
К сожалению, большинство начинающих поэтов даже если и хочет, то не знает, над чем нужно работать в области стихосложения. А многие еще и не хотят. Печально наблюдать за людьми, часть из которых никогда не станет настоящими творцами, а часть – могла бы вырасти в талантливого автора, которые варятся в «собственном соку» из бессмысленных комментариев и незаслуженных похвал на сайтах, подобных нашему. Плюс истерические вопли безнадежных графоманов насчет того, что «не смейте критиковать», «рифма не важно, важно душа!» (как будто одно другому может мешать), «вы пишете по схемам, а у нас новаторство – ритмические сбои и рифма кровь-любовь!». В этом очень легко убедить. Ведь новичок, разумеется, еще мало что умеет, осваивать поэтическую премудрость непросто, лишний раз напрягаться никому не хочется, и так приятно услышать «ты так от души и с эмоциями пишешь, а то, что у тебя бредятина получается, это нестрашно! Не слушай критиков!»
Увы, поэзия – очень нелегкое занятие. Если, конечно, писать по-настоящему, а не «села муха на варенье». Чтобы овладеть началами поэтического мастерства, очень полезно попробовать поработать в твердых формах. Это всем известный сонет, баллада, вилланель, риторнель, касыда… и рондель.
Пора напомнить всем, кто знает, а тем, кто не знает – просто рассказать о том, что такое рондель.
Изобрел рондель средневековый французский поэт Эсташ Дежан, в Россию эту форму принесли Северянин и Софья Парнок, причем Северянин часто называл ронделями стихи, которые таковыми не являются.
РОНДЕЛЬ – стихотворение из 13 строк, связанных двумя рифмами, с повторением 1-ой строки 3 раза, а 2-й- 2 раза, с расположением рифм: АВВА, АВАВ, АВВАА.
На первый взгляд ничего сложного. Но! Вы наверняка уже убедились, как трудно подбирать грамотные рифмы даже в одном катрене. С рифмами поэту одна беда: неточная – так ассонансами злоупотреблять нехорошо, банальная – позор, глагольная – примитивно, однокоренная – КГ/АМ, а попробуй найди красивую, точную, свежую рифму по разным частям речи! Поневоле возненавидишь эту Санди. Несведущие новички стихосложения, ничего по теории не читавшие, воображают, что это Санди сама выдумала… А загуглить им, конечно, лень. А вдруг окажется, что Санди права, – это же какой разрыв шаблона произойдет! Так вот, с двумя рифмами в одном катрене (на АА и на ВВ) мы справимся, но в рондели их не две. В рондели все 13 строк нужно зарифмовать, используя только две рифмы (например, на -кѐ и на -ѝсто). Если это доведет вас до слез, просто подумайте, что вы сейчас занимаетесь практикой по рифмовке, чтобы стать настоящим мастером оной…
Но две рифмы на все 13 строк – это еще полбеды. В рондели очень важно отслеживать расположение рифм – так называемую схему рифмовки. Ее, эту схему, нельзя произвольно менять и в обычном рифмованном стихе с классическим, да и неклассическим размером. Но твердые формы потому и твердые, что отличаются особой, раз навсегда определенной схемой рифмовки.
Однако рифмовка – не единственное, что ограничивает (и при этом очень дисциплинирует) поэтское перо. Большинство твердых форм требовательно к размеру, рондель – не исключение. Как и многие средневековые формы, рондель пишется двухсложным размером, чаще ямбом. Классическая рондель – это 4-стопный ямб. Как у Пушкина. Иными словами (если кому-то еще трудно отличать ямбы от хореев или подсчитывать стопы), у вас в каждой строке рондели должно быть 8-9 слогов, и каждый второй из них – ударный. Например:
Вот МЫшь ЗелЕнаЯ гулЯет
По ГлАвной, вЕселО свистЯ.
НаИвно вЕрит, кАк дитЯ,
Что здЕсь рондЕли пОвстречАет!
Вы наверняка, конечно, заметили, что ритмическое ударение – икт – может падать и на безударные слоги в слове, но важно, чтобы из-за иктов не сбивались грамматические ударения и не появлялись все эти многочисленные «твОи», «мОи» и «свОи», которыми пестрят стихи новичков.
Но вот мы выдержали схему рифмовки, сумели найти свежие рифмы с одинаковыми созвучиями, безукоризненно отшлифовали ритмику…
А не забыли ли мы о композиции рондели? Многие твердые формы требовательны к композиции стихотворения. Кстати, это умение тоже очень пригодится каждому автору. А то у многих начинающих получаются не стихи, а каша со смысловыми перескоками и невнятицей.
Рондель по части композиции не столь сурова, как сонет. Обычно в первых двух катренах либо о чем-то повествуется, либо излагаются какие-то лирические размышления, переживания. Заключительное пятистишие должно как бы подводить итог, содержать вывод. В отличие от сонета, рондель – это почти чисто лирическое, иногда юмористическое стихотворение. Она крайне редко бывает сюжетной. Оставим сюжеты балладе… Но вывод быть должен.
А главная композиционная трудность – это повторы. Да, в рондели повторяются строки! И если кто-то подумает, что это упрощает поэту работу, то он ошибется. Повтор – мощное средство выразительности, им нельзя злоупотреблять, он должен быть уместен. А в твердых формах повторы еще и имеют закрепленное место в стихе. И очень трудно вписать эти повторы так, чтобы они смотрелись логично и не нарочито.
Еще раз схема рондели: АВbа аbАВ аbbаА. Заметили, что некоторые строки выделены большими буквами? Это те строки, которые повторяются. 1 и 2 строки – они же и 3 и 4, а 1 строка еще и завершает стих. Да вот, удачный пример – рондель С. Парнок:

Она поёт: «Аллаверды, Аллаверды —
Господь с тобою», —
И вздрогнул он, привычный к бою,
Пришлец из буйной Кабарды.

Рука и взгляд его тверды, —
Не трепетали пред пальбою.
Она поёт: «Аллаверды, Аллаверды —
Господь с тобою».

Озарены цыган ряды
Луной и жжёнкой голубою.
И, упоённая собою,
Под треск гитар, под вопль орды
Она поёт: «Аллаверды».

Это не совсем «правильная» рондель, потому что здесь варьируется стопность в строках. Опытному поэту такие «вольности» позволительны, потому что опытный поэт умеет за счет изменения стопности придать ритмическое разнообразие и выразительность. Но мы, начинающие рондельщики, так поступать пока не будем. На Главной и без наших упражнений полно стихов, где «вариации стопности» происходят за счет элементарного отсутствия чувства ритма.
Строго говоря, классическая форма рондели – не единственная. Существует двойная рондель (в 16 строк) и большая (25 строк). Однако не слишком ли много информации для первой попытки? Давайте сперва классическую осваивать, а уж потом и вариации попробуем.
Если говорить о задании Стихидлиады, то мы столкнемся с тем, что рондель отведена для пейзажной лирики. Она хорошо подходит для пейзажки – лиричная, нежная, романтическая форма. Однако в эти 13 строк, а фактически в 10, не так-то просто уместить все, что хочется сказать. Придется на ходу, на коленке осваивать искусство говорить лаконично и емко.
Хотя самое сложное на Стихидлиаде – не написать пейзажную рондель, а написать хорошую пейзажную рондель. В том смысле, что твердая форма – не все. Важно избежать банальностей вроде березки-перелески-родная русская природа, рифмы слезы-грезы-березы и многочисленных штампов.
Но я верю, что нашим участникам это удастся.
А вам, друзья?

