Учителка

В переулке домик маленький,
свет в окошке жёлтый, матовый,
там, за шторкою короткою,
на столе тетрадки стопкою.
А над этими тетрадками,
в них нацелив мушку-нос,
голова склонилась с прядками
серых жиденьких волос.
Это новая учителка
из не наших палестин,
наша новая мучителка,
для которой я кретин.
Как беда нависла лютая -
и не только надо мной -
эта мымра долбанутая
с губ полоской жестяной.
Плачь, система пятибалльная! -
буквоедка ненормальная
низвела твои возможности
до трагической ничтожности.
Стал весь класс тупее валенка
на уроках у неё…
В переулке домик махонький,
развалюшка, не жильё.
Двадцать лет как в воду канули.
У хозяйки за столом
мы сидим, звеним стаканами
с головой в хмелю, в былом.
Мы ведём себя, как равные,
с ней, бедою школьных лет,
чёрным хлебом, сыром плавленым
сервирован наш банкет.
Что-то нас с дружком Матюхою,
словно памяти назло
повидаться со старухою
в её келью занесло.
И - в награду ль, что нагрянули -
мы за скудным тем столом
на неё невольно глянули
по иному, чем в былом.
И всё больше в новом качестве,
света мудрости полна,
нам в застольном том приятельстве
ближе делалась она.
Тем, что, не винясь за прошлое,
походившее на бой,
не старалась стать хорошею,
оставалась быть собой.
И казалось чуть не карой нам
брякнуть нечто, ё-моё,
против правил Бархударова,
против принципов её.
Слава богу, вроде, справились,
вроде, мучались не зря,
ведь далась нам правил правильность
только ей благодаря.