КАЗАЧЬЯ СЛАВА И ПЕЧАЛЬ.

Уважаемые читатели! Уважаемые казаки и казачки!
Я представляю вам свой проект сборника избранных стихов казачьих поэтов.
В нём собраны лучшие стихи наших великих поэтов. В этих стихах боль и скорбь о казаках, уничтоженных геноцидом , и сгинувшим в тюрьмах и гулагах, боль и скорбь о покинутой Родине. Мы не должны забывать об этом, и должны донести всю правду о тех трагических днях нашим будущим поколениям. В горниле репрессий погибли более двух миллионов казаков, точной цифры до сего времени не установлено. Более ста тысяч казаков были вынуждены покинуть
Родину спасаясь от репрессий и жить за рубежом.
Мы должны всячески популяризировать творчество наших казачьих поэтов и писателей, чтобы о их нелегкой судьбе и творчестве узнали не только казаки, но и все россияне. Я верю, что настанет то время, когда в школах и ВУЗах (по крайней мере на Дону и других казачьих регионах) будут изучать творчество наших поэтов и писателей. Надеюсь, что родственники поэтов поймут моё стремление к популяризации творчества поэтов и не будут предъявлять каких либо претензий ко мне, за что заранее им благодарен. Для того, чтобы ознакомиться подробнее с биографией и творчеством поэтов в интернете наберите на Яндексе или другом поисковике: Казачьи поэты, или фамилию И.О, конкретного поэта или Казачья поэзия. . vsmirnii5@mail.ru
Успехов и благополучия всем читателям.
С уважением Любишкин В.Я.



ИЗБРАННЫЕ СТИХИ КАЗАЧЬИХ ПОЭТОВ



КАЗАЧЬЯ СЛАВА И ПЕЧАЛЬ



______________________________________________________________________________________
В целях восстановления исторической справедливости в отношении казачества, его реабилитации как исторически сложившейся культурно-этнической общности людей, И основываясь на Законе РФ от 26,04,1991г. N 1107-1 «О реабилитации репрессированных народов», постановляю:
1. Осудить, проводившуюся партийно-государственную политику репрессий, произвола и беззакония в отношении казачества и его отдельных представителей.
2. Поддержать движение за возрождение казачества, восстановление экономических, культурных традиций и форм самоуправления.
Из Указа Президента Российской Федерации N 632 от 15 июня 1992 г. _______________________________________________________________________________________
«Мы жестоко виноваты перед Казачеством Коммунистический геноцид, который над Казачеством был учинен – первый геноцид в России и один из первых геноцидов на земле» А.И. Солженицын.
_________________________________________________________________________________________
«Весь двадцатый век корыстно замалчивались великолепные поэты…, И все же они пробились к нам… сквозь железобетонные заслоны космополитической пропаганды.». Поэт Валерий Хатюшин.
( Смотрите Яндекс Казачьи поэты)
*************************************************************************************

Выражаю величайшую благодарность директору Некоммерческого фонда «Казачье зарубежье» ХОХУЛЬНИКОВУ КОНСТАНТИНУ НИКОЛАЕВИЧУ за сбор и популяризацию творческого наследия казаков зарубежья.

ЛЮБИШКИН В. Я. г. ВОЛГОГРАД.

.
Примечание: В конце книги дан перевод некоторых казачьих слов
на русский язык (для тех, кто, считает, что у казаков
не было своего национального языка)






Николай Николаевич Туроверов, Донской казак уроженец станицы Старочеркасской Ростовской области. Родился 18 (30) марта 1899 г. в семье Судейского. Закончил Новочеркасское реальное училище и 17-ти лет от роду зачислен в лейб-гвардии Атаманский полк. С атаманцами участвовал в боевых действиях Первой Мировой войны. После развала фронта вернулся на Дон, где стал на сторону Белого Движения. Прошел всю гражданскую войну - участник Ледяного похода, Крым и гнилые воды Сиваша. Вместе с тысячами казаков был вывезен из Крыма, далее - Лемнос, Сербия, а с 1922г. Париж, где более 30 лет работает в банке ДИАС. В 1928г. в Париже издает свой первый сборник стихов «Путь». Он один из активных создателей казачьего землячества, неустанно собирает предметы казачьей военной истории. Во Вторую Мировую войну он сражается с немцами в Африке в рядах французского Иностранного Легиона. Умер поэт осенью 1972г.и похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. В России были изданы не большим тиражам его книга стихов «Двадцатый год - прощай, Россия» в Ростове-на-Дону вышли в свет 2 тома его стихов. За ним быстро закрепилась слава «Баяна казачества». Не только публикации, но и устные выступления сделали его популярным среди соотечественников, живущих вдали от Родины и исступленно мечтающих о возвращении. Прах поэта будет перезахоронен на Дону, согласно его завещанию.

***
Мой милый край, в угаре брани
Тебе я вымолвил – прости;
Но и цветам воспоминаний
Не много лет дано цвести.
Какие пламенные строфы
Напомнят мне мои поля
И эту степь, где бродят дрофы
В сухом разливе ковыля;
Кто дали мглистые раздвинет –
Унылых лет глухую сень –
И снова горечью полыни
Дохнет в лицо горячий день:
Набат станиц, орудий гулы,
Крещенье первого огня,
Когда судьба меня швырнула
От парты прямо на коня.
Нам всем один достался жребий,
Нас озарил один закат,
Не мы ль теперь в насущем хлебе
Вкусили горечь всех утрат?
Неискупимые потери
Укором совести встают,
Когда, стучась в чужие двери,
Мы просим временный приют –
Своих страданий пилигримы,
Скитальцы не своей вины.
Твои ль Париж закроют дымы
Лицо покинутой страны
И беспокойный дух кочевий;
Неповторимые года
Сгорят в твоем железном чреве
И навсегда, и без следа.
Ужели все мы песни спели,
И больше песен нам не петь?
И много лет еще а отеле
Из окон будем мы смотреть?
***
Можно жить еще на свете,
Если видишь небеса,
Если слышишь на рассвете
Птиц веселых голоса,
Если все дороги правы,
И зовет тебя земля
Под тенистые дубравы,
На просторные поля.
Можешь ждать в тревоге тайной,
Что к тебе вернется вновь
Гость желанный, гость случайный-
Беззаботная любовь;
Если снова за стаканом
Ты в кругу своих друзей
Веришь весело и пьяно
Прошлой юности своей.

