Тиамфы по твердым формам

[Санди Зырянова]

Итак, в этой теме собрано все, что я готовила по твердым формам стихов. Приступим...

!Тиамф! Твердые формы и на закуску фрустрация

Прежде чем закончится нынешний быстроконкурс…
Авторская врезка: кто сказал, что мы не умеем хорошо писать? Мы и плохо писать не умеем. Большинство авторов все-таки скатилось в откровенный стеб. Это радует. Но из происходящего в жизни вообще, и на сайте тоже, надо уметь извлекать уроки. Надеюсь, после «Зеленого смайлика» все убедились в том, что нельзя пренебрегать формой стиха, рифмами, размером, нельзя не обращать внимание на стилистику, грамотность? Поэтому наш следующий быстроконкурс будет уже всерьез, причем с довольно высокими требованиями и по форме тоже.
Собственно, я и пишу это все для того, чтобы подготовить вас к этим требованиям. А заодно рассказать кое-что полезное, что вполне может пригодиться в творчестве вообще… ибо не сайтом единым жива наша с вами литературная деятельность, разве нет?
Итак, знакомьтесь – ТВЁРДЫЕ ФОРМЫ СТИХА. Это условный термин, установившийся за такими стихотворениями строфической формы, как сонет, рондо, триолет, секстина большая и пр. (Ой, Саня, где же ты словей таких набралась… садизм!). Открою маленький секрет: на конкурс выставим сонет… Но об остальных твердых формах я тоже постараюсь рассказать.
Самая ограниченная из всех форм, которой писать и скучновато, и нетворчески, да и устарела она давным-давно, – это ТРИОЛЕТ. Сплошные повторы, за которые мы друг друга ругаем, здесь узаконены. Это восьмистишия, причем первое двустишие повторяется в конце второго стиха, а четвертый стих – повтор первого. Ну… хотя бы…
Твой лик загадочный и нежный
Как отраженье в глубине,
Склонился медленно ко мне.
Твой лик загадочный и нежный
Возник в моем тревожном сне.
Встречаю призрак неизбежный:
Твой лик, загадочный и нежный,
Как отраженье в глубине.
(В. Брюсов)
Неудивительно, что триолетом долго-долго не писали, и только «серебряный век» в России слегка оживил его – ненадолго, но все-таки, в силу эпохи смелых экспериментов, новаторства и перетряхивания древних рецептов таланта. Впрочем, очень рекомендую попробовать самим написать нечто подобное – для тренировки, ибо хорошо дисциплинирует.
Более интересна другая форма – РОНДО. Ударение на второе «о», это не музыка, где рондо произносится по-итальянски… У нас тут французская форма небольшого стихотворения с двумя рифмами, трех типов: 1) восьмистрочное рондо, первая и вторая строки повторяются в конце рондо и первый стих — в четвертой строке; 2) тринадцатистрочное рондо, начальные слова первой строки входят в девятую и тринадцатую строки и 3) пятнадцатистрочное рондо, начальные слова первого стиха повторяются в девятой и в заключительной строках.
Не так осенней нежности примета:
Как набожный скупец, улыбки света
Она сбирает жадно, перед ней
Не долог путь до комнатных огней,
И не найти вернейшего обета
В начале лета. (М. Кузмин).
Есть еще и «совершенное рондо» – 25 строк и только две рифмы.
А вот СЕКСТИНА – это по-итальянски. От лат. sex — шесть (шесть, а не «секс»!). Это сложная, шестистишная строфа, состоящая из четверостишия и двустишия, с разной системой рифм. Стихотворный размер секстины — чаще пятистопный или шестистопный ямб. В провансальской, а затем и в общеевропейской лирике известна большая или сложная секстина — особая форма стихотворения из шести строф, в каждой из них по шести строк. Рифмовка такой секстины представляет ту особенность, что всё 36-строчное стихотворение имеет только две рифмы. Секстины на русской почве прижились у Кузмина, Северянина, Брюсова. А ну-ка, попробуем: АББА БА, и так шесть раз… слабо? Причем трехстопником. Это допустимо, но жизнь автору усложняет неимоверно.
Надеюсь, этот Тиамф прочтет Ирина Чеботникова – Хоккуист всея Стихидлы. И воспримет как творческий вызов. Впрочем, остальных это тоже касается. Ибо трехстрочники бывают не только у японцев! Итальянское «хокку» именуется «РИТУРНЕЛЬ». Однако к количеству слогов в строке тут требования менее жесткие. Стихотворный размер ритурнели — свободный, по выбору поэта; рифмуются между собой первая и третья строки, средний стих строфы остается без рифмы (холостым). В русской поэзии ритурнель, как форма стиха, не привилась. Брюсов, правда, пробовал. Первую строку он делал коротенькой, а две более длинные как бы развивали заданную в первой строчке мысль.
Конечно же, это далеко не все твердые формы. Как насчет лимерика? Или виланеля? Дойдем и до них. Общее у всех твердых форм одно. Такие формы развиваются в определенные эпохи, обладающие вкусом к традиции, форме и игре – в эпоху перехода от античности к средневековью, эпоху позднего средневековья, эпоху барокко, Серебряный век русской поэзии, а также в настоящее время. В эти периоды особенно остро ощущается потребность в поиске новых форм. Переходный период, что и говорить. Подростковый кризис творческого человечества…
Но вернемся к тому, с чего начали, – к сонету. СОНЕТ – это итальянская форма (хотя название от провансальского словечка, означающего «песенка»). Возникла около 13-го века на Сицилии. И это одна из немногих твердых форм, которая дожила до наших дней, успешно развиваясь и отражая веяния времени. Кто претендует на звание Сонетчика всех времен и народов? Конечно, Петрарка. Конечно, Данте. Конечно (хотя этого кто-то может и не знать) – Микеланджело Буонарротти! Именно в сонетах он дал потрясающее описание своей работы над росписью Сикстинской капеллы. Ронсар, Шекспир, Гете – одного перечня имен достаточно, чтобы прославить сонет в веках. Прославился и русский сонет: Дельвиг, Пушкин, Лермонтов, Фет, Каролина Павлова… Да, а «серебряно-русский»! К.Бальмонт, А.Блок, Вяч.Иванов, В.Брюсов, М.Волошин, М.Кузмин, Н.Гумилев, И.Анненский, А.Ахматова, С.Кирсанов, Л.Вышеславский… Бальмонт обожал писать венки сонетов – дело, требующее не только таланта и мастерства, но и большого прилежания. И чем же подкупил всех этих блестящих поэтов сонет?
Формой. Жесткой, но дающей определенную свободу. В сонете должно быть 14 строк. Катрен, катрен, терцет, терцет. Терцет – это трехстишие. Стихотворный размер сонета – обычно пятистопный, реже шестистопный ямб. Игры с трехсложниками и тем более с дольниками тут не пройдут.
Каноническая форма рифмовки: для катренов две равнозвучные рифмы (опоясанная или смежная), для терцетов - две или (реже) три рифмы, отличающиеся от рифм в катренах. Ассонансы тоже не пройдут. Рифма должна быть звонкой и полной! Ах, вы еще не пошли топиццо? Погодите, я дам вам камень – повязать на шею… К рифмовке терцетов тоже есть требования. При наличии опоясанных (кольцевых) рифм в катренах третья строка первого терцета рифмуется со второй строкой второго терцета (ВВГ ВГВ, или ВГВ ГВГ, или ВВГ ВГГ, а при трех рифмах – ВВГ ДГД); при перекрестных же рифмах в катренах первые две строки терцетов имеют смежные рифмы, последние же строки терцетов рифмуются так: ВВГ ВВГ, или ВГВ ГГВ, а при трех рифмах – ВВГ ДДГ.
Так-так… кольцевая схема рифмовки – это АББА. Перекрестная – АБАБ. То есть рифмуются либо 1-4 и 2-3, либо 1-3 и 2-4. Можно и то, и то.
Все это удобно было бы пояснить на примерах… если бы они были. Ибо сонет – форма среди начинающих (в том числе и стихидлеров) крайне редкая. Обычно новичкам кажется, что проще писать те же хокку. Хотя, чтобы овладеть философией хокку, потребуются годы…
Но и это еще не все. Схему рифмовки продумать и уложить словеса в 14 строк на самом деле не хитрая штука. Каждому, кто более-менее уверенно владеет техникой стихосложения, она по плечу. Однако сонет требует еще и особого композиционного подхода к раскрытию темы!
Каждая строфа сонета – это законченное целое. Первый катрен является экспозицией, в нем утверждается основная тема стихотворения, во втором катрене развиваются положения, высказанные в первом катрене; таким образом, оба катрена ведут линию подъема. Дальше начинается нисхождение темы: в первом терцете намечается развязка ее, во втором терцете происходит быстрое завершение развязки, которая находит наиболее яркое выражение в заключительной строке сонета, самой сильной по мысли и образности (сонетный замок).
Попросту: первый катрен – «у попа была собака» (тема, завязка), второй – «он ее любил» (развивается и объясняется суть стиха), первый терцет – «она съела кусок мяса» (подводит нас к развязке» и второй терцет – «он ее убил» (мощный смысловой выплеск развязки).
Неудивительно, что сонеты считались самыми подходящими для изъявления сильных чувств.
И еще. Я тут долго и подробно объясняла фигуры речи. Так вот, в сонете нетерпимы всякие повторы. Изредка допускаются анафора или параллелизм, но… не приветствуются.
Благословен день, месяц, лето, час
И миг, когда мой взор те очи встретил!
Благословен тот край и дом тот светел,
Где пленником я стал прекрасных глаз!
Благословенна боль, что в первый раз
Я ощутил, когда и не приметил,
Как глубоко пронзен стрелой, что метил
Мне в сердце бог, тайком разящий нас!
Благословенны жалобы и стоны,
Какими оглашал я сон дубрав,
Будя отзвучья именем Мадонны!
Благословенны вы, что столько слав
Стяжали ей, певучие канцоны, -
Дум золотых о ней единый сплав!
Это Петрарка. И анафора – «благословенны»…
В отрыве от сочинения ужасных стихов на быстроконкурс (или яростной борьбы с оными – нашлись тут сотрясатели воздуха без чувства юмора) – попробуйте написать сонет. С понедельника пригодится…

[Санди Зырянова]

