Палата первых писем

Третий или четвертый день я настойчево сжигаю письма.
Записки, приглашения, открытки благодарно огонь поглатил.
Время смешалось. На мне грузом, как на коромысле
Повисло намеренно, только чем-же тот груз заслужил?

Сначала я пытался сортировать наваленную на полу гору,
Пытаясь отделить нежеланных отправителей от тех, кто еще пригодится.
Важные идеи, обычно последними залязят в голову,
В чем уверен я был и сейчас не посмел усомниться.

То, что вдруг показалось важным и первостепенным,
Уже не существовало, погибнув в первые сутки.
Слова, столь долго украшавшие ныне голые стены,
Были сорваны еще до начала, и мой порыв не был шуткой.

Неискренние улыбающиеся лица старели, смотря с укоризной.
Быстро меняли цвет, превращаясь в неприветливую сажу.
Когда было поздно что-то менять, посетили мысли,
Что не по возрасту взвалил я на плечи поклажу.

Что судить кого-то, разделять на положительных и отвратных,
Не в моем праве! Кого я вообще из себя выдумал?!
Не дает в том свободы ни разум, ни палата из платных,
Чтобы так поступать, человеком бы стать мне, как минимум.

"Вот тогда повоюем", - думал, глядя на остатки бумаги,
Поддерживая огонь новыми меткими попаданиями.
Из-за решетки звучали врачебные для родных враки,
но тонули в излишне насыщенном птиц щебетаньи.

На фаску, с внешней стороны окна моего "тихого дома",
Сел голубь и принялся с любопытством меня рассматривать.
Так, будто все наше существование были знакомы,
А потом разлетелись. Счет до трех и исчезло марево.

Письма закончились, уже догорало последнее место прописки,
Аккуратный шрифт стал чужд и необычайно тонок.
Те, кто близок мне был, так и остался близок,
Но уже без дубовых, заваленных письмами, полок.
(16-17.08.2011)

За стихотворение голосовали: Cristabell Barnett: 5 ; Ilich: 5 ;