***
Можно смерти не бояться
Под губительным огнем,
Если можешь управляться
С необъезженным конем,
Если Бог с тобою вместе
Был и будет впереди.
Если цел нательный крестик
На простреленной груди.

***
Степная Родина от ныне
Со мной безмолвно говорит.
Сухая веточка полыни
Неясным пламенем горит-
Она по-своему красива
Насквозь просвечена зарей,
Она горька невыносимо
Как расставание с землей,
Зачем держу её? Помилуй!
Уж не настолько я богат,
Чтоб растерять родной полыни
Неповторимый аромат!

КОНЬ
«Что мой верный друг, не весел,
Что грустишь моя краса?
Я в торбе тебе навесил
Золотистого овса.
Что не ешь его проворно,
А, мотая головой,
Вкусно пахнущие зерна
Рассыпаешь пред собой?
Иль меня ты, друг, не слышишь,
И заветный сахарок
Не берешь, а только дышишь
На протянутый кусок.
Не кусаешь в шутку руки,
Не балуешься со мной,-
Иль почуял день разлуки,
Мой товарищ дорогой?»-
«Нет, хозяин, я не болен,
Рад служить я казаку,
Но рассеять ты не волен,
Лошадиную тоску.
Для меня давно не тайна,
Что сегодня ты принёс
Лишь с похмелья и случайно
Этот сахар и овёс.
Обо мне ты забываешь,
Подъезжая к кабаку,
Одного меня бросаешь,
Кинув повод на луку;
Долго жду тебя на вьюге
У заснеженных перил-
Сколько раз мои подпруги
Отпустить ты позабыл?
А потом хвативши водки,
Зря вихляясь на бока
Ты меня к чужой молодке
Гонишь вскачь от кабака;
Запотелый круп дымится
В непогоде ледяной,
И смеется вся станица
Над тобой и надо мной».

***
Умей же, брат мой, без разбора
Всё изумительно ценить,
Простить разбойника и вора,
Обиду горькую забыть.
Без опасений, без оглядки
Встречать грядущие года,
И не играть с судьбою в прятки,
А быть ей вызовом всегда.

***
Как счастлив я, когда приснится
Мне ласка нежного отца,
Моя далёкая станица
У быстроходного Донца,
На гумне новая солома,
Внизу поёмные луга,
Знакомый кров родного дома,
Реки родные берега,
И слёз невольно сердце просит,
И я рыдать во сне готов,
Когда услышу в спелом просе
Вечерний крик перепелов,
Увижу розовые рощи,
В пожаре дымном облака
И эти воды, где полощет
Заря веселые шелка.
***
Искать я буду терпеливо
Следы казачьей старины:
В пыли станичного архива,
В курганах древней целины,
В камнях черкасского раската,
На приазовских островах,
В клинке старинного булата,
В могильных знаках и словах,
И ляжет путь моих раскопок,
Когда исполнится пора,
От Волги вплоть до Перекопа,
И от Азова до Хопра.
Никем не писанных историй
Найду потерянную нить, -
Пожить бы только на просторе,
Подольше только бы пожить!

***
Я знаю, не будет иначе,
Всему свой черед и пора.
Не вскрикнет никто, не заплачет,
Когда постучусь у двора.
Чужая на выгоне хата,
Бурьян на упавшем плетне,
Да отблеск степного заката,
Застывший в убогом окне.
И скажет негромко и сухо,
Что здесь мне нельзя ночевать
В лохмотьях босая старуха,
Меня не узнавшая мать.

***
Родина! Смущающее слово
Для того кто не привык к борьбе.
Сколько раз её терял, и снова
Находил опять в самом себе!
За потери, за находки эти
Мне ли подлежать суду?
Без него прожил на этом свете
И на том, Бог даст не пропаду.
***
Никто нас не вспомнит, о нас не потужит;
Неспешной водой протекают года.
И было нам плохо и станет нам хуже,
Покоя не будет нигде, никогда.
Да мы и не ищем спокойного года,
Да нам и нисколько не нужен покой:
Свобода ещё с Ледяного похода
Для нас неразлучна с бедой.

***
Уходили мы из Крыма
Среди дыма и огня;
Я с кормы все время мимо
В своего стрелял коня.
А он плыл , изнемогая,
За высокою кормой.
Всё не веря, всё не зная,
Что прощается со мной.
Сколько раз одной могилы
Ожидали мы в бою.
Конь всё плыл теряя силы,
Веря в преданность мою.
Мой деньщик стрелял не мимо-
Покраснела чуть вода…
Уходящий берег Крыма
Я запомнил навсегда.

***
Ужели у края могилы
Познаю в предсмертной тиши
Всю немощь растраченной силы,
Холодную праздность души?
Ужели у самого гроба
Расплатою прожитых дней
Мне будет унылая злоба
На этих живущих людей,
На краткое счастье земное,
На это когда-то мое,
Веселое и молодое.
Чужое теперь бытие?
О, нет! И в последние годы
Развею кощюнственный страх
Пред вечным сияньем природы,
Меня обращающей в прах.