«Бой с головой выигран
по причине неявки противника».
В. Свержин

Навязшее в зубах «пишу сердцем, пишу душой» (при полной невключенности разума) хорошо высмеивать, когда его не слишком много. Однако искусство, даже те его виды, которые на первый взгляд к разуму никакого отношения не имеют (музыка, танец), все равно требует серьезного осмысления. Есть большая разница между Кипеловым и Киркоровым, Джимми Пейджем и Ингви Мальмстином, Плисецкой и Волочковой. Если об одном из них даже говорили, что «с ним в рок пришли руки и ушла голова»…
Не слишком приятно, когда о нас скажут «с ним в поэзию пришли сопли и ушли мозги», а?
Голова в стихах – это новые темы, это глубинные прозрения, увлекательные сюжеты. А еще это мастерство. Конечно, мастерство больше в руках, чем в голове или сердце. Но не будем забывать, что стихи – это точка гармонии между одним, другим и третьим! По совести, еще голова хорошо проявляется при оценке и комментировании чужих стихов. Но сегодня речь не об этом…
Итак, тренируем голову и руки – на сей раз знакомимся с пятистрочниками.
Предлагаю два вида стихов о пяти строках, полярно противоположных, но чрезвычайно интересных и для чтения, и для написания. Первый из них – довольно молодой, имеет собственного автора-разработчика и зародился на крайнем западе Европы. Вы, конечно, догадались (кто немного знаком с твердыми формами), что речь о лимерике.
Собственно, Лимерик – это город в Ирландии, чудесной стране с богатыми литературными традициями. Традиционно лимерик имеет пять строчек, построенных по схеме AABBA, причём в каноническом виде конец последней строки повторяет конец первой. Первая строка рифмуется со второй, третья – с четвертой, а первая и вторая с пятой. Третья и четвертая строки, как правило, короче остальных. Поскольку последняя строка – это резюме, моралите, то она может быть похожа на первую строку и заканчиваться тем же словом. Сюжетно лимерик строится так: в первой строке говорится, кто и откуда, во второй — что сделал, а далее — что из этого вышло. То есть первая строка представляет героя или героиню и заканчивается названием города или местечка, откуда тот родом. Следующие строки рассказывают о каком-нибудь их поступке. А последняя строчка повествует о реакции окружающих на этот поступок. Герои лимериков, как правило, чудаковаты, а сами лимерики чаще всего носят юмористический или сатирический характер. Чаще всего лимерик написан анапестом (1-я, 2-я и 5-я строки — трехстопным, 3-я и 4-я — двухстопным), реже амфибрахием, ещё реже — дактилем. Известны с 1896 года. «Отцом» лимерика считается Эдвард Лир; во всяком случае, он был первым, выпустившим сборник лимериков собственного сочинения. Книга называлась «Чепуха». С тех пор, правда, тематика лимериков расширилась – они теперь бывают даже компьютерными, а какой богатый лимеричный фольклор у ролевиков!
В другом полушарии бравые самураи тоже не плошали. Причем они сочинять пятистрочники-танка начали гораздо раньше Лира. В настоящее время именно танка культивируется как основная форма японской национальной поэзии. К танка тоже есть жесткие требования, особенно трудно для российского автора воплотить их своеобразную философию. Недаром комментарии к сборникам настоящих японских танка бывают в несколько раз длиннее собственно стихотворного текста. Но этому не научишь, а вот форма – извольте. Танка состоят из пяти строк соответственно по пять-семь-пять-семь-пять слогов. Танка не имеет рифм. Большинство японских танка имеет 31 слог. Как и лимерики, танка сперва были сатирическими, юмористическими, потом ими пользовались исключительно для любовных посланий. Но уже с 17-го века тема войны и смерти прочно укоренилась в этом жанре. Современные танка показывают чувства автора, используя для этого образы природы. Обычно танка четко делится паузой на две части – первые три строки и последние две, либо две первые и три последние. Одна половинка – «картинка из природы», другая – «чувство». Искусство танка – это искусство свежего сопоставления, неожиданного поворота событий или мыслей. Поэзия танка использует сравнения, аллегории, игру слов, рассуждения. Танка часто связывает события, случающиеся в разных местах и в разное время. Иногда танка строится на игре слов. Самый простой случай – «вертящееся слово, т.е. слово, которое может иметь два разных значения. Любят «танкисты» и омонимы.
Да… это вызов. Но мы же совладали с сонетами, с секстинами, сразимся и с пятистрочниками? Главное, голову не забывать. Голова поэту – что рыцарю шлем.
Искать танка, а тем паче лимерики у нас на ресурсе пока что довольно бесперспективное занятие. Однако пять строк – не единственный вызов, который бросает нам литература. Обыкновенные тропы и фигуры речи подчас могут быть не менее сложны в использовании. Хотя, казалось бы, долго ли умеючи – все так или иначе пользуются пусть несложными, но метафорами, эпитетами, сравнениями… Ан и тут полно подводных камней. Убедимся?

Заходит нежным смехом легкий бриз,
Волной грядущей сердце не тревожит.
Услышу фибрами я твой ночной каприз,
И страстным вальсом он тебя заводит.
Эротика. В принципе, действительно эротика – ничего непристойного. Это ямб, самый распространенный размер: двухсложник, чередование слогов безударный-ударный. Причем пятистопный (помните Ильфа и Петрова?). Выдержан. Звучит довольно красиво. Использованы эпитеты «нежный», «страстным». Они точные, но для эротики и любовной лирики уж очень не новы: в каждом первом любовном стихе все «страстное» и «нежное». Рифма тревожит-заводит – не из удачных: глагольная и неточная. А вот с логическими увязками что-то не то. «Заходит бриз» – но бриз не дама, это береговой ветер. Кстати, с бризом часто сравнивают порывы эмоций… все ли, кто сравнивает, испытали на себе этот самый бриз? Но это я уже не о стихе. А о стихе... «волной грядущей» – это о будущем наплыве все тех же эмоций? Связь между бризом и волной не так уж очевидна. Слышать каприз – не вполне корректный оборот. Услышу фибрами – эмм… нельзя так сказать. Есть устойчивое сочетание «ненавидел всеми фибрами души», а здесь фибры некстати. «Заводит» – слово просторечное, даже жаргонное, оно не гармонирует с общим настроем. Словом, подработать не помешает.

Наша жизнь мгновенна и убога
Во Вселенной, созданной вовек.
Мир жесток, но свято верит в Бога
Каждый православный человек.
А это пятистопный хорей. Тоже двухсложник, но с ударным первым слогом. Выдержан хорошо. Но, честно говоря, содержание довольно банально – трюизмы на трюизме. «Жизнь убога»… Но почему она убога? Хороший христианин вроде бы должен благословлять то, что создал Бог, – то есть жизнь. Жизнь во Вселенной»… ну, какова жизнь во Вселенной, мы еще не знаем – давайте уж о Земле пока говорить. А то мы даже пока не можем проверить, есть ли она на ближайшем нашем соседе по Солнечной системе – Марсе. «Созданной вовек» – нельзя так сказать. «Вовек», по Ожегову, это 1. Всегда, вечно 2. Никогда. Созданной никогда? Или всегда? Я понимаю, что «созданной навсегда», но навсегда – это не вовек. Еще по содержанию: не только православные верят в Бога, и не каждый, называющий себя православным, верит свято. Очень огорчают рифмы: век-человек, убога-Бога… до «вечность-бесконечность» недалеко, увы.

Я – кошкодрал породы пегих псов.
Я драл, я удирал, я просто – драпал.
И вот удрал.
Теперь не вижу больше снов
И чёрно-белый чувствую лишь запах.
Опять пятистопный ямб! Привет Лоханкину Васисуалию! Но не выдержан так хорошо, как в предыдущих: в третьей строке стоп шесть, а не пять, зато в четвертой – четыре. Ассонансная рифма драпал-запах… допустимо, хотя и не идеально. Впрочем, кто из нас без ассонанса – бросьте в меня метафорой. Из достижений: очень хорошо переданы «собачьи» эмоции. По-мужски, без сентиментальности, жестко. Но выразительно. Очень помогает в этом климакс (драл – удирал – драпал) – ряд синонимов с постепенным нагнетанием смысла и умелое использование вульгаризмов (удрал, драпал). Словом, зачет, но технику надо подработать.

Потею в мастерской часовщика.
На улице декабрьская сырость,
А здесь жара кромешная. Пока
Терпимо, впрочем. Бутерброды с сыром,

Котлеты, чай, кружочки колбасы…
Сегодня просто день Пятистопного Ямба. Оцените эпитет «кромешная» применительно к жаре – вроде бы неадекватный, но очень хорошо передающий и авторское отношение, и мучительность жары. Простота содержания обманчива: нам дается картина жизни и отношения к ней. Находка: весь стих построен на анжамбеманах – переносах части синтагмы на другую строку: «Пока / Терпимо…», «…сыром, / Котлеты…». Часто этот прием себя не оправдывает – смотрится нарочито, но здесь он удачен: создает впечатление свободной разговорной речи. Зачет безоговорочный.

О хороших стихах по части техники, как правило, писать нечего. Есть чего – в плане анализа содержания. Но… умеем ли мы анализировать содержание? Может, поучимся?