Итак, я снова в строю (если кто-то об этом не знал) и снова напоминаю поэтам о пользе теории стихосложения.
Для тех, кто отсылает мои оффтопы и тиамфы профессорам из Литинститута, докторам наук, специалистам Газпрома и дворникам, уточняю: ровно ничего нового и дерзновенного я в тиамфах не излагаю. Более того, я даже ничего не придумываю. Современная техника стихосложения дошла до того, что придумать что-то новое очень трудно. Можно поэкспериментировать, в принципе, с авторскими логаэдами и схемами рифмовки, но я пока не буду пугать новичков страшными словесами. А вот откопать хорошо забытое старое и наполнить его новым, животрепещущим содержанием – можно, и не только можно, но и нужно. Собственно, именно это я и предлагаю сделать нам с вами.
Разумеется, при очень большом желании вы все можете сами загуглить пугающие «октавы» и «французские балладные строфы». Материала море. Но поэты нашего сайта постоянно жалуются на непонятность, запутанность этого материала. Что ж, попробую растолковать попроще.
Все мы привыкли писать… ну, как пишется. Строчки складываются, и автор никогда не задумывается над тем, какие он использовал технические приемы и приемы художественной выразительности. Бывает, кстати, и нередко, что никаких. Однако поэзия – это искусство, и, как всякое искусство, оно требует усилий, подкованности; в конце концов, оно требует постановки творческой задачи и поисков решения этой задачи. Я представляю себе стенания новичков по этому поводу. Ребята, да вы просто еще не умеете ни задачу поставить, ни найти, как ее решить, да и вообще не владеете никакими поэтическими приемами. Поэтому идея творческой работы, шлифовки, отлова ляпов и поиска особой подачи и особых слов вызывает у вас негодование. Ах, ограничивают творческую свободу… Да Бог с вами, свобода при вас – свобода рифмовать слезы-грезы и нарушать клаузулу! Но свобода писать плохие стихи означает еще и свободу получать 2 и 3, а за пределами сайта – свободу не быть поэтом, а быть бездарным графоманом. Хотите – пожалуйста, никто вас не держит…
А в рамках подготовки к Стихидлиаде, да и просто для творческого и общего развития, предлагаю поговорить о твердых формах.
Сонет – твердая форма, известная всем. Думаю, мы уже поняли, что такое твердая форма: это форма стихотворения с заданными размером, схемой рифмовки и композиционными требованиями. Но сонет не единственный. Давайте поговорим об октаве. Зачем, право, ограничивать форму стиха надоевшим катреном, если можно писать 8-стишиями?
В России написанием стихотворений октавами увлекались представители дворянской поэзии, в том числе и Кюхельбекер. Ввел в обиход октаву Жуковский. Этот способ группировки строк в предложении появился в Италии. Если вам что-то говорят имена Боккаччо, Камоэнса, Торквато Тассо, то они активно использовали октаву; если ничего – значит, займитесь самообразованием. Изначально к октаве предъявлялись строгие требования относительно расположения рифмованных строк внутри строфы, а также к интонационной нагрузке. Октаву открывает женская рифма, которая на протяжении шести строк через одну чередуется с мужской. Окончания последних двух строк октавы имеют собственное, обычно женское, созвучие. Октава имеет сильное, напряженное звучание.
Чтобы было понятнее, давайте рассмотрим схему рифмовки подробнее.
Сицилийская октава предусматривает схему a b a b a b a b. На а – женская рифма (напоминаю: последнее ударение – на предпоследний слог в строке!), на b – мужская. Например:
Мышь Зеленая сидит в печали,
Ей октава на душу легла.
Но поэты темными ночами
Пишут лишь сонет, и все дела!
Конкурс пролетел, призы раздАли,
Лёля двести баллов сорвала…
Но опять октавы недодали
Нам, увы, с поэтского стола!
Следующие 8 строк пишутся уже на другие рифмы. Обычно в сицилийской октаве используется размер хорей – двухсложник с первым ударным слогом. Как видим, ничего сложного. Сицилиана была популярна среди поэтов Серебряного Века, которые мастерски использовали старинные твердые формы в технике и отличались новаторскими решениями в образности – благодаря этому и произошел расцвет русской поэзии. Если вы хорошо знаете историю, то в курсе, что к двадцатым годам начали раздаваться призывы «сбросить Пушкина с корабля современности», отказаться от наработок «буржуазной», «классово неправильной» поэзии, как следствие, развитие поэзии затормозилось. Подражать Тютчеву, Блоку, Северянину, которые часто применяли сицилиану, не стоит, а вот учиться у классиков – небесполезно!
Тосканская октава – более изысканна. Она чаще пишется ямбом; как и в сонете, в строке тосканской октавы бывает 5 или 6 стоп. Именно ею написаны «Неистовый Роланд» и «Освобожденный Иерусалим», хотя эта строфа отлично подходит и для любовной, пейзажной лирики. Ее схема рифмовки – a b a b a b c c. Обязательное требование – чередование мужской и женской рифм. Разумеется, в двух последних строках клаузула одинакова. Перечитайте «Домик в Коломне» Пушкина – там он прямо говорит, что желает писать тосканской октавой… и пишет. А вот наш шуточный пример:
За книгой Мышь Зеленая сидит,
Внимая тропам и фигурам речи.
А Теплый Кот обижен и сердит –
Его столкнул наш домовенок с печи;
Наш домовенок очень даровит!
Но вот приходит тихий зимний вечер,
И я включаю хэви-метал-рок,
А Кот и Мышь, обнявшись, пьют чаек.
Октава, и тосканская, и сицилийская, хороша для длинных стихотворений и поэм. Байрон, например, писал ею поэмы «Дон Жуан» и «Беппо». Вполне удачна может быть форма октавы для песенных текстов. В позапрошлом веке были распространены юмористические и сатирические тосканские октавы. Вы можете заметить, что сама эта форма довольно динамична и хорошо подходит для сюжетных стихотворений.
Чисто композиционно октава тосканская более удобна, чем сицилианская. Перекрестная схема рифмовки вообще-то выглядит жесткой и не очень лиричной, однако в первых шести строках можно развивать какую-нибудь лирическую, эмоциональную идею, а двумя последними придать ей законченность и осмысленность, сделать какой-то вывод, «закруглить». Впрочем, автор может сам решить, что ему делать с такой формой; главное, чтобы октава, как и любая форма (в том числе и свободная), была отточенной, без натянутой ритмики, лишних стоп, сбитых иктов и прочих бедствий поэта.
При желании октаву можно слегка обновить. Например, Апухтин в стихотворении «Венеция» попробовал изменить схему рифмовки, применив такую: aBaBBaCC (т.е., 3-6 строки рифмуются кольцевой рифмовкой); можно также ввести цезуру – ритмическую паузу. Следует иметь в виду, что с цезурой вообще нужно обращаться осторожно, она требует большой выверенности, зато позволяет внутреннюю рифму.
Когда работаешь над твердой формой, есть один серьезный подводный камень. То, что вы вообще взялись за твердые формы, – хорошо: это значит, что вы мало-помалу уходите от «душеписничества», от уверенности, будто выплеск ваших личных переживаний важен и достоин внимания независимо от того, каковы эти переживания и в какой форме изложены. Но очень часто начинающие поэты увлекаются формальной стороной творчества. Не так часто, конечно, как «душностью» – «изливает душу», наверное, 90% пишущих, а «пишет форму» не более трети от этого количества. Но! Писать форму – труд. Иногда это адский труд. Одни одинаковые рифмы в октаве или секстине чего стоят… И бывает, что за этим трудом теряется содержание и вдохновение. Именно в твердых формах (и акростихах) нередко видишь натянутость, искусственность и в построении фраз, и в выборе слов, эпитетов, и ненужные слова «для рифмы», и общую вымученность. Так быть не должно. Работать можно так: вдохновение диктует задачу – вы решаете, какая форма подойдет для вашего вдохновения – и выплескиваете, не позволяя себе остыть. Словно расплавленное золото в глиняную заготовку. Вообще говоря, настоящее мастерство и означает, что вы одинаково свободно пишете любым размером, используете твердые формы, разнообразные средства художественной выразительности, и, главное, благодаря всему этому получаются истинно прекрасные, содержательные стихи. На Стихидлиаде нам придется писать октавой исторические зарисовки. Вот тут, друзья, очень важна матчасть – знание истории родной страны; поверхностные и расхожие представления в стихах, даже очень красивых и вдохновенных, полностью лишают ваше творчество всякой ценности.
Впрочем, перед Стихидлиадой мы, конечно, потренируемся. Тем более, что у нас впереди есть и другие твердые формы. И они тоже помогут нам и в шлифовке поэтического мастерства, и в творческом росте вообще, и в увлекательном времяпрепровождении.

