Привязанная

Покачиваясь, лодка покидает
берег каменистый. Каменистый
берег позволяет лодке утлой
медленно уйти за горизонт.
Медленно, покачиваясь, лодка
покидает берег каменистый;
горизонт далёкий позволяет
берегом лодчонке пренебречь.
Лодка, отправляясь в неизвестность,
в непреложность точки погружаясь,
с точки зренья тех, кто каменистый
берег не покинет никогда,
ничего не значит для поэта,
что пришёл на берег каменистый
и привёл Эвтерпу, чьи чешуйки
в мутных водах бездны отошли,
хоть еще русалочьи повадки
в ней заметны: сложно оставаться
верною Эвтерпою, когда
ты, считаясь дочерью тритона,
грезишь о лодчонке уходящей.
Лодка та давно за горизонтом,
оставляя на волнах бесследность,
думает, покачиваясь мерно,
о своём скорейшем возвращеньи,
впрочем, лодкам думать не пристало,
но когда ты думаешь о ней,
думаешь о вёслах, о свободе,
о сидящем мирно рыбаке,
о мелькнувшей чайке и пропавшей
в синеве крадущегося дня
в неизвестность, кажется, невольно
наполняешь утлую лодчонку
собственной душою, взглядом на
вечностью разглаженное поле.
Мир, не заключающийся в лодке,
может с ней вовек не пересечься:
сброшенная миром со счетов,
рассекая волны и пространство,
видя то, как души флибустьеров
гонятся толпой за кораблем,
лодка постепенно станет жирной
точкой бытия, по крайней мере
в точку погрузилась эта лодка,
с точки зренья той, что хочет в море,
но должна поэту потакать.