[Санди Зырянова]

В последнее время на сайте иногда появляются стихи, посвященные викингам, Скандинавии, северной природе. В общем – согласна: писать есть о чем. Хотя попытки перенести психологию викинга Х века в современность порой оканчиваются плачевно: идея «не покупать то, что можно взять силой», например, вряд ли актуальна. Но героический пафос того времени (ага-ага, спустя одиннадцать столетий оно очень пафосно и героично!) в стихах изрядно привлекателен.
Однако викинги славны не только боевыми традициями и коровами, выкормленными головами трески. Не забудем, что Один – верховный бог скандинавов – был покровителем воинов и поэтов. Хотя был у поэтов и еще один покровитель – бог весны Бальдр. Из чего следует, что у викингов были – и действительно были! – серьезные традиции поэзии. Особенно известна т.н. »скальдическая поэзия».
Древнейшие из дошедших до нас скальдических стихов были сочинены задолго до введения письменности (а именно в первой половине IX в.), то есть это было устное творчество, и тем не менее они все не «народные» – до нас дошли имена авторов! Каждый автор отличался какими-то своими особенностями, хотя они находились «внутри» особенностей собственно поэзии скальдов. Рассмотрим? Кое-что можно и сейчас взять на вооружение.
В скальдической поэзии много чисто формальных тонкостей. Можно сказать, что это – первые «твердые формы» в европейской литературе. Например, аллитерация всегда строго регламентирована; строго регламентированы также внутренние рифмы и количество слогов в строке.
Самый распространенный из скальдических размеров — это дротткветт. Им сочинено пять шестых всей скальдической поэзии. Строфа дротткветта состоит из восьми строк, образующих две полустрофы или четыре двустишия. По строю стиха полустрофы дротткветта совершенно одинаковы. В каждой строке есть внутренние рифмы (так называемые «хендинги» ), в нечетных строках они неполные, в четных — полные.
Кстати – а у нас на Стихидле хендинги почти не встречаются, не работают люди над внутренней рифмой, хотя это дает очень много для реализации творческих замыслов. Считалось, что именно хендинги создают «красоту» дротткветта. Дротткветт — размер трехтактный. В каждой его строке шесть слогов, из которых три несут метрическое ударение. Но что действительно особенное, необычное, вообще не имеет параллели нигде в мировой литературе, так это построение предложений. Сами по себе отдельные предложения в дротткветте всегда просты по своему строю. Но! Отдельные предложения (только в дротткветте!) могут втискиваться друг в друга или переплетаться, причем три предложения могут только так переплетаться друг с другом, что одно из двух первых должно закончиться прежде, чем начнется третье; есть излюбленные типы переплетения. Особенно часто встречается вставка, занимающая всю предпоследнюю строку полустрофы и первую половину последней строки. Что этому причиной? Твердость формы, а также необходимость устного исполнения песни – обычно стихи, чаще всего «драпы» – свадебные песни – пели два певца. Трудность и теснота дротткветта, необходимость соблюсти тройные аллитерации, полные и неполные внутренние рифмы и жесткое число слогов в строке, вынуждали переплетение предложений.
Но не только построение предложений в дроттквете особенное. Есть Основные стилистические элементы — это хейти и [/]кеннинги. Хейти – это весь «смысловой ряд» к данному слову: синонимы, но и слова, близкие по значению, и даже слова, как-то связанные по значению с данным словом. Хейти могут быть и продуктом индивидуальной выдумки. Кеннинг – это образ, метафора. У скандинавов они устойчивы. Очень любили северяне красиво играть словами. В основе скальдического кеннинга лежат, как правило, трафаретные метафоры «конь моря» (т. е. корабль), «буря копий» (т. е. битва), «море меча» (т. е. кровь), «огонь битвы» (т. е. меч), «огонь моря» (т. е. золото) и т.п. Определение (но не определяемое!) в кеннинге может быть заменено кеннингом и таким образом получен трехчленный кеннинг типа «огонь треска стрел» (т. е. меч, так как «треск стрел» — это битва). Хотя встречаются даже семичленные кенинги, больше похожие на шараду: слушателям очень нравилось их разгадывать!
Правда, скальдическая поэзия особой глубиной не отличалась. Это была заря творческих сил севера, люди почувствовали вкус слова и с наслаждением пробовали его еще и еще раз. Темы просты – свадебные песни-драпы, песни о боях и великих воинах, и юмористические песни о «перебранках» (сейчас нам бы показалось, что у скандинавов было странное чувство юмора, но они любили слушать о чужих перебранках, в том числе о ссорах богов, и хохотать на весь драккар). Да и раскрытие оказывалось стереотипным. Однако многие песни, повествующие о реальных исторических событиях, являются ценными источниками информации, а в целом свежесть, оригинальность, близость к реальной жизни скальдических произведений навсегда обеспечила им место в мировой литературе.
Мы все втайне, может быть, от самих себя мечтаем о таком месте. Правда, оно обеспечивается отчасти удачей, а отчасти талантом, мастерством и умением отразить настоящую жизнь в своих произведениях. С талантом мы ничего не можем поделать: он либо есть, либо нет. Но не нужно путать «способности к версификации» – способность более-менее ритмично писать и подбирать какие-то рифмы – с настоящим талантом. Талант – это всегда некая чара, дух, он творчески преображает и самого автора, и читателя, и жизнь. К тому же его надо развивать и овладевать мастерством. А это – долгий процесс…

Ты снова спрячешь жухлую листву
За стену силикатной жизни
Не спросишь… не ответишь… почему
Нам годы судьбы так изгрызли
Интересное ритмическое построение: 1-3 строки – 5 стоп, 2-4 – 4, вроде бы небольшое различие, но создает впечатление неустойчивости (явно задуманное). Рифмы скорее ассонансны, но ассонанс не грубый, созвучно и не банально. Метафора стены жизни – выразительна, хотя и весьма печальна, эпитет «силикатной» – ярко характеризует отношение автора, троеточия в третьей строке удачно передают замешательство и безнадежность автора. В четвертой строке «годы судьбы» – не очень удачное нагромождение падежей, но тут же отличный образ «изгрызенных» судеб. Все выдержано в едином ключе, соблюдена мера, передано настроение. В целом – четверостишие на 5 с минусом. И порадуемся за этого молодого и быстро растущего автора.

ты красивее солнца заката
ты ярче молнии раската
ты спроведлива как богиня
и ты очень красива
Ага. Отказ от знаков препинания – не такое уж редкое явление. Но! Иногда оно обосновано тем, что автор необычно располагает слова, предоставляя читателю решать, какой смысл придать фразе. Здесь такого обоснования нет. Параллелизм в первых двух строках – явно случаен. Солнца заката, молнии раската… опять нагромождение падежей, чего следовало бы избегать. К тому же пытаюсь представить раскат молнии… да. Раскаты у грома бывают. Красивее – красива – неоправданный повтор. Сравнение любимой с богиней – избито, и слово с ошибкой. Размер не выдержан, рифмы окказиональны (то есть без всякой системы). Словом, автору еще работать и работать…

Гордится клизма тем, что знает нас.
Сказала что-то, так. Наговорила.
Воткнёт тебе и мне. Не скажешь пас.
Вот и сегодня, в гости заходила.
Глагольная рифма. Ну да ладно, Бог с ней, с глагольной… Понять, о чем стих, почти невозможно. Сказала… наговорила… тавтология. Что воткнет? Почему пас? Кто гордится и почему? При чем тут клизма? При чем тут гости? Правда, если потолкаться на ресурсе подольше, этот набор слов станет более-менее ясен: «в гости заходил» внимательный читатель, обозванный клизмой, подметил ошибки автора и указал на них («сказала… наговорила»), и автор пытается утешить себя обзывательствами и тем, что «клизма» якобы гордится таким знакомством. Лучше бы спросил у своего критика, как улучшить свой стих. Не этот – этот можно выбрасывать…

Кстати: когда у нас люди прекратят выносить свои личные разборки на Главную? Арена для кого придумана? Почему надо делать из Главной подиум для своей склочности и невоспитанности? Она для другого – для КРАСИВЫХ стихов для людей. А потом эти горе-поэты жалуются, что публика дура – не хочет их читать. Потому и не хочет, что не дура…

Вот барометр падший жару поменял на ветрило,
Время готских забав, черных воронов, сладких тревог;
В воспалённом мозгу за окном вырастают могилы,
В них покойников нет, просто ямы, нарытые впрок.
Ветрило – это парус. Но слово устаревшее. Может быть, автор имел в виду «жару менять на ветерок», но получилось удачно – многозначительно и своеобразно. Настроение передано выразительными определениями, которые звучат как эпитеты (не всегда будучи таковыми), а упоминание о могилах впрок очень эмоционально и роднит стих с жанром «хоррор». Конечно, автор не писал хоррор – он лишь стремился передать усталость, тревогу, обеспокоенность и даже безнадежность своего ЛГ, и получилось. Оцените длинные строки, сочную звукопись (нет нагромождения согласных, много «о» создает волнующее впечатление). В то же время чувствуется, что эти страхи и безнадежность увлекают героя: «сладких тревог», как увлекает роман ужасов. Очень урбанистическая вещь, хотя самого города в стихе не видно: пульсирующий быстрый ритм придает современности. Удачный стих!

На примере удачных стихов можно проследить, какой путь прошел древний кенинг – до индивидуальных и нестандартных метафор, образов, перифраз… И их разгадывать и понимать все так же интересно!

[Санди Зырянова]