Вы никогда не были знакомы с Инессой Цыпоркиной? Вам повезло… то есть жаль. На «Самиздате» – есть такой довольно известный сайт – Инесса считается очень въедливым зоилом. Настоящим зоилом, то есть злым и язвительным критиком, который к тому же не стесняется обсценных определений. Я не одобряю этого. Но не процитировать «Цыпу» не могу.
«…Анализировать мусорное чтиво, критиковать его всерьез так же смешно, как проводить МРТ разложившегося трупа: живых людей исследуй, вон их сколько. Трупу достаточно аутопсии».
Вы наверняка заметили, что я очень часто провожу МРТ стихов, которым достаточно аутопсии. Потому что хорошие стихи на сайте редкость, и их критиковать не хочется – авторы спросят, какого черта я к ним придираюсь, когда рядом висит нечто на много порядков хуже, и будут правы. И потому, что начинать надо с азов. Однако нельзя на азах застревать, верно! Поэтому давайте-ка поговорим о том, что выходит за рамки азов. О звукописи.

Когда тебя я вспоминаю,
Всё обрывается внутри.
Как будто в пропасть я срываюсь,
И ждет лишь смерть там впереди…

Конечно, жизнь идет как прежде,
Работа, дом…друзья, семья.
Но только нет уж больше солнца,
Кругом лишь мгла и темнота…
Так, где моя лопата? Что, Теплый Кот? Ах, лопату вы спрятали и выдали мне скальпель для аутопсии? О’кей, берем скальпель. Первое, что бросается в глаза, – банальность работы. Я, ты, тебя вспоминаю, без тебя нет солнца… Второе – очень слабые рифмы. Автор, не надо так рифмовать, правда. Внутри-впереди – это очень приблизительная рифма. Одна на стих – допустимо, но когда в стихе 8 строчек, и 4 из них зарифмованы вот так неточно, 2 – по глаголам и еще 2 – вообще не зарифмованы, ясно, что над рифмой автору надо работать и работать. Третье – шаблонные образы. Все обрывается внутри, срываюсь в пропасть, нет больше солнца… Друзья, ищите точные и нетривиальные образы для описания своих эмоций. Для этого – подсказываю – надо как можно больше читать и вообще развиваться. Четвертое: много «лишних», неинформативных слов, введенных автором для ритма. Лишь, уж, конечно, там… И пятое – чрезмерная пафосность. Без тебя ждет лишь смерть? Лишь мгла и темнота? Все там будем, но громкие заявления ни к чему. Да еще с явной тавтологией – мгла и темнота суть одно и то же. Почему мои товарищи по РК не выбрали сей стих в числе самых неудачных, я не знаю, впрочем, нельзя же выбрать туда три четверти Главной. Но нас сейчас интересует звуковая карта стиха. «ЛиШЬ СМерть» – посмотрите, какое нагромождение согласных. Легко это прочитать? А «лиШЬ МГЛа»? Легче, но не намного. «ТаМ ВПереди» – тоже не лучший вариант.
Между тем работа со звуком в стихе очень важна, и благозвучность нетленки играет немалую роль в ее качестве в целом. Большинство начинающих поэтов не обращает внимания на сочетание звуков, а зря.
Звукопись — применение разнообразных фонетических приёмов для усиления звуковой речи. Она бывает и в прозе, но именно в стихе приобретает большое значение. Звукопись — такая организация стиха, когда его звучание соотносится с его содержанием или настроением. Квятковский подчеркивает, что звучание стиха должно соответствовать изображаемой картине. Именно звукопись может украшать стих, усиливать его настроение и даже передавать его, становясь основным средством выразительности.
Одна из самых известных разновидностей звукописи – это аллитерация. Заключается этот прием в повторении одинаковых или сходных согласных. Сама по себе аллитерация не очень часта, она обычно комбинируется с ассонансом – повторением одинаковых гласных. Очень хороша строчка, например, из «Слова о полку Игореве»: «И реко Гзако ко Кончакови» – повторение «ко» передает гортанность половецкой речи. Вообще «Слово…» отличается разнообразием аллитераций и богатством звукописи. А В.Солодухин вопроизводит катрен из В.Имбер:
Вверху рычат германские моторы:
— Мы фюрера покоррные рабы,
Мы превращаем горрода в грробы,
Мы — смерть... Тебя уже не будет скорро.
«Пулковский меридиан» В. Инбер
Вот они, ассонансы с аллитерациями: ро-ро-ра-оро… Отличное подражание рычанию и рокоту моторов.
На звукописи построена каламбурная рифма. Это редкий и остроумный прием, когда используется рифма по словам, очень похожим по звучанию, но без всякой смысловой связи:
Вы, щенки! За мной ступайте!
Будет вам по калачу,
Да смотрите ж, не болтайте,
А не то поколочу.
(А. С. Пушкин)

Он двадцать лет был нерадив,
Единой строчки не родив.
(Д. Д. Минаев)

Область рифм — моя стихия,
И легко пишу стихи я,
Без раздумья, без отсрочки
Я бегу к строке от строчки,
Даже к финским скалам бурым
Обращаюсь с каламбуром.
(Д. Д. Минаев)

