ИОАНН ГРОЗНЫЙ

...ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, какой нам Бог её дал

П у ш к и н

Я по какому-то инстинкту всегда думал о Грозном хорошо, но у меня не было знания для оправдания моего взгляда

Б е л и н с к и й


За ложью — ложь. За клеветою -
Ещё гнуснее клевета.
Но нам ли с этим сжиться стоит,
И разве это навсегда?
Мой гневный стих, взорви завалы,
Пробей ко истине пути,
Сломи рога, испорти жвалы
И ядом питанные жала
В тупые иглы обрати.
Да мчатся, лжу сметая, вихри!
Я не один — со мной князь Дмитрий,
За мною грозный Иоанн
И ты, Влад Дракула суровый.
Вы, пращуры мои по крови,
Врагам давали столько ран,
Творили столько им помех,
Что хилые потомки тех
Под вас копают и поныне,
Дрожа, как листья на осине,
Былое помня...
Честный стих
Преодолеет козни ада.
Блаженны алчущие правды,
И сила Божия — за них.

1

О родословной Иоанна
Хотел бы слово молвить я,
Но было б, полагаю, странно
Сие проделывать пространно:
Поэмь растянется моя.
А так как в выборе я волен
И сам на электронном поле
Определяю каждый штрих,
То вскользь напомню о троих:
О предке, матери и брате -
О том украинском магнате,
Который Грозному служил
И после как бы изменил,
Носил прозванье Вишневецкий
И человек он был важнецкий,
А имя звучное - Дмитро
Врагов разило, как ядро.

2

Князь Дракула спознался с болью,
Когда в заложники попал,
В плену османов побывал,
Любителей сажать на колья;
Когда же поменялись ролью -
На них любителей сажал,
А рядом — взяточников, татей,
И преуспел настолько, кстати,
Что полностью, считай, убрал,
Такую публику. Пожалуй,
Нетолерантно поступал.
Не знаю, правда это, лжа ли, -
Чего не бает кот Баюн -
Влад даму уличил свою
Во лжи, что понесла подруга.
Её не раз предупреждал,
Что лгучи ей придется туго,
Но, быв по-прежнему поруган,
Ножом живот ей разорвал
Валах правдивый... Что, зверюга?
А кто здесь в шоке заторчал?
Вы, абортмахеры? Задело
Обилье крови! То ли дело
Дитя в утробе растерзать
Иль выкурить раствором дряни...
От палачей сотрите грани -
Так не гуманней поступать,
Не дремлет кара за такое.
И оклеветанная тень
Во всем нам общий судный день
Своей железною рукою,
Всегда наставленной на брань,
Свою от вас очертит грань,
Чтоб отделить защиту веры,
Защиту родины, людей
От ваших пыток, изуверы,
От вас, убийц и торгашей...

3

Елене Глинской ненадолго
Страною править выпал крест,
Но сделала довольно много
Она в державе и окрест.
Князей строптивых приструнила,
Родного дядю посадила -
Не лезь куда тебе не след,
В финансах навела порядок,
И укрепила рубежи.
И окорот дала боярам,
Тряхнувши вольный их режим.
Построила всего немало
И не всегда за смердов счёт,
Но из богатых выжимала
Деньгу приличную ещё.
Имела, правда, фаворита,
Но ей — была что Афродита -
Оно простительно. Она
Не нимфоманией славна,
И фаворит - умелый воин -
Не лишь в постели был достоин.

Как вы, наверно, угадали,
Такие умницы и крали
На свете долго не живут,
И вот её сулемой травят,
Земле поспешно предают...

4

Князь Вишневецкий был повинный -
Ушёл от Грозного в Литву,
Но смог оставить он Москву
Лишь ради милой Украины, -
Не ради денег и чинов
И спеси родового барства -
Сей язвы русского боярства.
Князь эту искупил вину:
Он не воссел на царском стуле -
Пронзён был стрелами в Стамбуле,
Тридневно на крюке вися
И ересь турок понося.