И все-таки твердые формы дисциплинируют.
Частые посещения литсайтов сейчас и лито в прошлом наводят меня на странные мысли. Искусство всегда привлекало людей – ведь невозможно жить без песни, без рисунка, хоть примитивного, без стишка или рассказа, сказки. И порой кажется, что это так просто – самому сложить песенку или сказочку. Но! Художник, берясь за картину, должен натянуть холст на подрамник, загрунтовать его, сделать эскиз, подмалевок; ему приходится знать правила перспективы, колористики, даже анатомию. Чтобы стать музыкантом, мало выучить три блатных аккорда – приходится заниматься вокалом, пропадать на долгих изнурительных репетициях. И только поэт, казалось бы, ничего такого не должен – садись и пиши, слагай, или, как говорит один коллега, «складай» свои нетленные шедевры! Увы, мнимая легкость поэзии сделала ее желанной добычей всякого рода недо… Эмм… как бы это повежливее… людей без достаточного таланта, но с изрядными амбициями. На самом же деле написать хорошее стихотворение не легче, чем хорошую картину или пьесу. К сожалению, нахлынувший на литературу поток «недопоэтов» (слово «графоман» я недолюбливаю – оно пахнет психопатологией, а не обычной бесталанностью, а я говорю о бесталанности!) активно навязывает нам новые стандарты – ниже плинтуса, но делающие поэзию еще более «простым» (с точки зрения недопоэта) делом. Для НП достаточно кое-как зарифмовать с десяток трюизмов, общеприятных и общепринятых обывательских истин, добавить парочку «умных словей» и несколько воздыханий про лубофф с обязательным налетом шевеления тазом и набухания известных органов Известно же, что ЗПР-чики и дебилы особенно восприимчивы ко всякому намеку на секс. А на интеллектуалов НП не рассчитывают, хотя и очень стремятся получить их одобрение.
Предлагаю всем, у кого есть способности к творчеству, срочно покинуть ряды недопоэтов. Возможно, в этом нам поможет еще одна твердая форма?
Словесность бедуинов меньше других соприкасалась с миром эллинизма, что способствовало созданию качественно иной культуры, которую интересно бы освоить. Начнем с касыды? Касыда – небольшая поэма — состоит из трех частей. Первая, лирическая, стала отправной точкой в создании любовной лирики и поэзии, воспевающей радости жизни. Вторая часть, описывавшая трудную жизнь героя в пустыне, дала начало жанрам описаний, «охотничьей» поэзии и произведений, в которых возвеличиваются героизм и благочестие. Третья часть касыды, посвященная воспоминаниям о покинутом любимом крае, вдохновила поэтов на создание еще одного значительного направления — жанров оплакивания и осмеяния.
Это моноримический жанр. Объем касыды колеблется в пределах от 15 до 200 бейтов (двустиший). Схема рифмовки заданная: аа-ба-ва-га, то есть рифмуются первые две строчки, а далее рифма повторяется в двустишиях через строку. Есть и четкие правила композиции, а вот размер может быть любой. Вот только в строчках касыды – как правило, довольно длинных – непременно должна быть цезура (ритмическая пауза, делящая строку на два полустишия). Внутренняя рифма не обязательна – уже легче.
В классической касыде должно быть пять частей (не обязательно больших по объему):
– лирическое вступление (насиб)
– описание чего-либо (васф)
– путешествие поэта (рахиль)
– восхваление (касд)
– самовосхваление (фахр)
Обязательное упоминание в тексте имён, зачастую — событий и дат делает касыду важным историческим источником. Заодно роднит ее с балладой: баллады тоже рассказывают о событиях и людях, только форма другая. Касыда может рассказывать о войнах, о деяниях героев и т.п., допускает описание природы, женской красоты, нравов.
ХХ век добавил касыде новых красок. Ф. Гарсиа Лорка писал полностью лирические касыды, а харьковский дуэт писателей Г.Л. Олди обильно пересыпал сочными батальными касыдами (с двойной внутренней рифмой – не хухры-мухры) прекрасную фантастическую книгу «Я возьму сам».
Возьмите да попробуйте для тренировки написать касыду-буриме. Например: зиме-аниме ботфорт-консоме сухари-суме мысль-уме. Интересно, что получится в итоге?
Конечно, подобные упражнения очень далеки от идеалистически лелеемой всяческими ЖП, ИХ и НП («женской поэзией», иными хитрецами и недопоэтами) заморочки насчет «свободы творчества». Ах, ну да, ну да, сто раз слышано – стихи это не математика, не работа, это полет души… Увы. Стихи – во многом прокрустово ложе ритмики, рифмовки, правил языка. И если вы не хотите изучать «русскей йазыг» во всем его великолепии, то в поэзии вам делать нечего. А если с русским языком, ритмом и нетривиальным мышлением проблема, а жить без стихов не можете… ну что ж, есть три пути: либо повеситься, либо писать для своей компании друзей с отчетливым пониманием, что вы – не поэт, либо постараться развивать все эти качества. В последнем я и пытаюсь вам помочь
А теперь – о том, что не укладывается в прокрустово ложе

Целуя живот, и все ниже и ниже
Я томно стонала, желая тебя..
Ты жадно хотел, был все ближе и ближе
И с нежностью грубой смотрел мне в глаза..
Я села на стол, так стеснительно сжавшись
Хотя эта скромность была ни к чему..
Мы в такт закачались, друг к другу прижавшись,
Поймав наслаждения нашу волну..
По совести, этот стих не стоило публиковать вообще. Во-первых, это порнография. Главное отличие эротики от порнографии – половой акт в ней дается как дополнение к эмоциональным переживаниям, а не как самоцель. Здесь же секс – самоцель. Значит, порнуха. Во-вторых, как стих – не блеск. Интересна только катахреза «нежностью грубой» – и то некорректна. Рифма ниже-ближе – грамматическая, тебя-глаза – неверная, сжавшись-прижавшись – и вовсе однокоренная. Ряд «хотел-был-смотрел» – некорректен, «наслаждения нашу волну» – очень неудобная для чтения инверсия, фраза про скромность – лишняя, неинформативная. И с пунктуацией чудеса: зачем-то по две точки в конце строк.

Флориана «Летучие мыши (психоделик-хорроръ)»
http://stihidl.ru/poem/96301/
Кто-то в окно стучится
И не становится тише,
Черные тени в плащах с перепонками
Летучие мыши!!
Эти адовы птицы
Бьются с остервенением в стекло без того тонкое
Требования жанра в целом выдержаны: нагнетается ощущение страха, паники, удачно подобраны эмоциональные эпитеты вроде «адовы», яркая перифраза «черные тени в плащах с перепонками» (нетопырь с перепончатыми крыльями). Добавьте интересную схему рифмовки, своеобразную ритмику, умелые рифмы. Словом, в этом стихе есть все, чтобы поставить 5, не кривя душой, только зачем же так – о полезных и безобидных зверьках?

Там, где слезы прокисли,
Там лишились любви!
Там, где блудные мысли,
Там не души, а пни!
Рифма мысли-прокисли – пожалуй, даже хорошая. В остальном метафору прокисших слез понять можно, но она годится скорее для юмора; рифма любви-пни – неверная, анафора «там, там, там, там» – явно избыточна, такими фигурами речи не стоит злоупотреблять. К тому же конструкция предложения – «там, где там» – не соответствует правилам русского языка. Сравнение душ с пнями – можно догадаться, что подразумевал автор, но выглядит неуклюже. Можно также понять, кто лишился любви – люди, конечно, это эллипсис, но тоже применен неграмотно: выглядит, будто лишились слёзы. Удачен только эпитет «блудные (мысли)». Автор, конечно, может сказать, что народу нравится – вон, уже больше 10 человек проголосовало за стих. Но у нас есть недобрая традиция запятеривать своих приятелей, невзирая на качество их писанины. Оцени люди стих беспристрастно – две-три троечки, пожалуй, он бы и собрал

Фдуч «Себя обрящ»
http://stihidl.ru/poem/96325/
Сдиратель кож с зарезанных коров
Говядину давно зарёкся кушать,
Зато из туш сочащуюся кровь
Он то лизнёт, то пьёт её из лужи.
До чего ж у нас жанр «хоррор» популярен! Правда, мне тоже нравится. Хотя столь грубый реализм невольно заставляет передернуться. По крайней мере, автор вполне умело направляет нас своей рукой по неврозогенным точкам – от омерзения к ужасу и обратно. Оцениваем: рифма коров-кровь – вполне нетривиальна (хотя кровь – одно из тех противнющих слов, которые попробуй зарифмуй), твердо-мягкая и в целом удачна; кушать-лужи – по созвучию, неполнозвучная, в общем тоже приличная. Интересный эффект: тропов в данном четверостишии практически нет, однако определение «сочащуюся» воспринимается как выразительный эпитет, а четвертая строка почти метафорична. Слово «кушать» придает издевательский оттенок. В общем зачет. Кому нравится этот жанр – рекомендую

В принципе, нет плохих или хороших форм или жанров. Есть плохое или хорошее владение оными. И не лучше ли постараться овладеть стихосложением хорошо, чем отстаивать свое право владеть им плохо?

[Санди Зырянова]

Критика, онегинская строфа, логаэд и ритмическая грязь

Американские критики утверждают, что «Евгений Онегин» написан сонетами, следующими один за другим.
Доля правды в этом есть: Пушкин действительно использовал форму сонета для создания «онегинской строфы», но все-таки его роман в стихах написан «онегинской строфой», а не сонетом. Дьявольская разница! – если использовать выражения самого классика…
Критика есть внешнее выражение науки о стихосложении. Проще говоря, берутся теоретические положения и рассматриваются применительно к конкретному стиху. А ведь теория стиха неотделима от смысла, содержания стиха. Например, как можно рассматривать метафору, не пытаясь понять, что ею хотел сказать автор? Какой душевный порыв отразить? А значит, критика – это и психология, и даже философия применительно к стихам. Но и в отрыве от содержания мы можем просто оценить техничность, изящество построения стиха. Одному из авторов у нас, на Стихидле, была адресована такая ремарка: мол, прочтешь твои стихи – и создается образ «эфемерного поэта», но при детальном анализе стиха проясняется его четкое, выверенное, математическое построение, стих получается как формула – ничего ни прибавить, ни отнять. По-моему, справедливо.
Конечно, многие начинающие авторы яростно протестуют против идеи поэзии как искусства. Какое искусство? Меня охватило вдохновЭние – я творю! Стихи ко мне сами приходят! У меня порыв душевный, понимаете? А вы… эх… черствы, мертвы со своим мастерством! А у меня не секстина, не амфибрахий, а стихи! Но… друзья мои, стихи – это и есть амфибрахий или секстина. У нас на все про все всего пять общеупотребительных размеров (и амфибрахий в том числе) плюс пеон (ударный + три безударных слога в стопе), очень редкий пентон (с четырьмя безударными в стопе), логаэд и тонические формы: дольники да акцентные стихи. Поэтому, как бы мы ни написали стих, он все равно будет написан каким-нибудь размером. Потому что стих без ритма – это проза. А раз уж мы пишем каким-то размером, то для начала нужно его выдержать. Ритмическая грязь в стихе – это не «метка индивидуальности», не «дольник», не «смелый эксперимент», не «свидетельство душевности», это просто грязь. Недоработка. И грязные рифмы – это не «белый стих», не «творческий поиск», это просто неумение грамотно зарифмовать. Точно так же и с тропами. Можно отрицать необходимость изучения тропов. Я на ней, кстати, тоже не настаиваю: их вовсе не обязательно знать по фамилиям. Какая мне польза от того, что я знаю названия климакса или метонимии? Я их просто применяю, когда вижу, что это нужно, вот и все. Но… я знаю, что такие тропы есть, и что они могут кое-что дать в смысле художественной выразительности. При виде бедности, если не сказать – скудости художественных средств некоторых авторов легко понять, что им-то ТС очень даже пригодилась бы. Хотя… если настоящего таланта, «поцелованности Божьей», нет, то и теория не очень-то поможет – разве что понимать талантливость других поэтов, но и это много!
Все это можно сказать и о твердых формах. Не обязательно их знать и писать ими. Но как приятно уметь оценить чужое творчество по достоинству! И как приятно почувствовать собственное мастерство, овладев сонетом или рондо. К тому же все формы, тропы и фигуры речи придуманы не для того, чтобы как-то ограничить автора, а наоборот – для того, чтобы дать ему побольше творческой свободы, помочь наилучшим образом выразить свои мысли и чувства так, как этого не сделал бы никто, кроме него! Все равно, что косметика для девушки: отбери нужные тени-румяна и преврати себя из лягушки в царевну… хотя случается и обратное превращение теми же средствами. Все нужно делать умеючи…
Ну, так вернемся к онегинской строфе – истинно русской, в отличие от касыд и риторнелей, причем авторской разработке. Каковы же ее особенности?
Онегинская строфа, строфа из 14 стихов с рифмовкой АвАвССddEffEgg (прописные буквы — женские рифмы, строчные — мужские). Фактически в ней семь рифм: три женских, четыре мужские. Ритмически и интонационно распадается на 3 четверостишия и заключительное двустишие. Схема рифмовки тоже особая: в первом четверостишии перекрестная рифмовка (абаб), во втором – смежная (аабб), в третьем – кольцевая (абба), последние два стиха рифмуются друг с другом. Композиция по содержанию такова: 1-е четверостишие даёт тему строфы, 2-е — развитие, 3-е — кульминацию, двустишие — афористическую концовку. Это — самая емкая форма строфы в русской поэзии. Она требовательна и к размеру — четырехстопный ямб. Рассчитана онегинская строфа, конечно, на большие по объему формы – поэмы, романы в стихах, но можно попробовать написать нечто, состоящее только из одной «строфы» – для первого раза мало не покажется. В русской поэзии чаще всего онегинскую строфу используют, когда хотят явно подчеркнуть свою близость к классическим образцам. Но ведь мы – не ретрограды? Ко всему можно подойти творчески!
…И все-таки я хорошо понимаю молодых поэтов, которым претит жесткость всех классических форм. Тем более твердых. Впрочем, им можно почитать «тиамфы», а за ними – специальную литературу про дольник, про акцентный стих, про… ах, да! про логаэд. Правда, сомнительно, чтобы все нашли одно и то же. В зависимости от того, какой справочник по теории стиха вы возьмёте – Гаспарова или Холшевникова, Шенгели или Квятковского, или иной, вы найдёте разные термины описания логаэда. Строго говоря, это смешанные размеры в античной метрике, в которых ритмическая единица состоит из различных стоп — хореев, ямбов и дактилей. Впрочем, не думаю, что мы в ближайшее время возьмемся за стих адонисов, ферекратеев, просодический, гликонов, алкеев 10-сложный… тут сонеты бы домучить. В русской поэзии логаэдом обычно называют чередование ямба и дактиля. Но – если взять расширительно – то сейчас логаэдом могут назвать любой «нестандартный» размер. Главное, не пытаться замаскировать под логаэд ритмическую грязь – выйдет еще хуже…
Ну, а теперь – небольшой обзор наших нетленок.