Примеры тоже взяты у Солоухина. Собственно, каламбурная рифма отличается от других точных рифм только тем, что используется для создания комического эффекта.
С помощью ассонансов и аллитераций можно передавать настроение. И, Е создают ощущение свежести, прозрачности, А и О – глубины, полнозвучности. Шипящие согласные могут передавать мрачное настроение, имитировать шорох, шепот, шершавость (в русском языке даже сами эти слова содержат шипящие звуки!), показывать тишину. Правда, большинство авторитетных советчиков – и поэтов, и литературоведов – не советует увлекаться шипящими. Глухие согласные помогают создать приглушенное, «тихое», иногда печальное настроение. Звонкие согласные хороши для передачи энергии, радости, сильных эмоций. Аллитерация на звук Л может показать женственность ЛГ, или лиризм самого стиха, или раннее утро, или плеск… Иногда, если стих повествует о каких-либо событиях, с помощью повторения звуков, характерных для чужой речи, можно имитировать саму речь.
Есть т.н. ономатопеи – слова, которые звуком имитируют явления или вещи, которые обозначают. Например: «шорох» – какое шуршащее слово, а? Или «хрупкий» – само слово вызывает ощущение хрупкости. «Хруст», «шелест», «журчание», «колокольчик»… Ономатопеи как будто созданы для стихов и для звукописи. Не пренебрегайте ими!
Звукопись может подчеркивать и смысл. Это лейтмотивная (смысловая) звукопись – многократное повторение звуков логически выделяемого слова в ряде соседних слов; иногда это повторение звуков ключевого слова, в котором таких звуков нет, но смысл его вызывает стойкие звуковые ассоциации и подчеркивается в содержании стихотворения.
Также с помощью звукописи можно «связывать» различные части стихотворения, фраз в нем. Ассонанс или аллитерация дают дополнительную «увязку», объединяют слова.
Очень важна звукопись для создания логического, смыслового акцента. Уймища начинающих паэтофф знает только два средства для этого: троеточие и «!!!». А ведь подчеркнуть звуком важное – лучшее решение. Сделать это можно, выбрав звонкие согласные или гласные, отличные от тех, которые являются основными в стихе.
Чего следует избегать в звукописи? В первую очередь – нагромождения согласных. Очень частый огрех у начинающих, которые еще не умеют укладывать слова в строку. Слишком много гласных подряд тоже нехорошо. «Я в Испании у Аэлиты» – можно в разговорной речи, но в стихе так быть не должно. Кроме того, полезно избегать повторения слогов. «Машина Наташи», «Колечко кота», «укололся – ай! – айвой»… звучит забавно, но все эти нанана, кококо и айайай – тоже не для стихов.
Еще важно, чтобы увлечение звукописью не затмевало смысла и образности, а то есть аффтары, которые ради красивого сочетании звуков пренебрегают даже грамматическими и синтаксическими правилами! Уж сколько раз твердили миру: русский язык первичен. Нельзя им жертвовать ради того, чтобы уложить слова в стишок! Нет – все равно жертвуют… Если аллитераций слишком много, если они не выглядят естественными, то это уже не достоинство, а просчет автора. Вообще в стихах нужно избегать нарочитости во всем.

Звукопись у опытного поэта рождается сама собой, автору остается только слегка направлять ее. Но опыт не приходит с первых же написанных строк. До него бывают долгие творческие поиски, и созвучий в том числе. Вообще э пиграфом к любому поэтическому творчеству может служить стихотворение В. Маяковского:
Поэзия —
та же добыча радия.
В грамм добыча,
в год труды.
Изводишь
единого слова ради
тысячи тонн
словесной руды.

Осень настала, и тиамфы снова стройными рядами полетели на СДЛ. Встречайте первый.
Сегодня попробуем поговорить об особенностях раскрытия темы в стихотворении. К сожалению, этому вопросу уделяется маловато внимания, поэтому нередко встречаются ошибки. Давайте же рассмотрим наиболее частые ошибки, чтобы избегать их в своем творчестве.

Вы слышите, люди?
Планета в пожаре!
Нависла над нею беда.
Построили бомбы, ракеты создали,
Чтоб рухнул наш мир навсегда.

Война и разруха, разлука и голод,
А может и полная тьма,
Земной шар расколет, коль люди не смогут
Сберечь его от огня.
Ошибка этого автора – некая глобальная декларативность. Много общих, довольно напыщенных слов, причем слов, которые уже много раз сказаны ранее. Чтобы заставить читателя задуматься об ужасах войны, этого не то, что не достаточно – это просто не годится. Простой, безыскусственный рассказ о конкретной судьбе, конкретной трагедии с реалистичными подробностями тронул бы читателя гораздо больше. А так… ну, на СДЛ, конечно, будут такое пятерить, потому что правильные же слова. Но, поверьте, взять много стандартных правильных слов и зарифмовать их – это не поэзия.

Все когда-то могут ошибиться,
Но свою судьбу решаешь ты!
В жизни может всякое случиться,
Не позволь сломать свои мечты!
Ошибка автора этих строк – назидательность. Судя по сказанному, некто (лирический герой?) совершил ошибку, страдает, кем-то обижен. В таком состоянии слова насчет того, что ты-де решаешь свою судьбу, до человека просто не доходят. Психологически – и творчески – грамотнее было бы утешить и поддержать человека, а уж потом подталкивать его к каким-то действиям, внушать ему, что он может что-то решить. Но опять-таки – декларации и избитые общие фразы для этого не годятся. Камерная проникновенность в стихах, да и в общении, помогает куда лучше. Но для этого нужно понимать людей вообще и конкретного адресата стиха в частности.

Не бывает любви случайной,
Если нас вдруг свела судьба,
Значит тебя повлекло силой тайной,
И развеялась темная мгла …
Ошибка автора этих строк, как и многих женщин, верящих в подобное, – это манипулятивность. «Женские» низкоуровневые стихи часто пестрят намеками на какую-то мистическую предопределенность: нас свела судьба, мы предназначены друг другу, я твоя половинка… В селе половинками попку называют, между прочим. Я половинка, ты половинка, а вместе мы задница? Ну да это не относится к делу. «Дело» тут заключается в попытке убедить кого-то, что случай никакой не случай, а судьба, что он ничего в своей жизни не решает, а решают какие-то тайные силы в угоду лирической героине, и что он не понимает своего счастья. Темная мгла же развеялась. А светлая мгла, видимо, сгустилась. Не сомневаюсь, что у невзыскательных читательниц сей опус найдет некоторый отклик в душе. Им тоже хочется любви, они тоже чувствуют, что любить их не за что – вся надежда на тайную силу. Но лучше стих от тайной силы не станет. Да и жизнь с манипулятором или манипуляторшей счастья не принесет!

Друзья меня хвалили как подругу:
За помощь, за поддержку, за плечо,
Что подставляла, когда было туго,
В душе тоска, на сердце нелегко.

Как старшую сестру меня хвалили,
За то, что "мамой младшей" им была.
Всё о любви своей мне говорили,
Произносили тёплые слова.
Это автор упивается, представляя, как его будут хоронить. Ну да, где еще мы услышим о себе столько хорошего… Ошибка автора, во-первых, в невероятной затянутости этого опуса. А во-вторых – в том, что автор апеллирует к моментам своей личной жизни, о которых читатель знать не может, да ему это и не нужно. В комментариях, когда мы обсуждали эту работу, оказалось, что у автора есть младшие сестры, которые называли ее «младшей мамой». Вероятно, об этом на похоронах и скажут. Но в стихе говорить необходимо так, чтобы все было ясно. Меня хвалили – кто хвалил? Им была – кому «им»? почему младшей мамой, а не старшей? Если стих невозможно понять без подробных расспросов лично автора, значит, место этому стиху в личном дневнике или в столе.

Слушаться Бога нам стОит — всем людям!
Учит нас Бог, как нам правильно жить.
В этом вопросе Он так, как нас любит,
выбор свободный решил подарить.
Ошибка автора – в том, что он преподносит нечто, неочевидное и даже сомнительное для окружающих, как неоспоримую истину. Без всяких доказательств. Вот есть Бог, вот он нас учит, и давайте все Его слушаться. А почему? А из чего видно, что Бог вообще есть? Чему он нас учит, если уж на то пошло? – но в стихе вы ответов не найдете, найдете прямое навязывание идеи читателю. Подобное «лобовое столкновение» никогда не бывает высокохудожественным и еще ни разу никого не убедило. Если уж автор взялся проповедовать, то делать это нужно тонко, подбирая аргументы, приводя примеры, осторожно подводя читателя к мысли, а не вбивая эту мысль в голову с налету.