ТОВАРИЩ
Перегорит костер и перетлеет,
Земле нужна холодная зола.
Уже никто напомнить не посмеет
О страшных днях бессмысленного зла.
Нет, не мученьями, страданиями и кровью-
Утратою горчайшей из утрат-
Мы расплатились братскою любовью
С тобой, с тобой, мой незнакомый брат.
С тобой, мой враг, под кличкою «товарищ»
Встречались мы, наверное, не раз.
Меня Господь спасал среди пожарищ,
Да и тебя Господь не там ли спас?
Обоих нас блюла рука Господня,
Когда, почуяв смертную тоску,
Я весь в крови, ронял свои поводья,
А ты в крови, склонялся на луку.
Тогда с тобой мы что-то проглядели,
Смотри, чтоб нам опять не проглядеть:
Не для того ль мы оба уцелели,
Чтоб вместе за Отчизну умереть?

МАРТ
Гони коня через овраги,
За самый дальний буерак.
Свищи, кричи в лихой отваге
О том, что ты донской казак!..
В степи туманы да бурьяны,
Последний грязный талый снег,
И рьяно правит ветер пьяный
Коней казачьих резвый бег.

СТИХИ К ДОЧЕРИ
Над ковыльной степью веет
Жаркий ветер суховей,
И донская степь синеет
С каждым часом горячей.
И опять в полдневной сини,
Как в минувшие века,
В горьком запахе полыни
Вековечная тоска.
Знаешь, ты о чем тоскует
Эта горькая полынь?
Почему тебя волнует
Эта выжженная синь?
И тебе рожденной где-то
В европейском далеке,
Так знакомо это лето
В суховейном ветерке?
Почему счастливым звоном
Вся душа твоя полна,
Как полна широким Доном
Эта легкая волна?
Почему у перевоза
И песчаных берегов
Ты почувствуешь сквозь слезы
Дочериную любовь,
И поймешь, моя родная,
Возвращаяся домой,
Что нет в мире лучше края,
Чем казачий край степной.
N456 06.06.1952г.

***
Помню горечь соленого ветра,
Перегруженный крен корабля;
Полосою синего фетра
Уходила в тумане земля;
Но, ни криков, ни стонов, ни жалоб,
Ни протянутых к берегу рук,-
Тишина переполненных палуб
Напряглась как натянутый лук,
Напряглась и такою осталась
Тетива наших душ навсегда.
Черной пропастью мне показалась
За бортом голубая вода,
И прощаясь с Россией навеки,
Я постиг, я запомнил навек
Неподвижность толпы на спардеке,
Эти слёзы у дрогнувших век.

***
Не нужна мне другая могила!
Неподвижно лежу на траве.
Одинокая тучка проплыла
Надо мной высоко в синеве.
Бой затих. И никто не заметил,
Как сияли у тучки края,
Как прощалась со всеми на свете
Отлетевшая нежность моя.

ПРИВЕТ
Памяти М.В.Кузнецова.
Привет тебе из далека.
Кто виноват – судим не мною.
Здесь жизнь по-прежнему легка,
Но легче было б ей с тобою.
Но ты покинул мир земной,
В другой никак не собираясь.
Привет тебе казак родной,
С тобой ещё я повстречаюсь.

***
Только дым воспоминаний,
Или все уже, как дым,
И никто из нас не станет
Тем, чем был он молодым?
И не будет больше лестниц
Потаённых и дверей,
Ожидающих прелестниц
Первой юности твоей;
И превыше всех над ними
Незакатная звезда,
Чьё потом запомнишь имя
Навсегда ты, навсегда;
Пить вино не будешь с другом
За беседой у огня,
Не сожмет твоя подпруга
Непокорного коня,
Безрассудочно и смело
Ты не хватишься за меч,
А стареющее тело
Будешь бережно беречь,
Ничему уже не веря
В мире страшном и пустом,-
Постучится в твои двери
Смерть тогда своим крылом.
***
Ты одна со мною разделила
Юность бесшабашную мою,
Ты меня настойчиво учила
Нужному спокойствию в бою.
А за мной двадцатилетний пыл.
Подхватила нас казачья лава,
Сумасшедший ветер закружил.
Что тогда мне снилось и казалось?
Сколько раз рубил я сгоряча
Смерть свою, которая касалась
Ненароком моего плеча.
Помнишь вьюжный день на Перекопе?
Мертвый конь, разбитые ножны…
Много лет живя с тобой в Европе,
Ничего забыть мы не должны.

***
Закурилась туманом левада,
Журавли улетели на юг,-
Ничего мне на свете не надо,
Мой далёкий единственный друг.
Только старый курень у оврага,
Побуревший соломенный кров,
Да мой стол, на котором бумага
Ожидает последних стихов.

***
Не выдаст моя кобылица.
Не лопнет подпруга седла.
Дымится в Задонье, курится
Седая февральская мгла.
Встает за могилой могила.
Темнеет калмыцкая твердь,
И где-то правее – Корнилов,
В метелях идущий на смерть.
Запомним, запомним до гроба
Жестокую юность свою,
Дымящийся гребень сугроба,
Победу и гибель в бою,
Тоску безисходного гона,
Тревоги в морозных ночах
Да блеск тускловатый погона
На хрупких, на детских плечах.
Мы отдали всё, что имели,
Тебе, восемнадцатый год,
Твоей азиатской метели
Степной – за Россию – поход.

***
В этой доле самой лучшей,
Самой страшной и простой,
Я тебе доверил ключик
От шкатулки золотой.
В ней лежит моя тревога,
Сердце вещее лежит,
И, на самом дне, немного
Не растраченной души.