«Устранить немедленно. С миром идёт вразрез!»
Если надо замять, сомненья отбрось, замнут.
Коль не сладок пряник, на-ка, попробуй кнут!
Или тихо себе, бочком, в неприступный лес.
При желании можно оценить интересное чередование – дактиль-ямб, но это не логаэд, так как чередование идет в одной строке. И слишком правильно для дольника. Однако гармонично, из чего следует, что любые эксперименты хороши, если они имеют результатом гармоничность. В 1-3 строке присутствует цезура – ритмическая пауза, удачно разбивающая строки на смысловые «полустрочия», создающая эмоциональную напряженность. Оцените аллюзию на поговорку насчет кнута и пряника, а также смысловой напор, передачу эмоций, динамизм стиха, которые создаются ритмическими средствами, обращением «на-ка, попробуй», восклицательными предложениями, глаголами в повелительном наклонении и эллипсисом в последней строке (пропущено слово «идти» – в лес). И рифмы грамотные.

Скоро мокрый лист упадет на ладонь
Сбросит тополь листву всю последнюю
И дожди, и ветра будут песни нам петь
И подует прохладой осеннею.
А здесь классический анапест – трехсложный размер с ударением на последнем слоге стопы. И тут есть цезура в 1-3 строчках. Только работает она не на напряженность, а, наоборот, на лирическое ожидание осени. Тропов почти нет, кроме двух легких олицетворений «тополь сбросит, дожди будут петь», причем первое настолько общепринято, что и не заметно, однако скупость образности еще не недостаток, если задача – лиризм и мелодичность стиха – достигается ритмическими и звуковыми средствами – например, цезурой, дактилической рифмой, упором на звуки «л» и «и». Рифмы не очень удачны, 1-3 вообще не зарифмованы. Но в целом, согласитесь, довольно мило.

Киев дышит жизнью
– не пяльте вышиванками рассветов
и не рядите в цикличность саркофага
июля, ноября и марта.
Он жив
Речпортовскою низью,
не канувшим Подолом в Лету,
Майданом – зависимым от цвета флага,
нелепоcтью Пинчук-центр-арта.
Это можно назвать логаэдом – не в классическом смысле, а в «новом»: авторский размер и схема рифмовки. Не хочу сравнивать авторов, но все-таки это описание Киева выгодно отличается от традиционных «каштанов на Крещатике». Здесь и упоминания примет города, и эмоциональные определения вроде «зависимым, нелепостью», и вышиванка как символ Украины. Разная длина строк создает особый динамизм, обращение к читателю как бы погружает внутрь стиха, все в целом – почти импрессионистская мозаика впечатлений, но не поверхностных, а точно схваченных моментов. Удача!

Боже! Избавь меня от муки этой!
Пойми! Я больше так не могу!
Хочу играть с друзьями где то..
А я за книжками сижу...
Ну, вот. Очень понятны переживания школьника или студента в летнюю пору! Но… первая же строчка «гульнула» по ритму. В слове «Боже» переносится ударение на –же. Ну да, графы де Боже – старинный род, самый знаменитый из них – Гильом, Великий Магистр Ордена тамплиеров в XIII веке… но обращение-то не к героическому графу, а к Богу! Планировался обычный 4-стопный ямб, а в первых двух строках – ритм не выдержан. И рифмы могу-сижу, извините, фтопку. Вот оно – отличие ритмических «танцев» от невыдержанного ритма. Хотя студентов, конечно, жалко…

[Санди Зырянова]

Тиамф! О мама мия, или Ритурнелью по хокке!

Есть темы, на которые обязательно хоть что-то да напишется. Нет такого поэта, наверное, который бы на них не отметился. Любовь, Родина… Мама. Всегда актуально.
К сожалению, оборотная сторона этой актуальности – огромное количество штампов и банальностей, которыми обрастают популярные темы. Раскрыть отношения с родителями, особенно с матерью, по-новому – эт легче прозу взять и почитать, в прозе нередко делаются вполне реалистичные зарисовки. А в стихах при слове «мама» сразу начинается приевшийся, но неизбежный ассоциативный ряд: родная – любимая – ночей не спала – все для нас – скучаю – прости, что редко навещаю – жаль, что не слушался… Впрочем, и с этим набором можно придумать что-то стоящее. Убедимся?

Мама! Я скучаю по тебе, родная!
На деревню вновь ложится снег.
Письма по ночам твои листаю.
Пишу редко, в том имею грех.
Что у нас тут? В первой строке у нас цезура – ритмическая пауза. Очень эффектный прием, но его надо применять сознательно. В остальных строках цезур нет, значит, эта вышла случайно. Вторая строка придает задушевности, только ей не хватает уточнения: на чью деревню? Мамину или ЛГ? ЛГ представляет, каково его маме в деревне, или ему в деревне под снегом грустно без мамы? Третья строка – небольшой ритмический сбой в конце, в четвертой перенос ударения (пИшу редко…), выражение «в том имею грех» довольно неудачно. Можно было сказать как-то грамотнее – например, «Редко я пишу, понимаю – грех». Ритмическая невыдержанность плюс банальное содержание… У этого автора есть неоспоримое достоинство – искренний, задушевный тон стиха, но здесь он не искупает недочетов.

Ведь ты старалась, помогала,
Когда несладко было нам,
Душой и телом напрягалась,
И за тебя я жизнь отдам.
Ну, вот. О помощи и напряжении мамы пишут почти все. Еще бы! Если бы благодарность и понимание тягот мамской жизни выражалось более чем в словах – например, в помощи жене-матери по дому. Но дело не в этом, – в том, как написано. Рифмы глагольные – ужас новичков стихосложения – вот они, родимые… куда ж без них. Нам-отдам – тоже не блеск, хотя и вполне приличная. Ни одного тропа. Вместо «старалась» было бы неплохо поставить какой-то точный, эмоциональный эпитет. Третья строка вовсе не выразительная, она ничего не уточняет – все сказано в первых двух. Четвертая, хотя и понятна в контексте, но словесно никак не связана с первыми тремя. «Мостика» из слов нет.

На дальней станции сойду я,
А сердце тихо запоёт..
Сейчас я выйду из вагона,
А ко мне мама подойдёт.
Тема посещения мамы – обязательна. Трижды в разных формах «идти» (сойду, выйду, подойдет) – не слишком удачное решение. В четвертой строке – перенос интонационного ударения, оно здесь ложится на слово «ко» – в правильной русской речи так не делается, подобные переносы допустимы, лишь если надо выделить что-то особо. Тут – не надо. Просто ошибка. 1-3 строки не рифмуются. Это считается допустимым, но только если так во всем стихе. В целом написано чуть лучше, чем предыдущий, но тоже хотелось бы чего-то более живого и свежего.

Может кактус я куплю?
Своей маме подарю..
Долго будет он стоять.
Только нужно поливать..
Это детское стихотворение: ребенок выбирает маме цветы. Что бросается в глаза – пунктуация. Ей-ей, иногда лучше совсем без препинаков… Зачем ставить две точки? Не точка, не многоточие, а две точки. Хотя если бы правильно расставить эти самые препинаки, стих бы заиграл – даже такой простенький. Стоять-поливать – опять глагольная рифма, куплю-подарю – ладно что глагольная, так еще и неточная. Во второй строке – перенос ударения: «свОей маме…». Последняя строка логически плохо вяжется со всем стихом. Почему «только»? откуда противопоставление? Да и кактус в обильном поливе не нуждается, выбор ребенка объясним скорее тем, что кактус можно редко поливать. И это нуждается в доработке.