Навалилась печаль, опустила я плечи,
Что же это сегодня со мной ?
Убеждаюсь опять в том, что время калечит,
ПОлнит список привратник с косой.
Этот стих вроде бы несколько лучше предыдущих. Ошибка его автора – в том, что он никак не мотивирует свою «печаль». Вот грустно, и хоть трава не расти. Читатель не видит, что печального в жизни ЛГ, не видит также и проявлений этой печали, однако автор предлагает читателю посочувствовать своему ЛГ. Это очень популярно у поэтов – размахивать своей грустью, как флагом, очевидно, думая, что это делает поэтическую душу возвышеннее. Но… в Библии уныние называется смертным грехом. Печалиться можно и нужно, если есть от чего, но немотивированное раскисание выглядит, как обычная попытка привлечь внимание. Все переживания ЛГ в стихах должны быть обоснованы.

Девочка родная,
Милый мой бесёнок,
Словно золотая,
Сладкий наш котёнок.
……………….
Серенькие глазки
Радостны от счастья,
Видно ты из сказки...
Взрослая такая....
Ошибка автора – в том, что данное им описание (а стих чисто описательный) на самом деле ничего не описывает и не несет никакой информации для читателя. В стихе много ласковых слов, нежных эпитетов. Но единственное, что действительно о чем-то говорит постороннему человеку – это «серенькие глазки». Больше ничего узнать о героине из стиха невозможно. Так же невозможно и понять, почему героиня вызывает у автора такие потоки умиления (теоретически можно догадаться, что речь о дочери, но из стиха этого не видно). А уж проникнуться нежностью к героине никак не получится. Нельзя симпатизировать тому, кого не видишь, не чувствуешь.

Итак: глобальность, декларативность, назидательность, манипулирование, неинформативность, немотивированность, апелляция к личным, неизвестным и ненужным читателю обстоятельствам, претензии на монополию истины. Кажется, этого хватит на первый случай, чтобы избегать?
Еще об одной ошибке всех без исключения авторов я скажу прямо сейчас. Главная ошибка – это думать, что банальность, слабая техника, тавтологии, некорректные метафоры, безграмотность и неверный синтаксис допустимы в стихотворении. Никакая «правильная тема» не искупает этих недостатков. Никакой «юмор» не делает их милыми. Прежде чем начать писать стихи, изучите как следует русский язык, затем прочитайте побольше хороших поэтов (хороших, черт побери, а не наташ и сонь с сайта «Стихи для людей»!, расширьте понятийный аппарат, уясните для себя хотя бы общие начала техники… и все у вас получится.
Надеюсь.

Три силы сердца Санди шушукаются, обсуждая текущую ситуацию на СДЛ.
Зеленая Мышь: Она, наверное, решила посмотреть, как предмодерация повлияла на художественный уровень Главной…
Теплый Кот: Точно. И новый принцип ТОПа, кстати, тоже.
Улькиорра: По-моему, вы делаете ложные выводы. Санди просто не хочется писать тиамфы!
Зеленая Мышь и Теплый Кот: Это как? Ты что?
Улькиорра: А почему вы не думаете о том, что Санди хочется просто почитать хорошую книгу, а не копаться в куче стихов на Главной?
Санди: Вообще-то да. Можно говорить все, что угодно, но литературное творчество, как и всякое другое творчество, возможно только тогда, когда есть вдохновение и желание. Есть идея, которая просит воплощения. Есть сюжет, есть герой, который жаждет быть написанным, есть яркий образ, родившийся под настроение. Вот только иногда все это есть, и автор, пылая вдохновением, норовит написать новый шедевр – ан шедевра-то и не получается!
Улькиорра: Все потому, что не умеют грамотно раскрыть тему…
Теплый Кот: После очередной рифмы кровь-любовь я уже не знаю, что говорить о теме!
Улькиорра: Нет, говорить об этом следует, потому что обилие стихов со скучным морализаторством и повторением в стопицотый раз очередной прописной истины удручает!
Тим Скоренко, известный литературовед, отмечает, что проблема большинства графоманов – даже не в слабой технике или избитых образах, в конце концов, это вопрос мастерства, а мастерство приобретается. Нет, проблема – в том, что людям не о чем писать! К сожалению, это же можно сказать и об авторах СДЛ. Корни у этой проблемы двоякие. Во-первых, писать хочется, но нет идеи, которая требует немедленного отображение в стихе. Во-вторых, человека ничего не интересует. Круг интересов нашего аффтара ограничен им самим, его буднями и его личными переживаниями по самым простым поводам, главный из которых, конечно же, любофф.
Тем не менее, есть и честные авторы, которые хотят писать по-настоящему. И они сразу же сталкиваются с трудностями. Главная трудность раскрытия темы в стихе – то, что ты все должен продумывать сам. В литературе есть много по анализу чужих стихов, в том числе и с точки зрения раскрытия темы, но очень мало о том, как поступать самому…
По выбору темы.
Совет номер один, который я могу дать, глядя на Санди: не считай, что у стихов есть «достойные» и «недостойные» темы! Не считай, что тематика стихов может быть чем-нибудь ограничена! А то была тут одна пиитесса, которая наивно сказала: ну да, я пишу только о любви, я же девушка… Так вот, «яжедевушки» существуют во множестве, но никто из них не станет поэтом, пока он «яжедевушка». Ни пол, ни возраст, ни национальность не обязывают тебя об этом писать, а об этом не писать. Тянет тебя высказаться на тему Большого Взрыва или мышки, живущей в мусорном баке, – высказывайся.
Совет номер два: не пытайся оригинальничать. Натянутость, неестественность выбора темы очень чувствуется. Читатель может не заметить уровень твоего мастерства, но он всегда заметит, что тема тебе интересна – или не интересна.
Совет номер три: уже, наверное, нет темы, которую бы не затрагивали. Пусть предыдущие попытки раскрытия «твоей» темы на тебя не влияют. Ищи собственные слова, собственную точку зрения.
Совет номер четыре: не стоит писать на темы, по которым у тебя нет квалифицированного мнения. Особенно это касается политики; впрочем, история, наука и мораль тоже часто страдают от самонадеянных пиитов. Пришел как-то аффтар и давай нас поучать, как не надо быть геями, потому что на Руси их всегда вешали. ??? – мог бы хоть чуть-чуть погуглить историю вопроса… если серьезную научную литературу перелопачивать лень.
Санди: Народ, я вас только об одном прошу – не пишите «стехи» про то, что Россия захватывает Украину! Тошнит уже от этой бредовой демагогии…
Улькиорра: От демагогии вообще тошнит.
Для раскрытия темы есть много приемов. Самый негодный из них – «лобовой», когда автор просто обозначивает позицию и начинает ее напрямую навязывать читателю. В Бога надо верить, война – это плохо, потому что… (далее следует перечисление бедствий, принесенных войной, причем список не обновлялся с 1945 года), мама – это святое, не надо обижать людей и т.п. Например:

Десятки лет отдашь, порой, урокам,
А результат таков, что бился зря.
Себя воспитывайте - больше проку,
Пример с родителей берёт дитя!
Вот типичный стих-декларация. Проблема не в технических недочетах, хотя Теплый Кот, вижу, схватился обеими лапами за голову. Проблема именно в «лобовом» раскрытии темы. Убедить просто констатацией факта еще никогда и никого не удавалось.
Вместо «лобовой» констатации уместно раскрыть тему с помощью чисто композиционных приемов.
Композиция – это, грубо говоря, распределение завязки, кульминации и развязки, которые есть даже в бессюжетных стихах. Например, завязка – это изображение родителей, которые всячески учат чадо уму-разуму: мама объясняет, папа строго требует… После нее могло бы идти изображение повседневной жизни семьи. Но не простое. Автору следовало бы описать, как родители совершают поступки, которые или подтверждают их поучения, или идут с ними вразрез, причем описание должно быть ярким, провоцирующим эмоциональную включенность читателя. Кульминацией стиха могла бы стать реакция ребенка. Тоже максимально выразительная, возможно, драматичная – катарсическую разрядку как важнейший элемент воздействия произведения никто не отменял. И развязкой может послужить авторская ремарка, но опять-таки без лобовой атаки, скорее, грустная, раздумчивая, ироничная, но могущая быть мощным завершающим аккордом.
Очень важны в стихе также тропы, так как в стихе первостепенное значение приобретает эмоциональный отклик читателя, а добиваться его можно только с помощью тропов и фигур речи. Той яркости и выразительности, о которых я говорил, можно достичь именно при помощи тропов.