***
Они сойдутся в первый раз
На обетованной долине.
Когда трубы звенящий глас
В раю повторит крик павлиний,
Зовя всех мертвых и живых
На суд у божьего Престола,
И станут парой часовых
У врат Егорий и Никола;
И сам архангел Михаил,
Спустившись в степь, в лесные чащи.
Разрубит плен донских могил,
Подняв высоко меч горящий, -
И Ермака увидит Бог:
Разрез очей упрямо-смелый.
Носки загнутые сапог,
Шишак и панцирь заржавелый;
В тоске не сбывшихся надежд,
От страшной казни безобразен,
Пройдет с своей ватагой Разин,
Не опустив пред Богом вежд;
Булавин промелькнет Кондратий,
Открыв кровавые рубцы;
За ним - заплата на заплате –
Пройдут зипунные бойцы.
Кто Русь стерег во тьме столетий,
Пока не грянула пора,
И низко их склонились дети
К ботфортам грозного Петра.
В походном синем чекмене,
Как будто только из похода
Проедет Платов на коне
С полками памятного года;
За ним средь кликов боевых,
Взметая пыль дороги райской,
Проскачут с множеством других –
Бакланов, Греков, Иловайский,-
Все те, кто славу казака
Сплетя со славою имперской,
Донского гнали маштака
В отваге пламенной и дерзкой
Туда, где в грохоте войны
Мужала юная Россия, -
Степей наездники лихие,
Отцов достойные сыны;
Но вот дыханье страшных лет
Повеет в светлых рощах рая,
И Каледин, в руках сжимая
Пробивший сердце пистолет,
Пройдет средь крови и отрепий
Донских последних казаков.
И скажет бог: «Я создал степи
Не для того, чтоб видеть кровь» -
«Был тяжкий крест им в жизни дан, -
Заступник вымолвит Никола:
Всегда просил казачий стан
Меня молиться у Престола» -
«Они сыны моей земли! –
Воскликнет пламенный Егорий: -
Моих волков они блюли,
Мне поверяли свое горе».
И Бог, в любви изнемогая.
Ладонью скроет влагу вежд,
И будет ветер гнуть играя,
Тяжелый шелк его одежд.
***
Любовь! Ты знаешь, что такое
Ее животворящий пыл?
И все живое, все земное
Любил ли ты, как я любил?
Когда душа уже не знает
Кому доверится, любя,
Когда весь звездный мир сияет
Лишь над тобой и для тебя,
Когда земля с тобою дышит.
И нет на свете никого,
Кто не поймет и не услышит
Биенья сердца твоего.
Любовь! Но выше всех любовей,
И бескорыстней, и сильней,
Влекущий зов отцовской крови
И крови матери твоей.
Познал я горечь всех скитаний,
Чужую жизнь и чуждый кров,
Все униженье подаяний
У европейских берегов.

***
Как когда-то над сгубленной Сечью
Горевал в своих песнях Тарас, -
Призываю любовь человечью,
Кто теперь погорюет о нас?
Но в разлуке с тобой не прощаюсь,
Мой далёкий отеческий дом, -
Перед Господом не постесняюсь
Называться донским казаком.

***
Звонит, как встарь над Манычем осока,
В степях Хопра свистит седой ковыль,
И поднимает густо и высоко
Горячий ветер розовую пыль.
Нет никого теперь в моей пустыне,
Нет, никого уже мне не догнать;
Казачьи кости в голубой полыни
Не в силах я, увидя опознать.
Ни встречь, ни ожидающих казачек;
Который день - станицы ни одной.
Ах, как тоскливо этот чибис плачет
И все летит, кружася, надо мной.
Спешит, спешит мой конь, изнемогая,
Моя судьба, как серна, в тороках, -
Последняя дорога роковая.
Неезженный тысячелетний шлях.

***
Так кто же я? Счастливый странник,
Хранимый Господом певец.
Иль чернью проклятый изгнанник,
Свой край покинувший беглец?
И почему мне нет иного
Пути средь множества путей,
И нет на свете лучше слова,
Чем имя Родины моей?
Так что же мне? Почет иль плаха,
И чей-то запоздалый плач.
Ах, все равно! Над новой кровью
Кружиться станет вороньё,
Но с прежней верой и любовью
Приду я в царствие Твоё.

КАЗАК
Ты такой ли, как и прежде, богомольный
В чужедальней бусурманской стороне?
Так ли дышишь весело и вольно,
Как дышал когда-то на войне?

Не боишься голода и стужи,
Дружишь с нищетою золотой,
С каждым человеком дружишь,
Оказавшимся поблизости с тобой.

Отдаёшь последнюю рубаху,
Крест нательный даришь бедняку,
Не колеблясь, не жалея – смаху,
Как и подобает казаку.

Так ли ты пируешь до рассвета,
И в любви такой же озорной,
Ты казак и божеским заветом-
Награжден ты лирой золотой.

***
Я только зовам сердца внемлю
И не кляну свою судьбу.
Господь пошлет - родную землю
Ещё почувствую в гробу.
Из камня дикого ограда
И всем ветрам доступный крест-
Какой еще награды надо
Для уроженца здешних мест:
Тому, кто с юных лет по миру
Пошёл бродить, всё пережил,
Всё отдал жизни, только лиру
Свою до гроба сохранил.
Её загробный звук, быть может,
Встревожит чьи-нибудь сердца,
И у креста пастух положит
Пучок сухого чебреца.