Возможно, новые формы помогут более интересно раскрыть такую тему, как любовь к матери. Хотя, конечно, с банальным содержанием никакая форма не сладит…
Итак, сегодня у нас трехстрочники. Обычно это слово ассоциируется с хокку – жанром для русского слова непривычным, однако весьма популярным в последнее время. С хокку и начнем – будем Стивенами ХоККингами и Джимами ХоККинсами!
Хокку (хайку) - лирическое стихотворение, отличается предельной краткостью и своеобразной поэтикой. Начиналось хокку просто как первые три строки танка, но впоследствии выделилось в отдельный жанр. Главная особенность – звуковая и ритмическая организация трехстишия, ритмика хокку и вообще японской поэзии основана на чередовании определённого количества слогов, зато нет рифмы. Хокку обладает устойчивым метром. В каждом стихе определённое количество слогов: пять в первом, семь во втором и пять в третьем - всего семнадцать слогов. Это не исключает поэтической вольности, например, у Басё.
К содержанию тоже есть особые требования. Чаще всего хокку изображает жизнь природы и жизнь человека на фоне круговорота времён года. Первая строка предоставляет начальную информацию, позволяет представить, о чем пойдет речь дальше, вторая раскрывает смысл первой, а вот третья придает стихотворению особый колорит, третья же строка является неожиданным выводом всего произведения.
Искусство хокку - это умение сказать многое в немногих словах. Японская поэтика учитывает встречную работу мысли читателя. Хокку близки живописи. Они нередко писались на сюжеты картин и, в свою очередь, вдохновляли художников; подчас они превращались в компонент картины в виде каллиграфически выполненной надписи на ней. Поэтому автор, сочиняя хокку, должен дать либо картинку, либо звук, либо яркое ощущение, и над хокку всегда нужно думать: это не стихи для пробегания глазами.
Однако хокку – не единственное, что можно написать в трех строчках. Причем если хокку тремя строками и ограничивается (не у всех, конечно, современные хоккуисты вроде нашей И.Чебониковой могут писать целые венки хокку, связанных общей образностью и тематикой, но в классическом варианте – обязательно!), то такой жанр, как риторнель, предполагает много трехстрочных строф – терцетов.
Ритурнель, или риторнель (франц. ritournelle, от итал. ritornello — припев), — трёхстрочная строфа в итальянской, а затем во французской поэзии. Стихотворный размер ритурнели — свободный, по выбору поэта; обязательно рифмуются между собой первая и третья строки. Вторая строчка не рифмуется вообще, первая – обычно короче остальных, часто это риторический вопрос или восклицание, междометие. Изначально риторнель была песенным жанром, и чередование строчек разной длины – то короткая, то две длинные – очень хорошо ложились на музыку. Вроде:
«Джинсы
Воды набрались и прилипли,
По-моему, мы круто влипли…» (З. Рамазанова).
Но эта риторнель, конечно, не классическая – если вы заметили, схема рифмовки другая, АББ вместо АБА. Позволяет идеально передать эмоции, прямую речь героев.
В отличие от хокку, риторнель не предполагает философичности – она вся в эмоциях и музыке. Разница между японцем и итальянцем, по сути…
В русской поэзии риторнель является редким жанром, вероятно, из-за ритмических особенностей. Однако при желании можно попробовать привить и ее на почве средней полосы. Ведь, если разобраться, хокку нам не менее чуждо – однако прижилось!

[Санди Зырянова]

Долой банальности про войну, или Правила написания баллад

Однообразие «стих. творений», публикуемых в провинциальных газетенках и на сайтах без премодерации, подчас поражает. Одно и то же! Одни и те же эпитеты, донельзя избитые, одни и те же интонации, одни и те же формы… И все как один написаны пятистопным ямбом. Лоханкин бы удавился!
Да вот, хотя бы…

Вдыхаю аромат весны твоей,
Объятья обжигающе прекрасны,
Ведь ты поёшь мне, словно соловей,
...Я понимаю, чувства не напрасны.....
Трамбовать пампушки с луком… Рифма прекрасны-напрасны встречается в 90% писаний «без премодерации», объятия «обжигающи» как минимум в 75% тех же писаний, «аромат весны» фигурирует в каждом втором (по счету у поэта) стихотворении, а «поешь как соловей» – избитее этого только «чувства не напрасны», и особенно умиляет «ведь»: какое отношение имеет качество объятий к песнопениям героя? Подобные логические несостыковки – почти неизменный атрибут… стихов, премодерацию не проходящих. Недаром же я все время говорю, что далеко не всякий стих является предметом творчества. Этот – не является.
Писать «пра лубофф» – это почти то же, что и «быть как все», но раз в году у данного выражения другой синоним: «писать про 9 Мая».

Война!!! Война, безкрайняя, как море -
Страдания народного и горя,
Закончилась - Победой в сорок пятом,
В такой же май - девятого числа,-

Безсмертной славой Русского солдата,
Что в этой дате вечность обрела!
Здесь техника вполне на уровне. Но! Во-первых, дважды повторяется одна и та же орфографическая ошибка. Один автор признавался, что нарочно пишет «без», тем, где надо «бес» – это чтобы беса не поминать. ?!?!?! Может быть, и этот автор исходит из тех же соображений? Лично я скорее против «беса» безграмотности, извините. Она очень мешает правильно воспринимать текст. И все-таки выдержать размер и оригинальную схему рифмовки – далеко не все: «бескрайняя как море» – банальное сравнение, «бессмертная слава» – банальнейший эпитет, «страдание и горе народное» упоминаются почти во всех стихах о войне… Если умеем работать с техникой, то, может, правильнее подобрать нужные, единственно верные слова, а не штампы?

Мы пошли в свой последний,
Решительный бой,
Мы молили судьбу и кричали:
"Ура!"
Я услышал слова:" Серега,
Прикрой!"
Но прикрыть не успел, не спасли
Ордена.
Длинные строки тут не умещаются, чем, по-видимому, и объясняется разбивка – других оснований к ней нет. Вроде бы и заявка на жизненную правду – «услышал слова»… Но «слова» тут не нужно – «услышал» было бы вполне достаточно, лишних слов надо избегать. «Не спасли ордена» – что имелось в виду? Что ордена не отклонили пули? Или что война не считается с прошлыми боевыми заслугами? «Молили судьбу» – молить можно о чем-то, а тут не сказано, о чем. И нельзя одновременно «молить», о чем бы то ни было, и кричать «Ура» – попробуйте сами, если не верите. Но больше всего меня лично потрясла первая строка. Тут уж не банальность, тут прямое заимствование из «Интернационала»: «Это есть наш последний и решительный бой!» А ведь, согласно проведенному опросу, такой частичный плагиат – одно из самых осуждаемых деяний на Стихидле. Что-то стихидлеры постеснялись поставить его на вид автору – может быть, тема слишком «святая»? Вот если святая, то и незачем кощунствовать с плагиатом…

Мы должны сохранить этот мир, что нам создали деды,
Не пожившие с нами, убиты жестокой войной.
Не забудет земля Ветеранов Великой победы!
Вечный подвиг – велик, обретенный высокой ценой…
Вот в этом стихотворении – до приведенного четверостишия – все как надо: искренне, убедительно, эмоционально, технически неплохо. Нет, надо было испортить хороший стих набором банальностей в конце: и «сохранить мир», и «не забудет земля», и «высокая цена», а уж «Великая победа»… ох. Иной раз понимаешь, что на сайте нужны не только модераторы, но и литредакторы: чтобы ненавязчиво посоветовать убрать лишнее, что не добавляет ничего существенного, а только сводит на нет ощущение свежести и правдивости…

Может быть, хватит? Попробуем написать настоящую традиционную балладу? Для разнообразия, к тому же нынешний быстроконкурс «Мой знакомый герой ВОВ» обещает надбавку за балладность. Итак, разберемся, что это такое… А то сейчас балладами называют любую историю в стихах, а бывает, что и вовсе лирическую песню у тяжелых рок-групп. И неправильно!
Французская балладная строфа представляет собой восьмистишие или десятистишие. Баллада состоит из трех строф с одинаковой рифмой. Впрочем, строф может быть и больше.
Историческая справка: эта жанровая форма лирики возникла в средние века в Провансе, и ввели ее первыми в творческий обиход куртуазные поэты. Означало слово «баллада» всего-навсего плясовую песнь, сопровождавшуюся припевом. Поэзия провансальских трубадуров изначально отличалась усложненностью. Именно они изобрели рифму. В XV веке баллада обретает популярность, и за ней окончательно закрепляется строгая рифмовка.
Десятистишие состоит из десятисложных стихов, со схемой рифмовки абаббввгвг, со смысловой паузой после четвертого или после шестого стиха (но не после пятого, чтобы не разбивать строфу на две равные части).
Если строфа баллады восьмистишная, то сами стихи восьмисложные, а схема рифм абаббвбв. В русской поэзии эти размеры передаются соответственно четырехстопным и пятистопным ямбом.
Оканчивается строфа рефреном – повторяющимся стихом, единым для всех строф. Это вид эпифоры.
Принципы построения баллады не столь строги, как, например, структура сонета. Допускается различный объем текста, позволительны разные виды рифмовки, но при этом необходимы повторы фраз, созвучия, мелодичность. Песенность – главное отличительное свойство всех разновидностей балладного жанра.
Есть у баллады требования и к содержанию. В основе сюжета баллады, как правило, случай, из ряда вон выходящий, но выступающий как непознанная закономерность, над которой предстоит задуматься читателю. В нашем случае – это подвиг какого-либо солдата или мирного жителя, причем нужно подвести читателя к сознанию, что подвиг – это нормальное состояние советского человека в период войны за Родину. Финал баллад, в отличие от современных «хэппи-эндов», часто бывал трагическим. В средневековых балладах эти «оптимистические трагедии» допускали участие в числе персонажей и фантастических существ. Но это не догма. Тем более, в те времена в существование русалок, чертей, домовых и т.д. верили так же, как сейчас – в «черные дыры» и квазары… Первые баллады были все-таки о любви, в дальнейшем – на любые темы, но непременно с четким сюжетом. Так, в Англии много народных баллад о Робин Гуде. Только не стоит увлекаться персонажами – их должно быть немного, два-три; отрицательных героев можно заменить каким-нибудь символом, собирательным образом (например, «фашистская орда», «эсэсовцы», Вермахт).
Одним из самых известных авторов баллад был Франсуа Вийон (есть в «Классике»). Вальтер Скотт и Жуковский также являются яркими авторами баллад. Знаменитейшая баллада Стивенсона «Вересковый мед» – одно из тех произведений, которое приходит на ум первым при слове «баллада». Там-то (в оригинале) выдержано все: и строгая схема рифмовки, и сюжетность, и трагический финал.
Строго говоря, «петь рыцарские подвиги» было такой же обязанностью трубадуров, как и «петь любовь»; с самого начала воспевание ратных деяний относилось к популярнейшим темам. Поэтому баллада как твердая форма идеально подходит для описания подвигов наших предков в Великой Отечественной войне. Рискнем?