Потом его жена и дети
В своем решительном ответе
Так потрепали басурман,
Что задрожал и сам султан...

5

Итак, Иван родился. Радость
Большая подданным, царю.
Наследника давно заждались,
С небес и то гремел салют.
Но княжич с жиру не бесился,
Не баловнем судьбы явился,
А сиротою, так сказать:
Отца в три года он лишился,
Мать отравили через пять.
Почтения не изъявляли
Ему нахальные бояре,
Его стесняли бытово,
Дрались в покоях у него,
Страной рулили без оглядки
На «недоростка», и порядки
Кругом такие завели,
Что взвыл народец на земли.
Род Шуйских был подобен язве -
Со света не согнали разве
Они растущего царя,
А так гнобили почём зря.
В тринадцать лет приказ о казни
Андрея Шуйского отдать
Пришлось — не унимался тать.
Бояре сколько не ярились,
Лафа-кормушка их накрылась:
Великий князь, как возмужал,
В цари венчаться пожелал.

6

Шестнадцать лет — прекрасный возраст,
И в этом возрасте царём
Стал человек, прослывший грозным
Затем - делами и умом.
Стал русский царь примерно ровней
Всем европейским королям.
Проект был это и церковный,
Не самоволье лишь царя.
Стал над своим народом властен,
Не исключая никого,
Знать в том числе, и прочих частных
Лиц, не хотевших так сего.
Преемник римских василевсов,
Гарант державных интересов
И веры истинной оплот -
Вот в руки чьи попал народ.

7

Дабы совсем остепениться,
Царю осталось ожениться,
Чтоб государство укреплять,
Наследство детям оставлять.
Зазря он времени не тратил:
Из пышной хамовитой знати
Не захотел невесту взять,
А, как свободный выбирать,
Избрал неяркую девицу
Из рода Кошкиных. А знать
Со злобой стала относиться
К царю, к Захарьиным, к царице:
Красоткам ихним распрекрасным
Из богатейших всех родов
Отказ был дан своеобразный -
Царь породниться был готов
С невидным обедневшим родом.
Жена, любимая царём,
Любима стала и народом.
Им было хорошо вдвоём,
Он говорил ей, обнимая:
«Что нелегко тебе, я знаю,
Но, как непраздна ты, Настёк,
Побереги себя, родная!..»
А сам её - не уберёг.

8

Любовь... Ей и цари подвластны,
Любил и я, покуда мог,
Покуда мой ревнитель-Бог
Не сделал мне любовь несчастной,
Чтоб я любил лишь одного
Его...
Вид свадеб и венчаний
В душе занозы бередит,
Тоска-печаль меня саднит,
Я сожалею о начале;
Но скоро станет всё равно,
В отставку выйдет и вино,
В котором всё, известно, тонет,
Но тонет временно, увы.
Я наложу на сердце швы -
Пусть не ко времени не стонет,
Состав свой жалкий укреплю,
Утру потёкшую соплю,
На этом с лирикой покончив, -
Дела царей важнее прочих,
И к ним вернуться мне пора
Под скрипы клавиш, не пера.

9

Дела царей — крепить державу,
Народ хранить и умножать,
Коль надо, учинять расправу,
Но милость к падшим проявлять.
Таким и был Иван Васильич -
Суров и грозен для врагов
Престола и родной Русии,
Но личных враг - щадить готов.

10

А в доброй тех времён Европе
Народ отнюдь не жил в сиропе:
Кровяка реками лилась,
Направо — хрясь, налево - хрясь!
В Европе делать это можно -
Цивилизации форпост!
Как ни вопи, бедняк, истошно,
Тебе вельможа вставит трость.
И ничего, что некто Генрих
Там жён меняет, как носки,
Людей кромсает от тоски,
Сойдёт, поскольку этот Генрих -
Король английский! Это вам
Не русский варвар... Мне, читатель,
Противно это поминать,
Но надо — всякий злопыхатель
На Русь не устаёт клепать.
Смешно, но до сих пор медведи,
Коль закордонным вракам верить,
По центрам русских городов
Бредут - шлангует зверолов...