***
Две крови: казачьи обе;
Но донская похмельней
И в презрении и в злобе,-
В беспощадности своей;
Никогда ни в чём не каясь,
Что хотела – забрала,
Жизнь взяла, не сомневаясь,
И на волю увела
Из родительского дома
На простор и на разбой,
Чтобы стало все знакомо
В новой жизни озорной.
Над разбоем чайка плачет,
В сердце жалость и любовь,
Это тоже кровь казачья,
Но уже другая кровь.
Это значит, Украина
Мне печальней и родней:
Запорожская кручина,
Песни матери моей.

***
Восемь строчек завещанья
К уцелевшим другам, чтоб
В неизбежный день прощанья
Положили мне на гроб
Синеглазую фуражку
Атаманского полка
И прадедовскую шашку
С лентой алой темляка.


***
Эти дни не могут повторяться-
Юность не вернется никогда.
И туманнее, и реже снятся
Нам чудесные, жестокие года.
С каждым годом меньше очевидцев
Этих страшных легендарных дней.-
Наше сердце приучилось биться
И спокойнее, и глуше, и ровней.
Что теперь мы можем и что смеем?
Полюбив спокойную страну,
Незаметно, медленно стареем
В европейском ласковом плену.
И растёт, и ждёт ли наша смена,
Чтобы вновь, в февральскую пургу,
Дети шли в сугробах по колено
Умирать на розовом снегу.
И над одинокими на свете,
С песнями, идущими на смерть,
Веял тот же сумасшедший ветер,
И темнела сумрачная твердь.
Забыть ли, как на снегу сбитом
В последний раз рубил казак,
Как под размашистым копытом
Звенел промерзший солончак,
И как минутная победа
Швырнула нас через окоп,
И храп коней, и крик соседа,
И кровью залитый сугроб.
Но нас ли помнила Европа,
И кто в нас верил, кто нас знал,
Когда над валом Перекопа
Орды вставал девятый вал.

НИКАКОГО ПРОЩЕНЬЯ НАМ НЕТ…
Задыхаясь, бежали к опушке.
Кто-то крикнул: устал, не могу.
Опоздали мы. Раненный Пушкин
Неподвижно лежал на снегу.
Слишком поздно опять прибежали-
Никакого прощенья нам нет.
Опоздали, опять опоздали
У Дантеса отнять пистолет.
Снова также стояла карета,
Снова был ни к чему наш рассказ,
И с кровавого снега поэта
Поднимал побледневший Данзас.
А потом эти сутки мученья,
На рассвете несдержанный стон,
Ужашающий крик обреченья
И жены летаргический сон.
Отлетела душа, улетела,
Разрешила последний вопрос.
Выносили друзья его тело
На родной петербургский мороз.
И при выносе мы на колени
Становилися прямо в сугроб.
И Тургенев, один лишь Тургенев
Проводил самый близкий нам гроб…
И не десять, не двадцать, не тридцать
Может быть, уже тысячу раз
Снился мне и ещё будет сниться
Этот чей-то не точный рассказ.

***
Не даром дается земля-
Высокая милость Господня,
Казачий престол Покрова;
Заступник Никола-Угодник
Услышит казачьи слова.
Не даром то время настанет,
Когда, соберясь у реки,
На новом станичном майдане
Опять зашумят казаки.
И мельницы встанут над яром,
И лодки в реке заснуют,-
Не даром даётся, не даром,
Привычный станичный уют.
Растите, мужайте, станицы,
Старинною песней звеня;
Веди казаку молодица
Для новых походов коня,
Для новых набегов в пустыне,
В глухой азиатской дали…
О горечь задонской полыни,
Щепотка казачьей земли!
Иль сердце моё раскололось?
Нет – сердце стучит и стучит.
Отчизна, не твой ли я голос
Услышал в парижской ночи?


ФРАНЦИИ
Жизнь не начинается сначала,
Так не надо зря чего-то ждать;
Ты меня с улыбкой не встречала
И в слезах не будешь провожать.
У тебя свои, родные дети,
У тебя я тоже не один,
Приютившийся на годы эти,
Чей-то чужеродный сын.
Кончилась давно моя дорога,
Кончилась во сне и наяву,-
Долго жил у твоего порога,
И еще, наверно, поживу.
Лучшие тебе я отдал годы,
Все тебе доверил, не тая
Франция, страна моей свободы-
Мачеха веселая моя.

РОССИИ
Ты в своей распласталася шири-
Еще новых земель подавай!
Что тебе мой единственный в мире,
Для тебя слишком маленький край,
Что тебе эта слава казачья -
Отшумели твои казаки;
Над могилами их не заплачут,
А сравняют с землей мужики,
И не вольным раскинутым станом,
Не волнующим ржаньем коней
Станет новь за придонским курганом
Над хлебами мужичьих полей.
Не боюсь я твоей укоризны,
Да и можешь ли ты укорять,
Что тобой уготованной тризны
Не могу, не могу я принять.

АЗОВ
Эту землю снова и снова
Поливала горячая кровь.
Ты стояла на башне Азова
Меж встречающих смерть казаков.
И на ранней заре средь тумана,
Как молитва звучали слова:
За Христа, за святого Ивана,
За казачий престол Покрова,
За свободу родную как ветер,
За простую степную любовь,
И за всех православных на свете,
И за свой прародительский кров.
Не смолкало церковное пенье;
Бушевал за спиною пожар;
Со стены ты кидала каменья
В недалеких уже янычар
И хлестала кипящей смолою,
Обжигаясь сама и крича…
Дикий ветер гулял над тобою
И по-братски касался плеча:
За святого Ивана, за волю,
За казачью любовь навсегда!...
Отступала, бежала по полю
И тонула на взморье орда.
Точно пьяная ты оглянулась,-
Твой сосед был уродлив и груб;
Но ты смело губами коснулась
Его черных запёкшихся губ.