[Санди Зырянова]

!Тиамф! О дневниковых записях, секстинах и быстроконкурсах

Все-таки лучше твердые формы, чем мягкая бесформенность…
Жаркие споры между двумя-тремя энтузиастами сайта (остальные что-то молча или в лучшем случае – подбадривая спорящих одобрительными возгласами – наблюдают) натолкнули меня на забавные мысли. А именно: что такое литература вообще? Чем она отличается от обычной писанины в рифму? Чем поэт отличается от не-поэта? Только ли тем, что приходит на сайт (ЛИТО) не трепаться, а стихи писать? Но из нас таковых – Шаут, Ёкарныбабаев, еще два-три человека… и все. Остальные, в том числе и я, не прочь поболтать о том, о сём, что не делает наши стихи хуже. Лучше, разумеется, тоже.
В свое время я определила как жанр «дневниковые записи». Это тоже было не моей идеей – одна из девчонок на запорожском ЛИТО вдруг сказала: «Да у меня и стихи не стихи, а записи в дневнике, только в рифму».
Действительно: записи. В дневнике. В чем их отличие от стихов? Во-первых, они пишутся только о себе. И только о своих личных обстоятельствах. Дневник есть дневник, ничего не придумаешь. Ни о каком ЛГ не идет и речи – герой совпадает с автором. Психолог (Рыжий Кысь, ты здесь?) подтвердит, что обычно человек склонен сочинять себе оправдания в сложных ситуациях: мол, я соврал, чтобы маму не расстраивать, наорал, потому что взрослые должны учить детей, нагрубил, потому что он сам меня спровоцировал, убил его, потому что у него тоже где-то завалялся нож – наверняка бы он тоже убил меня на моем месте. Кажется, это зовется «рационализацией». Так вот, «дневниковые записи» всегда несут на себе отпечаток рационализации. Мысли в них тоже бывают только личные. Встать на позиции других людей автор не стремится, даже если может: зачем, ведь он пишет о себе. По технике – ну, какая в дневнике техника? Такие стихи либо предельно просты и неотшлифованы, авторы даже объясняют, что огрехи в данном случае отпечаток их индивидуальности, либо содержат много вычурных, но примитивных тропов, длинных красивых слов – это когда автор хочет в собственных глазах казаться умнее. Сложных аллюзий, утонченных метафор, богатых аллитераций, фигур речи в «дневниковых записях» не бывает: они же пишутся для себя, а не для читателя, зачем себе аллюзия? Я себя и так понимаю. Захочется вспомнить Стругацких или там Сартра – так вспомню, без стихов и без дневника.
Собственно, «дневниковые записи» – важны для развития личности. Они во многом выполняют функцию личного духовника: успокаивают, утешают, помогают восстановить пошатнувшуюся самооценку и утраченное душевное равновесие. Но почему мы их публикуем? Ведь художественная их ценность невелика, и мы даже иногда понимаем это. А почему мы участвуем в ток-шоу, откровенничаем с попутчиками, часами висим на телефоне, рассказывая подругам о своих бедах, или валяемся на диване психоаналитика? Мы ничего не даем ни психоаналитику, ни подругам. Ну, в ток-шоу, может быть, кто-то услышит нашу историю и сделает из нее полезные выводы, но это не есть наша цель. Цель – не дать. Цель – получить: утешение и подтверждение своей правоты. Поэтому таких людей бесполезно чему-то учить, кстати. Ведь они не поэты, а лишь те, кто плачется нам в жилетку… Не поймите превратно: я «за»! Я только против, чтобы «дневниковые записи» претендовали на звание Стихов.
Настоящие стихи – они совсем другие. Во-первых, личные обстоятельства могут быть основой, но не единственным источником вдохновения. Во-вторых, если в стихе есть какой-то анализ переживаний, мотивов, то он обычно беспощаден – автор тяготеет к справедливости (правда, не факт, что это ему удается). В-третьих, в настоящих стихах обязательно, удачно или нет, но есть тропы, и авторы стараются развивать свое мастерство. И в-четвертых, настоящий стих всегда что-то дает читателю. Катарсическую разрядку, интересную информацию, эстетическое наслаждение. Смех – если это юмор.
Пока что все написанное – лишь материал для уединенного размышления. Это, к слову, обязательный элемент творчества. Стихи – интимны, они пишутся в «башне из слоновой кости» (даже если, как сейчас или вчера во время написания «Лео», за вашей спиной стоит сыночек Мишенька и нудит – мама, дай поиграть в стрелялку!). Над ними надо думать: и когда сочиняешь, и когда перечитываешь перед тем, как выложить, и когда понимаешь, что что-то узнал и должен в этой связи переосмыслить свое творчество. Кстати: а ваши стихи несут на себе печать таких размышлений? Так вот, подумайте, что вы пишете – стихи или «дневниковые записи». И чем вы занимаетесь: литературой или арт-терапией. Может быть, честнее всего будет признать: ребята, я лишь пытаюсь изложить свои проблемы, мне надо, чтобы вы не читали меня, а сочувствовали, я пришел за поддержкой!
Боюсь только, у авторов «дневниковых записей» иногда столько личных комплексов, что они не сумеют быть настолько честными с нами – и с собой…

А вот теперь – материал для работы. Это для авторов стихов.
Впрочем, не буду категоричной (хотя это подчас оправданно). Иногда стихи начинаются с «дневниковых записей». Поэтому скажем так: это материал для тех, кто хочет писать стихи.
Среди европейских твердых форм выделяется изящное шестистишие – СЕКСТИНА, строфа, состоящая из четверостишия и двустишия, с разной системой рифм. Секстина была изобретена в конце XII в. гасконским трубадуром Арнаутом Даниэлем, поэтом–новатором. Стихотворный размер секстины — чаще пятистопный или шестистопный ямб. Напоминаю: ямб – двухсложник, где ударный слог второй. «ВаСЯТка, МИлый, МАЛЬчик МОЙ!». Каждая новая строфа повторяет конечные слова предыдущей строфы. Секстина пишется на рифмы, употреблённые в первом шестистишии, в последующих 5-ти окончания строк повторяются в последовательности 6-1-5-2-4-3 по отношению к предыдущей строфе. Завершает секстину трёхстишье, в котором повторяются все её шесть ключевых слов. Вот теперь представьте себе, как осложнили себе жизнь трубадуры – оттого их до сих пор и помнят!
Секстина имеет несколько форм. Первый тип секстины рифмуется по схеме AbAbAC или BaBaCC (заглавными буквами обозначена мужская рифма, прописными — женская). Можно писать и одними женскими, что свойственно итальянскому языку, но непременное условие — соблюдение трехрифменности.
Ага… стоп. Мужская рифма – та, что кончается на ударный слог. Женская – та, в которой ударный слог предпоследний. Наша «любимая» кровь-любовь – мужская, слёзы-грёзы или сердце-дверца – женская. Существуют еще дактилические – ударный слог третий с конца: тающий-убегающий, и даже гипердактилические – четвертый слог с конца ударный. Только имейте в виду, что я привела в примерах самые банальные рифмы, их употреблять не надо!
Второй тип секстины по схеме AbbAcc или aBBaCC. Секстины второго типа при сцеплении дают большее однообразие всего стихотворения в смысле строфичности.
В провансальской, а затем и в общеевропейской лирике известна большая или сложная секстина — особая форма стихотворения из шести строф, в каждой из них по шести строк. Рифмовка такой секстины представляет ту особенность, что всё 36-строчное стихотворение имеет только две рифмы; слова-рифмы первой строфы являются рифмами и для остальных пяти строф, но в ином порядке. Последнее слово-рифма строфы заканчивает и первый стих следующей строфы. Иногда первый стих секстины, кроме рифмуемого слова, в измененном виде проходит по всему стихотворению, занимая вторую строку второй строфы, третью строку третьей строфы, четвертую строку четвертой строфы и т.д. и заключая собой всю секстину в шестой строфе. В русской литературе большие секстины писали Л.Мей, В.Брюсов ("Отречение"), М.Кузмин, И.Северянин.
Третий тип секстин — исключительно твердая форма.
Заметьте, что все перечисленные русские поэты – авторы «серебряного века». Они фактически оживили многие твердые формы, считавшиеся безнадежно устаревшими. На самом деле секстина не такая уж архаичная. Думаю, нам очень скоро удастся это доказать… во время очередного ДОКа!

А теперь по конкурсам, которых у нас очень много в последнее время. Конечно, на самом деле определить, какой поэт лучше, не так-то просто. Кто лучше – скажем, Джек Абатуров или какой-нибудь автор Иванов из первой двадцатки? По рейтингу вроде Иванов. Но Иванов выкладывается два раза в день, активно общается, старательно всех запятеривает, а Джек Абатуров появляется здесь редко, комментирует мало, даже под своими стихами общается не очень активно. В то же время стихи Джека интересны по форме, хорошо раскрывают тему, отличаются богатой лексикой, использованием удачных тропов, да и вообще приводят в восторг тех, кто сподобился их прочитать. А Иванов ограничивается скудным набором «Любовь-Родина-Бог», рифмует любви-красоты, излагает общими фразами и приводит стороннего человека своими стихами в недоумение. Джек Абатуров, кстати, реальный наш автор – рекомендую.
Однако конкурсы нужны. Во-первых, они дают новые темы и новые стимулы для творчества. Во-вторых, они позволяют обратить на себя внимание авторам-новичкам – многие могут подтвердить, насколько это иногда нелегко. В-третьих, они задают некую планку, до которой многие авторы в дальнейшем стараются дотянуться.
Конечно, как я уже говорила, выбирать лучшие стихи не так-то просто. Выбирает их куратор. Иногда кураторы лично меня приводят в недоумение своим выбором. Но… согласна я или нет, а куратор сказал – значит, так тому и быть. Иногда и читатели своим выбором во время голосования меня удивляют и даже огорчают. Но они выбрали? Куда тут спорить. Однако, если подойти с точки зрения не конкретики, а статистики, побеждают в основном действительно хорошие авторы. А те, кто получил свои призовые +100 не вполне справедливо, возможно, сумеют правильно распорядиться этим авансом и дорасти со временем до настоящих высот.
Но! Художественные достоинства – это одно. А вот дополнительные технические условия, которые мы иногда выдвигаем, – это совсем другое. Если на конкурсе сонетов мы еще были относительно снисходительны (все-таки первый опыт есть первый опыт), то во время КОД пришлось быть построже – а условия выдвинуть попроще. И вот, к сожалению, сразу четыре весьма неплохих стиха оказались не соответствующими ТУ – написаны другим размером, и одно не поспело ко времени – до 24.00, хотя и тоже было удачным. Принять-то мы все приняли. А на голосование, к огорчению авторов, поставили только те, что отвечали условиям. Поэтому впредь большая просьба внимательно читать условия БК и КОД и не выставлять на них даже очень хорошие стихи, если они этим условиям не соответствуют. Так мы сами себя застрахуем от лишних огорчений.
На сем – желаю всем удачи!

