Глава III. Остров

– А ты думала, на стенах у меня скелеты, а на книжных полках органы в склянках?
Чёрная веранда плывёт в шуме дождя, как остров. Перегнувшись через ограду, ты подставляешь ладони дождю, чтобы смыть яблочный сок. Липкий и сладкий. В этом году потрясающие яблоки. Наконец мы вдвоём, вдали от города, в моей глуши.
– В школе похвасталась?
Брызжешь мне в глаза, расставляя пальцы, как звёзды:
– Всем рассказала, что меня – пшш! – водили на вскрытие!
– А кто? Ты сказала, кто?
– Чеширский кот.
Ты лукаво улыбаешься, кусая заусенец, и взбираешься на ручку кресла в моей громадной протёртой футболке. Она тебе как платье. Видно татуировку бабочки на щиколотке, а на лопатке просвечивает чеширский кот. Стыдись, тебя обхаживает старик. Но даже ему любопытно:
– Там, у секционного стола, твои глаза горели. Что за восторг?
– Когда ты ампутационным ножом – верно? (ты всё запоминаешь) – нарезал мозг, он был похож на сливочный рулет. Теперь… я видела смерть.
Невольно ухмылка стекает мне в рот:
– Разве труп – это смерть? – болван! – Прости, прости меня, я клянусь, не хотел обидеть…
Отнекиваешься. Ты хочешь спросить.
– Почему ты стал прозектором?
– Надо говорить патологоанатомом, звёздочка.
Я глажу твоё колено и о чём-то шучу. Но ты стоишь на своём, словно тебе действительно нужен ответ. Вот он:
– Я никогда не мог ударить человека.
Гром оглашает сверкающее небо, и ливень усиливается во сто крат, чтобы нам замолчать.
Ночью ты разбудишь меня, рыдая и протягивая трясущейся ручонкой стальной прут. «Ударь меня! – будешь кричать, захлёбываясь. – Ударь меня, чтобы разорвалось лёгкое! Лес рубят – щепки летят! Ты сам говорил, реаниматоры ломают рёбра больным…»

Когда печаль наскучит ангелу, ты сядешь в лодку и отчалишь.
Кто станет килем, будет сражаться за тебя с величайшими волнами. Кто станет палубой, согреет дыханием твои босые ноги. Кто станет ветром, поведёт тебя в лучшие страны. Говори «солнце», когда ты ярче, и «смерть», если бессмертна.

За стихотворение голосовали: maarv: 5 ; : 5 ; Veles: 5 ; : 5 ;