***
Покидал я родную станицу,
На войну, уходя наконец.
На шипы подковал кобылицу
У моста наш станичный кузнец.
По иному, звенели подковы,
И казачки глядели мне в след,
И станица казалася новой
Атаманцу семнадцати лет.
Казаки, расставаясь не плачут,
Не встречают разлуку в слезах.
Что же слезы внезапные значат
На веселых отцовских глазах?
Почему материнские руки
Так дрожат, холодея, как лед?
Иль меня уже смерть на поруки
Забрала и назад не вернет?
Ах, отцовские горькие думы!
В полумертвом спокойствии мать!
Я в свои переметные сумы
Положил карандаш и тетрадь.
Это ты еще детская муза
Уезжала со мною в поход.
И не чувствуя лишнего груза,
Кобылица рванулась в намет.

***
За безропотную службу-
В битвах пролитую кровь,
За возвышенную дружбу-
Бескорыстную любовь,
За отцовские могилы-
Родовые образа,
За растраченные силы,
За цыганские глаза,
За угарные попойки,
Где поились подлецы,
И за пропитые тройки-
Золотые бубенцы,-
Только жалкие руины,
Только жалость без конца,
Да столетние раины
У дворянского крыльца.
Без пощады, без возврата,
Без умеющих помочь,
И, как черный флаг пирата,
Всё собой покрыла ночь.

***
Мы шли в сухой и полынной мгле
По раскалённой крымской глине
Бахчисарай, как хан в седле,
Дремал в глубокой котловине.
И в этот день в Чуфут-Кале,
Сорвав бессмертники сухие,
Я выцарапал на скале:
Двадцатый год – прощай Россия!


***
Над весенней водой над затонами
Над простором казачьей земли,
Точно войско Донское – колоннами
Пролетали вчера журавли.
Пролетая, печально курлыкали,
Был далек их подоблачный шлях
Горемыками горе размыкали
Казаки в чужедальних краях.

***
Не дано никакого мне срока,
Вообще ничего не дано,
Порыжела от зноя толока,
Одиноко я еду давно,
Здравствуй, горькая радость возврата,
Возвращенная мне наконец.
Эта степь, эта дикая мята,
Задурманивший сердце чабрец-
Здравствуй, грусть опоздавших наследий,
Недалёкий, последний мой стан
На закатной пустующей меди,
Одинокий высокий курган!
***
Я видел смерть. Быть может снова
Её увижу, но клянусь –
От прародительского крова
Я никогда не откажусь,
И не на что не променяю
Средь самых чёрных, страшных дней
Свою любовь к родному краю
И верность родине моей.
За горсть земли из той долины,
Где всегда стоял мой дом,
Готов отдать я все равнины
И все леса в краю чужом

***
Темнее стал за речкой ельник.
Весь в серебре синеет сад,
И над селом зажёг сочельник
Зеленый медленный закат.
Лиловым дымом дышат хаты.
Морозна праздничная тишь.
Ах, Русь, Московия, Россия,-
Простор безбрежно снеговой.
Какие звёзды золотые
Сейчас зажгутся над тобой?
И всё равно, какой бы жребий
Тебе ни бросили года,
Не догорит на этом небе
Волхвов приведшая звезда,
И будут знать, и будут верить,
Что в эту ночь, в мороз, в метель,
Младенец был в простой пещере
В стране за тридевять земель.
Никто другой не станет ближе,
Чем Он, скуде дымящих хат,
Когда сухой мороз пронижет
Веселый крик твоих коляд.

ПЕРЕКОП
Нас было мало, слишком мало.
От вражьих толп темнела даль;
Но твердым блеском засверкала
Из ножен вынутая сталь.

Кто ныне жребий смертный вынет,
Чей будет труп в снегу лежать?
Молись, молись о дальнем сыне
Перед святой иконой, мать!

О милом крае, о родимом
Звенела песня казака,
И гнал, и рвал над белым Крымом
Морозный ветер облака

Спеши, мой конь, долиной Качи,
Свершай последний переход.
Нет, не один из нас заплачет,
Входя на крест - на пароход.

Когда с прощальным поцелуем
Освободим ремни подпруг,
И, злым предчувствием волнуем,
Заржет печально верный друг.

Казак, родимый край покинул…
Невольно хочется рыдать…
Молись, молись о дальнем сыне
Перед святой иконой, мать…

***
Она придет - жестокая расплата
За праздность наших европейских лет.
И не проси пощады у возврата –
Забывшим Родину - пощады нет!
Пощады нет тому, кто для забавы
Иль мести собирается туда,
Потребует любви, самозабвенья
Для Родины и смерти для врага;
Не для прогулки, не для наслажденья
Нас ждут к себе родные берега.
Прощайся же с Европою, прощайся!
Похорони бесплодные года;
Но к русской нежности вернуться не пытайся,
Бояся смерти, крови и труда.

МАРТ
За облысевшими буграми
Закаты ярче и длинней,
И ниже виснут вечерами
Густые дымы куреней.
В степи туманы да бурьяны,
Последний грязный талый снег,
И рьяно правит ветер пьяный
Коней казачьих резвый бег.
Сильнее, сильней стяни подпруги,
Вскачи в седло, не знав стремян:
Скачи на выгон, за муругий,
На зиму сложенный саман.
Свищи, кричи в лихой отваге
О том, что ты донской казак,
Гони коня через овраги,
За самый дальний буерак.
Пусть в потной пене возвратится
Твой конь и станет у крыльца;
Пусть у ворот ждет молодица
С улыбкой ясной молодца.
Отдай коня. Раздольно длинный
Путь утомил. И будешь рад
Вдохнуть в сенях ты запах блинный,
Повисший густо сизый чад.
Как раньше предки пили, пели,
Так пей и ты и песни пой.
Все дни на масляной неделе
Ходи с хмельною головой,
Но час придет. И вечер синий
Простелит сумрачную тень,
И в запоздалых криках минет
Последний день, прощенный день.
Сияй лампадами , божница,
В венке сухого ковыля.
Молиться будет и трудиться
Весь пост казачая земля.


