Огонь

I

Огонёк зажигалки рвётся сорваться —
Прометей в цепях;
Скоро колючий клюв сигареты возвратится клевать его печень.
А он бьётся, бьётся, как в последний раз,
Хочет зажечь собою весь мир…

II

Проповедник неудачник заблудился в кресте,
Слился с деревяшкой,
Стал одним из тысячи резных истуканов,
Которые заваливают дарами
с просьбами о дожде
о сочной женщине
о смерти врага
о жизни сына

Облили золотом,
Обжёг глотку горячий металл,
Полезла варёная кожа,
Обдало жаром лёгкие,
Из-под золота невозможно говорить,
Из-под золота до бессилия невозможно говорить!
Никто не услышал,
Никто не внял.

Расшифровывали обрывки фраз
Другие, —
напрашивающиеся на участь деревяшки,
Другие —
желающие чего-то не того,
Пока лучше всех не услышал,
Громче всех не разобрал
С юности навечно наивный,
Глядящий с фотокарточки в дымке бороды Волхва.

У Богов странные представления о добре,
У Бога плохой глазомер,
С большой любовью —
Душащей любовью истеричной матери,
ломающей жизнь сыну обволакивающей заботой —
Лес рубят — щепки летят,
Сотни щеп, но кому дело до деревьев,
Вся щепа во имя Великого Костра,
Угодишь — не прогадаешь!

Ковчег порубили туда же,
Праведник с радостью утонул первым,
Захлестнулся мир в реках крови,
В даре вина во имя великого празднества!
Потоки сметали
Нарывающиеся гноем волдыри прошлого,
Забитые воспалённым за века страданием,
Не терпящие ожидания,
Исключающие пощаду,
Сметали, скидывали, вздымали…
Дым, да пена.

А зло закалялось
До своего совершенного состояния —
Из прежней мягкой вязкости
В гладкий холод,
В заточенный штык,
В отточенный механизм.

И как всякий раз, когда ярче всего, что было,
Казалось, вторилось, что это и есть Последний, решительный бой,
Что скоро четверо стуком копыт заставят со страхом глядеть куда-то вверх,
Что пробудится Дракон.

Надежды сносились
Тоннами взрывчатки,
Надежды отстраивались
С остервенелым безумием,
Грохочет поезд, несётся на раскалённых рельсах,
Грохочут станки в каменных исполинах,
Грохочут взрывы в бескрайней плоти полигонов.

Ничего не стоит
В масштабах созревшего плода Мира,
Что десяток учеников
Заменился на сотню,
Что ослик именем прогресса может стать
Ржавой яхтой,
Ничто, на фоне рассветного знамени всё той же Любви и Цели
её воплощения всем и каждому!

Чудеса вновь творились на глазах миллионов,
Горстка свято веривших гнала армии,
А мир распускался благой вестью,
Отдаваясь в крепкие руки Воображения,
И дышалось Весной, в преддверии Всемирного МАЯ!

Не давая сидеть на месте,
Не давая успокоиться,
Требуя "Вперёд!"
Куда и шёл он снова.
Он шёл всё туда же.

Облитый горячим золотом крест
стёк пулями
в одинокую комнату
простой деревенской школы.
Проповедник опять заблудился насквозь,
Проповедник опять всецело ушёл не туда.
Только где-то осталась валяться —
ожидая испуганно
с влажным взглядом потерявшегося ребёнка:
"подберут, подхватят" —
разгорячённым бьющимся комком
его неправильно понятая
неправильно выраженная
Любовь.


III

Как закинутый в ненасытное брюхо Петропавловки
В ледяной камере
Записывал,
Посмеиваясь,
с озорным блеском из-под очков,
С привычной полушутливой
надменностью в лице,
Улыбаясь,
Повторял:
"Вы, братцы, не унывайте,
всё легче, чем кажется,
всё просто,
не верите?
А нам бы только делать!"

Как стоял у Казанского,
Обречённо,
Ни на что не надеясь,
Самоотверженно толкая
Нависшую впереди сорокалетнюю глыбу,
Потому что: "Так надо!"
Потому что иначе нельзя,

Как был готов умереть,
Как не сомневался,
Потому что "Мы — две воюющие стороны"
Но ждал, завидев детскую речь,
Ждал,
Потому что верил,

Как среди брызжущих,
Пропитанных металлом и кровью
Комьев сырой земли
Вышел,
Будто из окна,
Будто в пропасть,
Крикнув:
"А у нас всё-таки получится!"
Прошит пулемётом,

Как шагал и падал,
Рассекал в кровь,
Разгорался, гас,
Воскресал, где было невозможно,
Будто рождённый Весной,
Будто только и живущий ею,
Будто без неё и прожить нельзя,
А если и неминуемо сгниёт Осенью
вся искрящаяся свежая листва,
Разве это повод
Соблазниться заманчивой ухмылкой петли
В первых числах мая?

Как сидит невиновный у решётки,
Жадно ловя редкие следы Солнца,
Всеми покинутый и окружённый
В развитой и не задумывающейся моде
На самоуверенно самооблюбованную
веселящуюся стайную
непререкаемо гогочущую
инстинктивную
коричневеющую
Ненависть,
В причитании,
Что можно было бы отсидеться
В собственной тюрьме —
Где куда невыносимей,
Где убийственно невыносимей! —
Всё ещё верящий,
Всё ещё пронзительно чувствующий
Колотящийся на ветру
Красный ошмёток флага
В груди,
И растрескавшимися губами
Уверенно
Шепчущий:
"Всё
Ещё
Будет!"

Как факел, способный прожить, только сгорев дотла.

За стихотворение голосовали: Локи: 5 ; Милочка: 5 ; вселенная: 5 ; zomby: 5 ; : 5 ; 89215676956: 5 ; : 5 ;