11

Вот есть зарвавшиеся люди -
Они, чтоб властью обладать
Той, что они не вправе брать,
«Мамашу могут проиудить»,
Точнее, родину предать,
Переступить при этом клятвы,
Позаводить свои порядки
И нанести великий вред.
Каков им следует ответ,
Чем их вознаградить достойно?
Изменникам, врагам престола
Талоны выдать — пусть едят
Икру да табака цыплят?
Конечно, это ерунда.
Нет, их имали торопливо
И приговаривали живо
Хоть по суду, хоть без суда,
И - как бы кто по ним ни плакал, -
Под меч, на виселицу, на кол,
А в наше время — под расстрел,
И не имели с ними дел.
Лишь добрый государь, бывало,
Помилует, но им всё мало,
И это редко помогало...

12

И Грозный миловал - в надежде,
Что будут каяться. Куды!
Нет, беспредельничать, как прежде,
Хотели древние роды.
Князь Старицкий, кузен царёвый,
Покорным не был никогда,
Глядел он смирною коровой,
Но был подзуда ещё та!
Он плёл интригу за интригой,
На царство метил сколько лет,
И всё же цели не достиг он -
Царь отравил его в ответ.
Он не скормил его медведю,
Не предал гласному суду, -
Ну не был царь подобен зверю,
Любил играть начистоту.
Не раз прощал такого братца,
Хотел поверить чудесам,
Давал возможность оправдаться...
А вообще, могло так статься,
Что братец траванулся сам.

13

Князь Курбский — мастер по пиару,
Его ль писаниям внимать?
Строчил он письма, мемуары,
Себя пытаясь оправдать.
Сгорела шапка на воришке,
И ветер пепел разметал,
Но мы до сих читаем в книжках
Про то, насколько был удал.
Смотрите сами — эта слякоть
При состоянии войны
Перемахнул к врагам-полякам,
Секреты выдал им, собака, -
Прошу прощенья у собак:
Верней животных не бывает,
Вот кошки чаще изменяют, -
Но сам Иван чехвостил так
Предателей, подобных князю -
И властно награждал их казнью.
Князь многих перещеголял,
Был не собака, а шакал
Или, скорее, вовсе гнида
В тупик заползшего подвида...
И я с трудом переварю,
А каково было царю?!

Но царь ответил величаво
На стоны ложные князька,
А что грубил - простите! право,
Брань легче, чем удар клинка,
Которого вполне достоин
Тот хлюст, что дожил век покоен,
Своею смертью опочил
И его рода след простыл,
Одна лишь Крупская случилась -
Гнилое семя просочилось...

Тьфу! Очень было бы занятно
Сказать о чём-нибудь приятном,
Да тема здесь, увы, не та,
Чтоб источали мёд уста.

14

Опричнина... Вновь чёрные легенды
Про мётлы, песьи головы, т.п.
Давайте так — не вынес царь измены
Масштабов, взял и ввел в стране ЧП -
Прямое, то есть, царское правленье,
Создал и укомплектовал спецназ.
Конечно, всех извлёк из плена лени,
Конечно, сонный быт потряс, растряс.
Спецчасти себя грозно показали -
Крамолу выгрызали, аки псы,
И внешнего врага не хуже драли -
Ливонцам и татарам отшибали
Азартно любопытные носы.
Заместо воевод справлялись с блеском,
Числом малы, зато смелы, строги.
Недаром их старшой — Скуратов-Бельский -
При штурме Пайде-крепости погиб.