АМУЛЕТ
Д.И.Ознобишину.
Во сто крат дороже злата,
Драгоценней чем алмаз,
Мне подаренный когда-то,
Мной испытанный не раз
В дни тяжелого сомненья
Этот маленький – с вершок –
Трехстолетнего женьшеня
Желтоватый корешок;
Тайной властью талисмана,
Колдовством подземных сил
От измены и обмана
Не меня ли оградил?
Заменил мне все богатства,
Указал в ночи порог,
От притворства, от коварства
И от злобы оберег;
На путях моих скитаний,
В жизни мирной и в боях,
Он подсказывал заранее
Кто мне друг и кто мне враг,
И, ведя в объятья к другу
На пирушку у огня,
Мимолетную подругу
Делал музой для меня.

***
Степная быль дышала сонно
Был твёрд загар казачьих лиц,
Как воды медленного Дона,
Текла простая жизнь станиц.
Весну встречали в поле, сея,
Скотину выгнав из базов;
Под Пасху ждали иерея
К лампадам тёмных образов;
Косили в зной, возили кони
Снопы на шумное гумно,
Желтей червонца на попоне
Лежало новое зерно;
Зимой же спали, песни пели,
Деды, хваля минувший век,
Хлебали взвар и с хлебом ели
Арбузный мёд, густой нардек.

***
В богатстве, в знатности, на воле
Легко текли мои года,
И вот над этой лёгкой долей
Взошла заветная звезда
Всех выше звёзд и между ними
Крупнее, ярче и ясней -
Её сияющее имя;
Небесный свет её очей
Мне заменил и жажду славы
И край родной, и всех друзей,
И всех родных, и все забавы
Счастливой юности моей.
Любовь моя! Душа молилась
Одной тебе… И, наконец,
Мне вся вселенная открылась
В тот день, когда ты согласилась
Идти со мною под венец,

***
Я сын древнейшего народа
Воспетойв Библии страны.
Богатство, знатность и свобода
Мне были с детских лет даны,
Я рос в довольстве и в покое
И всё имел, что мог желать.
Я помню детство золотое,
И нежно любящую мать,
И наш дворец в полдневном свете,
Когда играясь у крыльца,
Услышал и запомнил эти
Слова веселого отца:
«Найди для всех слова привета,
Легко любовь свою дели,
И Бог воздаст тебе за это
И не отнимет от земли».

***
Что из этой жизни унесу я,
Вспомню в преисподней иль в раю?
Головокруженье поцелуя,
Нежность неповторную твою,
Иль с прадетских лет неповторимый,
Этот дикий, древний, кочевой
Запах неразвеянного дыма
Над моей родною стороной?

***
Каждой мимолётности в угоду
Разделю я сердце пополам,
Но свою весёлую свободу
Никому на свете не отдам.

***
Ничего не сохранила память
Из того, что сердце берегло.
Всё, что было неразлучно с нами,
Отлетело, отсияло, отцвело.
Каждый день рождается впервые.
Что такое память и к чему?
Каждый день ворота золотые
Раскрываются в Господнем терему.

***
Когда неизлечимо заражён,
Ещё отравлен бешеною кровью,
Когда люблю ещё вино и жён
Веселой полнокровною любовью.
Куда бежать мне от своих страстей?
О стену чью мне головою биться?
Иль до последних не далёких дней
Не измениться, не угомониться?

***
Закат окрасил облака
И лёг в реке отсветом рыжим,
Плотва склевала червяка –
Мой поплавок давно не движим.
Струит в лицо степная тишь –
Последний хмель благоуханий.
Гляжу на сохнущий камыш
И не мечтаю о сазане.

***
Очём грустить, по ком скучать!
В рассветной мгле стоят опушки,
О многолетии кричат
Неугомонные кукушки,
И вторит им весенний хор,
Разноголосый щебет птичий.
Ах,мне весна с недавних пор
Нужна, как поцелуй девичий.
И вот мы с ней идем вдвоём,
Куда – ещё не знаем сами,
Я - с подорожным костылем
Она – с апрельскими цветами.
Плывут над нами облака,
К плечу припал попутный ветер,
Светла дорога и легка,
И жить легко на этом свете,
А ночью мир по-Божьи прост,
Деревня молится о хлебе;
В моём окне так много звёзд,
Как будто я уже на небе.



ФЕВРАЛЬ
Сквозь кров и смерть ордынского пожара,
Сквозь дым, через муки, пытки и гроба,
Нас, уцелевших, провела недаром,
Как под уздцы, чудесная судьба.
И нам самим неведомая сила
С тех пор навек судьбою вручена, -
Недаром смерть нашёл в степях Карнилов,
Едва покинув гроб Каледина.
Над Ледяным и над Степным походом
Был тот же ветер. Снежная земля
Вела единственным, неповторимым ходом
Нас в белые просторы февраля.
А он суровым инеем развесясь,
Скрывал следы непрошенных могил.
С тех пор февраль наш – драгоценный месяц,
Кто уцелел – его не позабыл.
Вот так всегда своим последним снегом
Прикроет всё, что замерло давно,
А по весне божественным побегом
Воскреснет погребённое зерно.
Недаром дед мой пел казачьи песни,
Недаром верил в Божью благодать,
Мой милый внук, казачество воскреснет,
Чтоб и другим дать силу воскресать.
N530, 20 февраля 1953 г.