Наука жизни к нам бывает очень строгой.
Бывает мягче... Но доходят понемногу
К нам изначальные Всевышнего законы :
Ведь и цари ревут от боли, и бароны...
В этом четверостишии прослеживается четкая композиция. Однако «лобовая» констатация опять-таки убивает всю ценность работы. Когда хотите осветить какие-то моральные заповеди, друзья, избегайте частых апелляций к Всевышнему. Дело в том, что на СДЛ не все исповедуют одну и ту же религию. Мусульманин не поймет призыв к единобрачию, христианин – к отказу от спиртного, буддист равнодушно пожмет плечами, глядя на обоих, а кришнаит зальется смехом и пойдет танцевать. Еще. Если пишем всерьез, то надо позаботиться о том, чтобы ваши слова не звучали как шутка. Цари ревут от боли? Ревут, простите, быки, о человеке так можно сказать в шутку. Потом, когда приводим в пример рандомные группы населения, или явления, или животных, вещи, нужно, чтобы выбор был хоть как-то мотивирован. Почему цари и бароны? Потому, что рифмуются с законами? В стихе нет упоминания владетельных особ, кроме этого. Вообще, немотивированность появления в стихе каких-то вещей или явлений очень часто портит впечатление.
И, наконец, опасайтесь банальности, избитости и прописных истин. Особенно там, где без этого легко обойтись. Автору этого четверостишия лично я уже отчаялась объяснить, почему я ставлю ему только 3. Потому, что он повторяет прописные истины словами, которыми их повторяли тысячи других паэтофф до него. Ни одной собственной мысли и ни одного собственного слова – может быть, не стоит называть «собственными» и стихи в целом? А когда видишь любовные стихи, в которых констатируется «нельзя прожить без любви», или «женщина – загадка и мечта!», или «такова мужская природа» (мусор, что ли, опять вынести забыл?), поневоле задумываешься: может быть, и сама любовь, о которой стих, выдумана автором в качестве иллюстрации к очередному трюизму?

И правда, это очень странно!
Что ты, ни слова не сказав,
Бросала взгляды тверже камня.
И вдруг, раскосые глаза...
Вот тема любви. Откровенно говоря, тема любви настолько навязла в зубах, что раскрыть ее небанально очень сложно. Но… друзья, вы понимаете, о чем это? Я – нет. Обратите внимание, что смысл сказанного сильно затемняет неверная пунктуация. Отсюда важный совет: правильно расставленные знаки препинания, грамотный синтаксис и общая грамотность имеют первостепенное значение. Здесь и синтаксис хромает, потому что не согласованы глагольные времена. Итак, у нас героиня молча смотрела твердым взглядом. Обычно так говорят о взгляде, выражающем волю, решимость. Ну ладно, может, это была решимость не выходить замуж за ЛГ – стих-то любовный, хотя из стиха этого не понять. Внезапно глаза стали раскосыми. ??? Как внезапное косоглазие повлияло на отношение героини к ЛГ? Что изменилось, кроме того, что героине пришлось идти к окулисту? При достаточно грамотной композиции – неграмотный подбор тропов, и все, стих летит к черту и с темой, и с художественным уровнем.
Подводим итог. Итак, мы чувствуем, что нам интересна тема… (любая), и мы хотим об этом написать. Сперва продумаем – в общих чертах – композицию. Затем спросим себя: что мы чувствуем, воодушевление или огорчение, печаль? Исходя из этого, выберем ключевые слова и понятия, затем начнем искать нужные образы. И все это изложим красиво и грамотно с точки зрения русского языка и теории стихосложения.
Легко сказать, труднее сделать. Но мы попробуем!

