ДОМИКИ.

ДОМИКИ.

Дома,страдая застаревшим ревматизмом
и отчасти не очень острым стигматизмом,
от боли корчась и от горечи стеная,
старели медленно и кое-как брыкаясь,
разваливались по-частям.
Но ,всё же отдавая почести годам,
жалели их.
И вот деля бутылку водки на двоих,
расположась удобно на завалинке.
Мой друг и я в забытой старой сталинке
вели наш тихий задушевный разговор.
Что люди уж не те,что вымер двор.
Как мы меняемся подчас.
О прошлом и о том,что видим мы сейчас.
Об улочках кривых,как старческие вены.
О том,что покосились стены
у погребов похладно-винных,
забытых сиротливо
в углах дворов в уютной паутине.
О домиках старинных,
где стены-выгнутые спины,
горбатятся,все в бурых вспышках глины.
Давно проели мыши соломенные крыши.
На ладан дышит потолок.
Уж не нужны ни веник,ни совок.
Дверных проёмов дыры становятся всё шире.
Ютятся в паутине заброшенные спицы.
И в полумраке синем пустых окон глазницы.
И крик пугливых птиц над городом кружится,
как будто пепелища возможно возродить.
А жаль,что это явь и всё это не снится.
Что льётся за границу иммиграция.
И покидают домики и погреба под белою акацией,
знакомых и родных
и вечную завалинку,и водку на двоих.

1990.