[Санди Зырянова]

Совершенно очевидно, что я – брюзга.
Ну не нравится мне то, что приводит в щенячий восторг большинство моих коллег. Не нравятся расхожие мнения, выдаваемые за глубокие мысли. Не нравятся банальности вроде «содрогаясь от страсти огня», «неземное наслаждение» и «пылая желанием», которое у нас называется эротикой. Не нравится безграмотная напыщенность и высокопарность, подделанные под «возвышенные чувства». А еще не нравится, когда все, что отличается от пятистопного ямба имени Васисуалия Лоханкина, объявляется не-поэзией – в то время как «поэзией», по мысли такого товарища, именуются плоские, банальные, морально устаревшие стихи типа «но любовь нас до боли до коликов
обжигала своим не дано»…
Прямо сейчас я предлагаю кое-кому (они знают, кому!) на меня обидеться. Сразу. С ходу. Не читая дальше. Впрочем, можно и вообще не читать – ну зачем вам эта техника? Всем остальным предлагаю поговорить о вольном стихе – правда, о нем буквально на днях был «Тимяуф» от Рыжего Кыся, ну а вдруг не все прочитали…
Вольный стих – это форма стихотворного произведения, все строки которого выдержаны в едином силлабо-тоническом метре, но произвольно неравностопны. Это определение энциклопедии, а теперь будем рассматривать подробнее. Вольный стих начинал как ямбический рифмованный стих, но с неравным (не более шести) количеством стоп в строках, без строфы.
Так, а теперь с самого начала… У нас есть 5 традиционных, классических размеров… О, нет. Это не самое начало. Так вот, большинство источников сходятся на том, что стихотворная речь мерная, – обладающая особой ритмической организацией, позволяющей отличить ее от любой другой. Ритм этот создается чередованием Ударных и Безударных слогов, например: У-Б-У-Б, или Б-Б-У, Б-Б-У… Нет ритма – это не стихи. Нет ножек – нет и кашки. Способ чередования создает размер. Размеров достаточно, есть довольно сложные, хотя обычно поэту хватает тех самых пяти классических: хорей – схема У-Б, очень популярный среди русскоязычных авторов ямб – схема Б-У, и три трехсложных размера (которые я очень люблю, и которые больше соответствуют ритму русского языка): дактиль – У-Б-Б, амфибрахий – б-у-б и анапест – Б-Б-У. «ТУчки неБЕСные, ВЕЧные СТРАНники» – это дактиль. «ЭнЕЙ был ПАруБОК моТОРный» – это ямб. Если вы считаете, что вся эта премудрость вам не нужна и что достаточно писать душой – пишите. Но не обижайтесь, если задуманный вами эффект «душевности» разобьется о восприятие человека с высокой или хотя бы средней читательской культурой, который обзовет вашу нетленку «нескладухой». Моя позиция проста: пренебрежение формой есть явная демонстрация неуважения к читателю. Кстати, совет: большинство русских слов состоит из 3 слогов, из чего следует, что трехсложные размеры дают на выходе меньше ритмических огрехов. Двухсложники требуют от вас большего числа пиррихиев, спондеев, более тщательного подбора слов… морока, в общем. А вы – ямб, ямб…
Теперь стопа. Мы тщательно считаем друг у друга слоги (что иногда имеет смысл), но часто правильнее считать стопы. Стопа – это ударный слог с прилегающими к нему безударными. «ТУЧки не-…» – вот стопа дактиля. «Э-НЕЙ» – стопа ямба. Начинающие авторы двухсложников часто грешат лишней стопой (с трехсложниками сложнее, у них стопа длинная. Там чаще случаются именно лишние слоги). Стопа может быть и усеченной – в конце: без одного или даже двух безударных слогов.
При классическом стихе надо, чтобы во всех строчках было равное количество стоп.
Рифма для стиха в принципе не обязательна. Есть же и белый стих – без рифмы. Правда, это не значит, что рифмовать можно абы как: к рифмовке есть тоже много требований, плохая рифма может загубить хорошую задумку на корню. Одно из требований классического стиха – строго соблюдать схему рифмовки. И никаких отговорок насчет «пишу душой»! Этих схем может быть много. В сонете она строго определенная. В обычном стихе – а это чаще всего катрены, то есть четверостишия – АБАБ (перекрестная, рифмуются 1-3 и 2-4 строчки), АББА, или кольцевая, и ААББ. В любом случае, уж если вы начали писать по перекрестной схеме – пишите так весь стих; начали писать по кольцевой – не перескакивайте на ААББ!
А вот в вольном стихе ничего этого не нужно. И стоп может быть разное количество – разница вплоть до 6 стоп! И схема рифмовки может меняться произвольно. И деления на катрены или любые другие стопы (в 5 строк, в 6 строк…) тоже нет. Можно отступить, ориентируясь на смысл и интонацию. Зачем это?
При всей своей гибкости стихотворные размеры не всегда могут удовлетворять автора, который пытается передать какие-то особенности речи – его сковывает необходимость чередовать ударные и безударные слоги, выдерживать количество стоп. Особенно сильной была такая скованность в баснях и стихах, где употреблялась прямая речь, в стихотворной драматургии. Басни Крылова почти все написаны именно вольным стихом. Он употреблялся в русской поэзии со второй половины XVIII века. Потом шагнул и в лирику. Сперва под вольным мыслился именно ямб (недаром второе название – вольный ямб), сейчас же народ охотно использует трехсложники и даже что-то вроде логаэда, чередуя двух- и трехсложные размеры. Характерной (но не обязательной) приметой вольного стиха является особая стихотворная графика, подчёркивавшая различную длину строк различным их отступом от левого края.
Кроме просто ритмической свободы, вольный стих дает возможность подчеркнуть что-то нужное автору, например, выделить в одну одностопную строчку нечто особо важное. Тогда это стих с повышенной смысловой нагрузкой, которая деформирует его ритм и усиливает синтаксис, приближая его к разговорному языку. При написании вольного стиха в распоряжении автора оказывается больше выразительных средств, ведь он оказывается почти свободен от рамок ритмики. Именно поэтому многие поэты очень любят писать именно в жанре вольного стиха.
Но… как всегда – штормовое предупреждение от Санди. Свобода в стихосложении всегда либо мнимая, либо очень требовательная. Как дольник с его «свободой» в неумелых руках превращается просто в корявые малоритмичные строчки, так и вольный стих обращается в обычную нескладуху. Поэтому мой вам совет, друзья: освойте как следует классические размеры, выработайте у себя твердое чувство ритма, да не ремесленническое – считать слоги на пальчиках или под линеечку, а на уровне интуиции, – тогда уж можно и за вольный стих приниматься. Как и за дольник.
А вот и образчики вольного стиха на нашем сайте.

Внутривенно
Струйно
Необъятно!
Нешуточно любить кого-то кроме себя
Долбанная лодка сознаньеца разбилась и ты помят но
невесомой вольности духа в каждом зрачке по тонне
Автор Фарватер. Это не совсем «чистый» вольный стих, потому что создан он не на основе классического размера, а на основе акцентного стиха – полностью тонического размера, в котором разброс между количеством безударных слогов в стопе может быть до 4 (!). К тому же он усугубляется модным отсутствием знаков препинания. Впрочем, здесь это к месту – создает эффект непрерывного восприятия. Умело вкраплены вульгаризмы и окказиональные (случайные) формы типа «сознаньеце». Здесь вольный стих служит отображению накала эмоций – по-моему, вполне удачно.

Спустившись с чуть нагретой батареи
Светила, завернувшегося в серый,
По осени дождливые коты,
Подняв хвосты,
Отращивали лужи.
К осенней стуже отрастал их мех,
Пушистый, кучерявый и густой.
Вот классический вольный стих. Ритмика работает на образ осеннего дождя – кота (кстати, оцените редкую по красоте развернутую метафору). Ну, чего еще ждать от человека с ником Рыжий Кысь… один из самых ритмически интересных авторов на ресурсе, между прочим. Разбиение на строки идет по синтагмам, а искусство автора уместило в каждую синтагму некий штрих, подробность описываемой картины.

Далёка, беззвучна в окна запылённой кювете –
Тссс! Ты, быть может, услышишь… как веки слипаются…
Кто это?!
Липкий, чудовищный ветер.
Он пишет их плечи в своих обмороженных пальцах.
Еще один вольный стих – да не просто вольный, а еще и в стиле хоррор. Медицина из жизни автора переливается в стихи специальной лексикой (кювета), создавая дополнительный эмоциональный эффект. Длинные строки звучат таинственно и жутковато; короткие работают на напряжение. Умелый подбор эпитетов плюс ритмика – и мурашки по коже гарантированы. Наш друг Iriarte – прошу читать и жаловать!

Это случится потом.
Строчки не будут скакать.
Трезвый расчет на отмеренных временем лицах.
После стихов твоих, мыслей твоих,
Так удивительно спится…
Танго над бездною слов пляшет последнее па.
Резкая горечь потерь навсегда искалечит нутро.
Это попытка очнуться…
Резко.
Стилетом в бедро.
Знакомьтесь – Мутъ и вольный стих на основе дактиля. Очень современная форма, и опять-таки деление отчасти по синтагмам, отчасти по фрагментам предложений, несущих особую смысловую и эмоциональную нагрузку. Идеально для передачи трагического мироощущения.

Вольный стих очень хорош для передачи наплыва эмоций. Ну как – попробуем?