Чувствуй...

Чувствуй.
Не нужно говорить «октябрьская ночь»,
Чтобы прижаться щекой к ледяному стеклу.
В тамбуре два силуэта.

.. .  .   .    .     .      .       .              .                            .                                                        .

Беспризорник, обнюхавшись клеем, ложится на шпалы
И ждёт,
когда свисток начнёт захлёбываться воплями
И мир сожмётся в точку – и оглушит…
Мальчишки, девочки,
Подростки, карапузы –
много-много ребятишек.
Вскакивают,
ноги – вата,
и орут –
от паров, от страха и счастья…
Если под вагоном не болтается проволока.

Ты не слушаешь?!

Тебя нет.
Липкая морось перрона врывается в двери.
Рабочие курят, отбросив лопаты:
земля не проймётся.
И лица их, больные,
промёрзшие, как земля,
говорят:
«Ты ничего не знаешь об октябрьской ночи».
Знаю.

Трогаемся.
Знаю…
Знаю! – Знаю!
– Вытряхни! – поезд несётся.
– Выплюни, выплюнь! – раскачивается ресторан,
Подставляя стаканы с вином.
Но не в силах избавиться от ненавистного слова,
Не в силах удержаться,
Я сам проваливаюсь в стакан…

Сизые веки пьянчуг застилают лиловые окна,

Алый пожар заплясал на губах проводницы,

Красные пальцы врастают в мои глазницы…

Каждую ночь он взбирается в старое кресло,
Бездонную гору против моей постели.
Когти его
бесшумно впиваются в бархат,
притворяясь темнотой.
Его уши предчувствуют
судорожный рост моих зрачков,
притворяясь темнотой.
Его ноздри ласкают мой самый сокровенный ужас
Глаза – таращатся сквозь веки,
притворяясь темнотой
притворяясь темнотой…
Но я знаю о нём
По зловонному зеванию, сдавливающему стены.
По блеску окровавленной шерсти.
Безобразный выкидыш моих кошмаров
он шшепчет,
блуждая языком по половицам:
«Двери забииты
Засшторены окна,
Залеплены чщщёрной мастикой,
Залиты чччугунными сставнями…
Не беспокойся, друшшжок, мы в бетонном кххх-омоде –
Землетрясссению не всколыхнуть наших грёсс!
о щщастье…
Нет электрич-чества: это безмерно опассно!
Ссс!
Гадким сслучайным письмишшшком и даже… ззвонком!
Чщщш…
Дружище, приходят блаженные грёзы…
о счастье».

.. .  .   .    .     .      .       .              .                            .                                                        .

Чувствуй, дорога, как мы одиноки, пьяны и бессонны в кромешном купе.
На узеньких полках,
съёжившись,
точно над нами вот-вот пронесутся громады вагонов,
Не смеем взглянуть друг на друга,
Обмолвиться словом.
А вслед за составом, взрывая когтищами гравий,
Сверкает кровавая шерсть в очагах светофоров.

Если бы только могли мы друг другу поверить!
Но между нами пропасть, крепко-накрепко
засевшая в наших головах:
«Ты ничего не знаешь об октябрьской ночи».

2012

За стихотворение голосовали: maarv: 5 ; Сергей Колмыков: 5 ; : 5 ; Анжелика Градо: 5 ;