Санди сидит и усердно стучит по клавиатуре. Теплый Кот и Зеленая Мышь спорят, о чем написать новый Тиамф: о средствах художественной выразительности или о «твердых формах». Наконец, решают спросить у Санди.
Санди: Отстаньте, мне надо срочно написать 15 тысяч слов! Да еще и с высоким рейтингом.
Зеленая Мышь: Ээээ, с высоким рейтингом на СДЛ? Ну, тогда зайди на Главную, поставь всем 5, похвали рифмы (хотя они слабые), смысл (банальный) и образы (нелепые), потом напиши стихи про то, что любовь ушла, а без нее нет счастья, про то, что быть хорошим хорошо, а плохим плохо, и про то, как Иисус молится небесному Отцу, – и дело в шляпе!
Теплый Кот: Она, кажется, участвует в каком-то творческом конкурсе. И что у нас? Бьякуренчик? (заинтересованно) «Могущественный даймё запечатлел благодарный поцелуй на рыле верного самурая…»
Санди: Черт, описка! (выправляет «рыло» на «чело») Забабахайте тиамф по лексике. А то у нас на Главной вместо нормального русского языка какая-то смесь французского с нижегородским, то есть, извините, разговорно-вульгаризованного с архаичным «поэтическим» – вплоть до церковнославянского.
Зеленая Мышь (капризно): Ну да, мы будем тиамф бабахать, а ты опять свой «Блич» смотреть! И, главное, что там смотреть? Там нет ни котов, ни мышей!
Санди: Там Улькиорра. Он вечно в моем сердце!
Теплый Кот: Ну вот, мало того, что в твоем сердце мы… Еще крокодила с крыльями нам тут и не хватало!
Улькиорра: Мусор.
Санди погружается в написание кровавых сцен, время от времени сверяясь с «Молотом ведьм».
Улькиорра: Я тоже не бесполезен. Но, в отличие от вас, Зеленая Мышь и Теплый Кот, я полагаю, что главное в стихе – тема и то, как она раскрыта. Об этом я и намерен поговорить.
Как и какую выбрать тему – это уж ваша забота, братья-поэты. Единственный критерий удачного выбора темы – это то, насколько она значима лично для вас. Тема, которая не интересует, не вдохновляет, не кажется нужной и важной, не будет раскрыта настолько хорошо, насколько вы сможете раскрыть близкую и животрепещущую для вас тему. Даже если вы гений.
Заметьте, что выбор темы определяется исключительно вашим личностным и умственным развитием. Правда, некоторые поэты утверждают, что стихи к ним «приходят», что это им «диктует мироздание», «Бог посылает», вплоть до абсурдных идей вроде приходящего к юной авторессе по ночам духа Виктора Цоя. Собственно, не важно, откуда вы берете свои стихи – да хоть с потолка. Просто когда начинается «а я не могу править стих – мало ли что он плохой и безграмотный, его мне Святой Дух нашептал!», хочется отправить такого автора или на серьезное литературное сообщество, или к экзорцистам в белых халатах с галоперидолом в шприце. Чтобы раз навсегда понял: не надо порочить Святой Дух, Цоя, Есенина, мироздание и прочее бездарной писаниной. Стихи, как и любое творчество, приходят из глубин нашего сознания. И даже если вы твердо уверены, что вам эти стихи нашептал Бог (Есенин, Цой, призрак Санди, капитан Айзен), то все равно они прошли через вас самих. А свою работу надо делать хорошо.
К сожалению, очень часто выбор темы становится первым из камней преткновения для неопытного автора. Недостаточная образованность, общая культура не позволяют такому автору воспринимать жизнь в целом как нечто интересное и касающееся лично его. Поэтому он замыкается на своих глубоко личных переживаниях, его ничего, кроме моментов сугубо личной жизни, не интересует. Очень забавно было видеть Главную в день, отмеченный в истории снятием блокады Ленинграда и взятием советскими войсками Освенцима. Если о Ленинграде еще кто-то упомянул – причем лучше бы не упоминали, чем выдавали порцию корявых деклараций, то об Освенциме благополучно забыли. Сплошные стенания на тему «я его люблю, а он меня бросил»…
Но и это еще не все. Любую тему можно раскрыть по-разному: или свежо, в неожиданном ракурсе, или банально и затерто до дыр. Или вы поможете читателю открыть нечто новое, или выдадите очередную штамповку. Очень неплохо при этом видеть разницу между стихотворением и записью в личном дневнике! Дневниковые записи чаще всего никому не интересны, кроме хозяина дневника. Ну, был Вася. Ну, бросил. Ну, отдала ему всю себя (в смысле, переспала). Нам-то какое дело? Настоящее искусство же дает катарсическую разрядку читателю, помогает ему осмыслить его жизнь – может быть, схожие ситуации – по-новому, найти выход или хотя бы увидеть свет в конце тоннеля. Пока что на Главной «обсуждения» стихов больше напоминают болтовню кумушек в поезде: жуют вареную куру, загрызают солеными огурчиками – и жалуются на таких-сяких бывших…
Но как же добиться настоящего, небанального, высокохудожественного раскрытия темы?
Перво-наперво надо избавляться от штампов. Очень часто мы видим именно штамповку. Из стиха в стих кочуют одни и те же «мудрые изречения», одни и те же сравнения, одни и те же сюжеты и лирические герои. Даже если автор уверен, что описывает свою личную ситуацию, он ухитряется изобразить самого себя как героя плохой мелодрамы с шаблонными качествами и чувствами. Конечно, если чувства действительно шаблонны, тут уж ничего не попишешь, но авторы-то считают, что они – единственные и неповторимые! И их душа, от которой они пишут, – сверхценна! Елки-палки, ну так пишите о своей душе так, чтобы ясно было: она уникальна. Нет, не выпендривается, как бы рассказать странными словами о банальных вещах: «Твоей мне попы аппетитна кривизна, как нефть глаза твои божественно сияют…», а действительно уникальна, по-своему видит мир. Это видение – основа уникальности. Ищем, ищем, ребята. Ищем новые грани в привычных явлениях, ищем небо в чашечке цветка, ищем крохотный фактик, за который можно полюбить целый мир, и малюсенький момент, который позволит сделать глобальные обобщения. Ищем штришок, который сделает «картинку» в стихе объемной, и слово, которое покажет всю глубину чувства. В творчестве этот поиск – самое увлекательное.
Второе: надо примерно – не копируя Прокруста, а именно примерно – очертить для себя, что вам важно отразить в стихе. Обычно поэты редко заранее продумывают, о чем будут писать. Чаще они вооружаются бритвой Оккама прямо в процессе сочинения стиха, когда видят, что их заносит не в ту степь. Хороший стих всегда имеет 2-3 смысловых слоя, конечно. Но эти слои не должны превращаться в винегрет. Если вы уж начали писать о водке, то можно по цепи ассоциаций дойти до несчастной любви, или до крепкой дружбы, или до похорон близких, или до страданий России – но цепь ассоциаций должна прослеживаться! Нельзя перескакивать с середины стиха на другую тему, с первоначальной не связанную.
Третье. Стихи – не школьные сочинения-рассуждения. На Главной то и дело появляются «филосовские» (вот так, через «в») стихи, где автор назойливо жужжит, что быть хорошим – хорошо, а плохим – плохо. Собирают дань пятерок, конечно, невзирая на художественную ценность… или ее отсутствие. Так вот, настоящее художественное произведение не вбивает читателю в голову, что быть хорошим хорошо, а подводит его к этому выводу, который читатель должен сделать самостоятельно! Навязчивое моралите – признак а) слабости стиха б) неуверенности автора в собственной позиции в) неуважения к читателю. Идея стиха не должна быть примитивной. О том, что быть хорошим хорошо, знают все. Эту мысль полезно или конкретизировать, показывая на примере, что значит быть хорошим, или дать читателю простор и выбор между разными гранями хорошести. А стихи с призывами «люди, будьте добрыми! Люди, не ставьте колы!» Санди втайне мечтает просто снимать с Главной, изменив под это Правила сайта.
И, наконец, для раскрытия темы служат не декларации, а многочисленные средства художественной выразительности (СХВ). Это и технические приемы: размер, ритм, рифмы, клаузулы, схемы рифмовки, звукопись, цезура, фигуры речи, и грамматические – пунктуация (есть разница, «!» или «…», тире или запятая, двоеточие или точка с запятой), выбор определенных частей речи (глагол динамичнее, к примеру, чем деепричастие), построение предложений, и лексические – использование архаизмов, заимствованных слов, просторечий и диалектных слов, профессиональной и научной лексики, и, конечно, разнообразные тропы. Единого правила для выбора СХВ, конечно, нет, если не считать правилом одну, эээ, аксиому: любые СХВ должны быть применены УМЕСТНО. Санди до сих пор сползает под стол со смеху, вспоминая, как однажды указала автору на архинеправильную форму слова. Автор страшно оскорбился и вместо того, чтобы найти другое, правильное слово, притащил Санди под нос Библию с церковнославянским текстом. Но церковнославянский – это отдельный язык, это не русский! И использование церковнославянской лексики допустимо только в редких, особых случаях… А автор, бедняжка, уверен, что победил злую Санди. Да Бог с тобой, человеце, радуйся… стих от этого лучше не станет.

Теплый Кот взирает на нас на всех (меня, Улькиорру и Зеленую Мышь) с явным осуждением. Говорить умные вещи про олицетворение или метонимию, по его мнению, преждевременно и бессмысленно. Какая образность, если люди не умеют и не хотят выдержать «клаузакулу»?
Мы, конечно, с Теплым Котом не согласны, потому что поэт не может учиться чему-то одному: рост мастерства если идет, то по всем фронтам, от простейших технических требований до смысловых обертонов. Однако об этих простейших требованиях техники стихосложения необходимо постоянно напоминать. Хотя бы потому, что на ресурс приходят все новые и новые люди, которые о них ничего не знают, а услышать дельный совет в комментах у нас непросто.
Вот стихотворение с Главной:

Быть может вся вина во мне,
Не смог тебе я дать чего-то...
И время тихо так уходит,
Всё растворяя в небытие...

