Он доживал безропотно, смиренно...

Он доживал безропотно, смиренно
В глухой деревне свой потертый век.
Глухой рассвет встречал его надменно –
Что перед ним забытый человек?

Седая прядь спадала косо, лихо
На дряблое, но гордое лицо.
Он жизнь пропел не громко и не тихо,
Отвергнув с детства хор для подлецов.

Его домишко был на редкость ладный
И вызывать не мог большой любви,
Лишь взгляд косой, да смех ехидно-стадный,
Соседям, впрочем, это не в нови.

Здесь есть простор, куда швырнуть обиду,
Чтоб оправдать озлобленность и лень
И слепо верить в мнимую Фемиду
Под скрип и стоны русских деревень.

Угрюмый вид, обшарпанные стены,
Дорога – непролазный огород,
А в телевизоре твердят про перемены,
Про беззаботный и восторженный народ.

Забытый край Союзом и Расеей
И смена строя мимо пронеслась.
Взор власти на село всегда рассеян –
На что смотреть, коль нечего украсть?!

А он глядел на краденное счастье,
На злой погост, сокрывший под крестом,
Жену и друга – верную Настасью,
В холодном поле, тихом и пустом.

Нечастых встреч искусственная радость
Двух сыновей, проехавших к селу;
И всю неловкость одолеет слабость
Бутыли мутной, поданной к столу.

Сыновний долг исполня терпеливо,
Они умчатся – город позовет,
И край дождем, рыдая сиротливо,
Своих птенцов оплачет перелет.

Кругом следы угасшего рассудка:
Бутылок рать, несвязанная речь,
Примятая трава у псовой будки,
Блестящих пробок звонкая картечь.

Под ветра смех беспечный и задорный
С немой улыбкой он смотрел на тех,
Кто свой язык сменил на мат заборный
И утонул в бездонности утех.

Достойный сын крестьянского уклада,
Осколок дней, сокрывшихся в веках,
Хранитель вешнего, утраченного лада
Стоял надежно, крепко на ногах.

Он жил как жил и не искал другого:
К труду привычен, к отдыху не зол –
Земли расейской твердая основа,
Оплот последних деревень и сел.

Они уходят, блекнут пред огнями
Злых городов застывшей красоты,
Где дни бегущие, без устали, за днями
Кромсают в клочья сельские холсты.

А их и так почти уж не осталось,
И праздны будут громкие слова,
Когда таких, как он, сокроет старость,
И холмик скромный выкрасит трава.