Он растворился в мертвизне зимы

ПАМЯТИ В.Б.ЙЕЙТСА


I

Он растворился в мертвизне зимы,
Ручьи взял лёд, аэропорты опустели,
Снег изменял черты фигур на постаментах,
Из пасти дня торчал застывший ртутный столбик
О, как ни посмотри,
День его смерти был днём и темным, и холодным.



Вдали его недугов
Волки влеклись сквозь мраки хвойной чащи,
Речушка сельская поспешно убегала от модных пристаней;
А в утренних речах
Стихи поэта уносились прочь от его смерти.



Как для него ж, то был его последний день с самим собой.
День медсестёр и жалких причитаний;
Провинции его уже восстали,
Майданы разума враз сделались пустыми,
Молчание расселось по предместьям
Поток его сознания иссяк, он перетёк в его фанатов.



Разбросан ныне он по городам и весям,
И целиком стал достоянием любовей верных,
Чтоб обрести себя в чужих пространствах леса
И быть судимым по чужим законам чести.
Слова скончавшегося
Варят в потрохах ещё живущих



Но в злобе дня, обещанного завтра,
Когда взревут, как звери, брокеры в кавернах Биржи,
И взвоют злыдни страждущие по привычке,
И всяк - в самом себе, почти доволен клеткою свободы,
Лишь горстка мыслящих запомнит этот день,
Как запоминают дни, когда случается привычное не слишком
О, как ни посмотри,
День его смерти был днём и темным, и холодным.


Оригинал текста:
IN MEMORY OF W. B. YEATS
by W. H. AUDEN
(d. January 1939)

I

He disappeared in the dead of winter:
The brooks were frozen, the airports almost deserted,
And snow disfigured the public statues;
The mercury sank in the mouth of the dying day.
O all the instruments agree
The day of his death was a dark cold day.



Far from his illness
The wolves ran on through the evergreen forests,
The peasant river was untempted by the fashionable quays;
By mourning tongues
The death of the poet was kept from his poems.



But for him it was his last afternoon as himself,
An afternoon of nurses and rumours;
The provinces of his body revolted,
The squares of his mind were empty,
Silence invaded the suburbs,
The current of his feeling failed; he became his admirers.



Now he is scattered among a hundred cities
And wholly given over to unfamiliar affections,
To find his happiness in another kind of wood
And be punished under a foreign code of conscience.
The words of a dead man
Are modified in the guts of the living.



But in the importance and noise of to-morrow
When the brokers are roaring like beasts on the floor of the Bourse,
And the poor have the sufferings to which they are fairly accustomed,
And each in the cell of himself is almost convinced of his freedom,
A few thousand will think of this day
As one thinks of a day when one did something slightly unusual.
O all the instruments agree
The day of his death was a dark cold day











Сейчас разбросан он по городам и весям,
И целиком стал достоянием любвей иных,
Чтоб обрести себя в чужих пространствах леса
И быть судимым по чужим законам чести.
Слова умершего
Вар`ятся в потрохах ещё живущих

Он канул в глубину зимы холодной:
Ручьи взял лёд, почти пусты аэропорты,
Снег изменил черты фигур на постаментах,
И ртуть упала во рту термометра конающего дня
О, судя по шкале приборов,
День его смерти был и темным, и холодным.

Вдали его недугов
Волки мчали сквозь сумерки всегда зелёной чащи,
И сельская речушка убегала от модных пристаней;
Утренние речи
Стихи его от его смерти сохраняли.

Для самого ж его то был его последний полдень
День медсестёр и жалких обещаний;
Все регионы существа его восстали,
Майданы разума враз сделались пустыми,
Застыла тишина в его по предместьях,
Ток чувств его иссяк; он перетёк в поклонников его.

Сейчас разбросан он по городам и весям,
И целиком стал достоянием любвей иных,
Чтоб обрести себя в чужих пространствах леса
И быть судимым по чужим законам чести.
Слова умершего
Вар`ятся в потрохах ещё живущих.

Но в злобе дня, обещанного завтра,
Когда взревут как звери брокеры в кавернах Биржи,
И взвоют злыдни страждущие, но привычные к страданьям,
И всяк - в самом себе, почти доволен клеткой свободы,
Лишь горстка мыслящих запомнит этот день,
Как запоминают дни, когда случается привычное не слишком
О, судя по шкале приборов,
День его смерти был и темным, и холодным.