Ты по привычки отвечаешь,
Мне лёгким флиртом на звонки.
Но знаешь, сердце не обманешь,
Тебя я знаю из нутрии…
Наверное, всем ясно, что трудно назвать этот стих удачным. Близкое знакомство с дамой из нутрии (интересно, что думала об этом нутрия!), отсутствие выдержанного размера и очень приблизительные рифмы, банальность содержания, неправильная формулировка «отвечать флиртом на звонки» – словом, работы непочатый край. Но нас с Теплым Котом волнует другое.
Когда автор хочет писать рифмованное стихотворение с классическим размером – а тут явная попытка написать именно такое стихотворение – он обычно обращает внимание на клаузулу, даже не зная, что она так называется. Что же это за страшный зверь такой? Да всего-навсего последний ударный слог в строчке! Часто он же – последний в строке вообще. Например: «Быть может, вся вина во МНЕ». Иногда после этого ударного слога идет один безударный: «И время тихо так уХОдит». Бывает и два, и даже три безударных слога, например, «Помню губы, двойною РАковиной // Приоткрывшиеся моим» (Цветаева).
Почему клаузула важна? Да потому что она наряду с размером и цезурой определяет ритмический рисунок стихотворения. Ритмический рисунок – одна из важнейших характеристик стиха, в свою очередь. К сожалению, многие авторы никак, ну никак не поймут, что стихи – это ритмическая речь. Ритм в стихе – важнее важного. Поэтому простодушные вопросы типа «А если я ритм не чувствую, что же мне, стихов не писать?» могут иметь только два ответа. Не писать. Или учиться чувствовать ритм и писать.
Виды клаузулы различаются именно в зависимости от того, сколько безударных слогов идет после последнего ударного.
Если ни одного – это клаузула мужская. Например: «Шумит беспокойный вечерний каМЫШ, // И образы учит Зеленая МЫШЬ».
Если один – это клаузула женская. Например: «Теплый Кот пришел к Зеленой МЫши // На закате и по гребню КРЫши».
Если три – это клаузула дактилическая. Например: «Теплый Кот мурлычет утеШАюще: // «Не замерзнешь ночью – просто ШАЛЬ ищи!» О, у меня еще и красивая составная рифма получилась…
И наконец, гипердактилическая клаузула бывает там, где после последнего ударного слога идет четыре безударных. Она очень редкая. Например: «Два кота по крышам ШЕСТвовали, // Кошку Мурку мявом ЧЕСТвовали».
Хороших или плохих клаузул не бывает. Правда, следует учитывать, что дактилическая и гипердактилическая клаузулы труднее в обращении. Главное, чего клаузула требует от поэта, – строгого выдерживания. Стихи вообще имеют много формальных требований, и если эти требования не выдерживать, стихи однозначно получаются плохими. А зачем писать плохие стихи и тем более их публиковать-то? Объяснения типа «поделиться эмоциями», «добрее надо быть», «не унижайте людей своими клаузулами» и т.п. не принимаются. Искусство должно – и оно существует для этого – что-то давать людям: радость, красоту, катарсис, воодушевление. Плохие стихи никогда ничего людям не дают, они только тешат авторское тщеславие: во, я паэт – стехи напейсал… У многих авторов СДЛ есть эта болезнь – неумение выдержать клаузулу. Но чего-то не уметь не стыдно, стыдно – не учиться!
Клаузула идет в тесной связке со схемой рифмовки. Название это вызывает у душеписов и графоманов приступы гнева, прямо трясунец у них приключается: как это так, нас заставляют писать по схемам! Во-первых, не заставляют. Просто вы публикуетесь – вас комментируют. И критикуют, естественно. Не хотите критики – не нарушайте правила стихосложения и не выдавайте то, что уже 100 лет как школярский огрех, за новаторство. Во-вторых, душепис по определению пишет по схеме, по шаблону, выбирая избитые темы, одни и те же слова, штампованные образы. А настоящий поэт – выдерживает схему рифмовки. Так вот, схема рифмовки зависит от того, какая строка с какой рифмуется. Например, 1-4 и 2-3 (АББА) – это кольцевая схема. 1-3 и 2-4 (АБАБ) – перекрестная. А 1-2 и 3-4 (ААББ) – параллельная. Разумеется, схема рифмовки обязательно должна быть выдержана во всем стихе. И разумеется, клаузулы в рифмующихся строках должны быть одинаковыми. Если у вас кольцевая схема рифмовки и 1-4 строки имеют мужскую, а 2-3 – женскую клаузулу, то так должно быть во всем стихе. Менять нельзя ни в коем случае, это сразу изобличает низкий уровень мастерства.
Заметим, что схема рифмовки часто определяет «твердую форму». Например, в итальянском сонете она кольцевая в катренах, а во французском – перекрестная; параллельной в сонетах не бывает.
Вернемся же к нашему примеру. В первом катрене кольцевая схема рифмовки АББА. Рифмы очень приблизительны – во мне-небытие и чего-то-уходит. Распределение клаузулы такое: МЖЖМ. То есть 1-4 строки имеют мужскую клаузулу, а 2-3 – женскую. Во втором катрене, если не считать того, что все-таки «изнутри», а не «из нутрии» , мы видим перекрестную схему: отвечаешь-обманешь, звонки-изнутри. Тоже рифмы слабоваты. Сейчас многие авторы злоупотребляют ассонансами – сама грешна, но не настолько же. Тут автор просто не удосуживается подобрать точную рифму. Клаузулы такие: ЖМЖМ.
Конечно же, это грубая ритмическая грязь. Кстати, еще одно выражение, которое бесит графоманов. Увы, я вообще не склонна цацкаться с их ранимой нетворческой душой – пусть бесятся. Они считают, что это их лично обзывают грязью. Да нет, их если обзывать, то как-то вроде «бесталанный» или «бездарный». И часто «тщеславный». А ритмическая грязь – это определение для невыдержанного ритма в стихе.
А теперь посмотрим, что у нас на Главной.

Ну, давай, поцелуй бородатого!
Не смотри, что украшен сединами…
Слишком коротко счастье солдатово,
Чтобы нам любоваться картинами!
RODINA_SELO@MAIL.RU, «Велеречивый погубитель». О, вот и дактилическая клаузула. Рифмы хороши весьма: бородатого-солдатово прямо-таки красивая, а сединами-картинами грамматическая, но вполне допустимая. Насчет «любоваться картинами» несколько невнятно: ясно, что солдат хочет не только музеев, но и поцелуев, но это прописано не очень четко. Однако четверостишие прекрасно передает эмоции, технически грамотно и вполне удачно в целом.

Стряхнув с себя остатки зимних уз
Вкушает город варево апреля...
А я не знала, что опять проснусь
В твоей давно оставленной постели...
Фианита, «Наваждение». По содержанию сентиментально, даже чересчур. Однако нельзя не согласиться, что образность достаточно красива и свежа, а лирическое настроение передано хорошо. Клаузула следующая: МЖМЖ. Любителям «чувствительной женской поэзии» можно рекомендовать смело.

Исчезают сверкающих звёзд голубые осколки,
Подгоняет рассыпчатый ветер прохладу с полей,
Серебрится роса на болотистых кочках осоки,
На берёзах, на липах, на вязкой сосновой смоле.
Cold Ways, «Древесные двери». Анапест – не частый на СДЛ размер, хотя я не перестаю удивляться, почему. Ведь трехсложные размеры намного легче выдерживать. Клаузула – ЖМЖМ, выдержана. В целом очень приятная пейзажная лирика с красивыми образами, насыщенными, но не перегруженными.

Хороши сиреневые ночи
В тех садах, где мы с тобой бродили…
Помнишь, я тебе шептал на ушко,
Как тогда друг друга мы любили!
osenin, «Хороши сиреневые ночи». Стихотворение в целом явно подражательное, автор копирует Есенина. Клаузула – ЖЖЖЖ.
Следует отметить, что в пушкинские времена считалось хорошим тоном чередовать клаузулу – например, МЖМЖ или ЖДЖД. Однако сейчас стихотворная техника стала более свободной, хотя и более требовательной. Поэтому сплошные ММММ или ЖЖЖЖ, ДДДД в катрене считаются нормой. Как и все остальные технические и художественные средства выразительности, клаузула должна в первую очередь соответствовать творческой идее, настроению, чувству, которое намерен выразить автор.