15

Ай, Новгород! Ай, вольница какая!
Ай, вече, власть народа, красота!
И продолжалось всё это веками,
То правда, про свободу же - туфта.
Князей когда хотели — выгоняли,
А станет плохо — призывали вновь,
Чтобы князья в том месте исправляли,
Где граждане поналомали дров.
Пример ярчайший — Александр Невский:
Пока он княжил и держал удар,
Довольно было аргументов веских
Для немчуры, для шведов, для татар.
А без князей отваги им хватало
На то лишь, чтобы лыжи навострить
К ливонцам да к полякам разудалым,
И на торговлю — гривен нарубить.
Чего там говорить, свободно жили -
То в Волхов, расшалясь, кого швырнут,
То из псковских шутя потянут жилы,
То где-нибудь ещё кусок урвут,
То поплывут ушкуйники-пираты,
Татар попотрошат, а из-за них
Потом соседей рубят азиаты,
Не разбирая правых, виноватых -
Подстава тут, как видите, своих.
А то и хлеще: долбанут своих же,
К примеру, русский город Кострому...
Им иноверцы-западники ближе -
Товар тем сбагрят, денежку займут.

Хоть им за разрушительное дело
Ещё от деда Грозного влетело,
Но до конца тот их не смог унять -
Таких огнём-мечом лишь усмирять.

Короче, ничего себе пожили,
Ходили с кем попало под венец...
Пришел Иван с опричною дружиной,
И бардаку положен был конец.
Нашлись, нашлись «разгрома очевидцы»,
Пройдохи, забугорные острицы,
Один писал - побито тыщ семьсот,
Хоть в Новгороде было тысяч тридцать
Аборигенов... Но враньё живёт!

16

Про смерть царя - отравлен ртутью
Не сразу, а в теченье лет,
Не он один, а вся, по сути,
Его династия. Вот те,
О ком известно это точно:
И мать и первая жена -
Любимая Анастасия,
И Марфа — третья, дочь Мария,
Иван -- царевич, Федор — царь,
Последний сын — царевич Дмитрий -
Убит, по праву государь.

Плюс, видимо, отравлена Мария,
И непонятно первенец погиб,
И странно дети умерли другие...
Однако, это явный перегиб!

Тлел заговор, выходит, не годами -
Тлел сотню лет, пока не извели
Семью. Царю же в этом оправданье
Зачисток, казней, ссылок и пытаний -
А как иначе выжить бы могли?

17

Кто именно вредил породе царской,
Есть лишь догадки, но ответов нет.
Есть версии: английский и татарский,
Экономическо-венецианский,
И, сверх того, ещё еврейский след.

Я версии последней больше верю,
Хотя и доказательств не имею.
Да как те доказательства собрать?
Свою работу ведают евреи,
Своих следов не станут оставлять.

Царь добивал жидовствующих ересь,
И был неотразим его кулак,
Царь запретил в страну пускать купцов еврейских -
Так на него чего ж не вешать всех собак?

18

А вот в еврейский холокост — не верю,
И в том не одинок, по крайней мере.

«Не верить в холокост? вы что, смеётесь,
И как, однако, не остережётесь
Ещё вставать при этом в полный рост.
Не знаете — в Америке, в Европе
У нас в тюрьму сажают или гробят,
Кто отрицать посмеет холокост!»

Я, господа, всегда живу в России,
Надеюсь, до конца в ней жизнь осилю
И к вам в цивилизованную гнусь
За тридцать евро не переберусь.

А со своим уставом к нам придёте -
То, думаю, окажетесь в пролёте.

19

На первого на русского царя
Помои льют едва не все подряд.
Откуда против Царства писанина,
Откуда здесь чужого духа пир?
Оттуда же И.Репина картина,
Скульптура Мордехаева и пр.,
Нечистые киношные отмерки
Последних лет. И, что всего грустней,
В такой грязи запачкалась и церковь,
И бесы насмехаются над ней.

Нам чересчур знакомы эти нравы.
Прошли века, но хватка снова та
И тот же стиль, трусливый и кровавый,
Присущий распинателям Христа...

За стихотворение голосовали: Pupsik: 5 ; nn9772: 5 ;