***
«там, где кровь текла казачья-
Трава зеленеет»
Казачья песня.
***
Мертвое лежит казачье тело,
Кружится над телом вороньё,
Но душа ещё не улетела,
Не явилась в царствие Твоё.
Где-то здесь душа летает,
Сорок дней парит степным орлом.
Ничего хозяюшка не знает,
Прибирает свой казачий дом,
Ничего не может быть иначе:
Каждый день всё поджидает казака,
Ничего не знают казачата,
На дворе играют в копырка.
А степной орёл летит всё выше,
Улетает дальше в небосвод…
Ты всё знаешь, Господи, слышишь:
Не оставь покинутых сирот.
N569, 8июля 1953 г.



ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ
Не просто: вот так, не случайно,
Господь не дает нам познать
Такую чудесную тайну,
Что лучше о ней не гадать,
А сквозь недалёкую вечность,
Под вифлиемской звездой,
Поверить в свою челевечность,
История, ведь, - под рукой.
В несчастьи и в счастьи, - во взгляде:
Вся человечья душа, -
Несчастную руку – погладить,
Счастливую руку – пожать.
N732 , 28 января 1955 г.

***
За окном кудрявый дуб, и птица, -
Я не знаю, как её назвать, -
Целый день поёт и веселится,
Под окном стоит моя кровать.
Это лучшая больница в мире
Для того, кто сердцем прост,
Над больницей и над птицею в эфире
Голубой весенний мост.
N1669, 15 апреля 1961 г.

***
Над Парижем русский ветер веет –
Бесшабашный, грубый, озорной,
И Париж под ветром хорошеет,
Будто новобранец молодой.
Счастлив тот, кто в эти годы молод,
Кто готов весь мир обнять, как брат, -
Не пугает больше серп и молот,
Как пугали десять лет назад.

БУЯН
Памяти Петра Кумшатского.
Где-то там, - за тридевять морей,
Под названьем острова Буяна,
Есть страна и я стремлюсь всё к ней
По волнам ночного океана.
Месяцы, года, десятки лет
Я стою ночами у штурвала,
Сколько раз уже сиял рассвет
И заря печально догорала.
Днём всегда один и тот же штиль:
Франция неспешная отрава,
Край мой бесковылистый, не ты ль
На меня давно имеешь право?
Больше нечем мне тебе должать, -
Перепел все песни и напевы,
Это право мёртвому лежать
Под Парижем на погосте Женевьевы.
И не путеводною звездой,
Не моей животворящей силой
Ты теперь склонилась надо мной,
Над моею склонишься могилой.
Но и там, когда остынет кровь,
Буду тем же: из подземного тумана
Каждой ночью уплыву я вновь
В сонный поиск острова Буяна.
N476, 18 августа 1952 г.

***
Ты жаждешь ясности. Откуда
Мне взять её в холодной мгле?
Ты ищешь ясности как чуда,
На затуманенной земле.
Ты мнишь её посланьем тайным,
Во мгле сияющим мечом,
Всё озарившим, - но случайным, -
Из туч прорвавшимся лучом,
Господним голосом из рая,
Поэтом, славящим любовь,
Когда, средь мёртвых слов, живая
Звучит строка его стихов,
Блистаньем звёзд в полночном небе,
Теплом спасительных огней,
Молитвой о насущном хлебе
Всех обездоленных людей…
Ты жаждешь ясности. Откуда
Мне взять её в холодной мгле?
Я сам её ищу, как чуда,
На затуманенной земле.
N315, 31 января 1951 г.

***
Но страшный призрак катастрофы
Уже стучится у дверей, -
Опять знакомый путь Голгофы
Далёкой юности моей:
Во тьме ползущие обозы,
Прощанье ночью у крыльца.
И слёзы, сдержанные слёзы
Всегда весёлого отца;
Опять разлука и погони,
И чьи-то трупы на снегу,
И эти загнанные кони
На обреченном берегу;
Я снова скроюсь в буераки,
В какой-нибуть бирючий кут,
И там меня в неравной драке
Опять мучительно убьют

РОССИИ
Ты с каждым годом мне дороже,
Ты с каждым годом мне родней,
Ты никогда понять не сможешь
Любви безвыходной моей.
Ты не оценишь эту нежность,
Названия которой нет,
Всю обреченность, безнадёжность,
Моих однообразных лет,
Ты обрекла меня на муку,
Но буду славить вновь и вновь
Я нашу страшную разлуку,
Не разделённую любовь.

БОЖИЙ МИР
Еще твой мир и мудр, и прост,
Еще легко его дыханье;
Вечерних, полнощных звёзд
Ещё не зыблемо сиянье;
Ещё сменяет ночь рассвет,
Полдневный свет ещё ликует
И слово краткое – поэт –
Тебя по-старому волнует.
А ты как божий мир проста,
А ты ясна, как песни эти.
Ах, без любви, как без креста,
Нельзя прожить на этом свете.
1939 г.

ЖАЛОСТЬ.
Евгении де Жерве.
О, моя стихотворная шалость –
Шаловливая лёгкость пера!
Но зачем эта терпкая жалость
Так настойчива и так остра?
О, моя благосклонная сила –
Первобытная к людям любовь!
Но зачем голубые чернила
Превращаются в чёрную кровь?
Почему я не сплю до рассвета,
Почему не пишу по ночам?
Или страшное бремя поэта
Стало вдруг не по этим плечам?

МОЕМУ БРАТУ
В восемнадцать лет я начал воевать,
А ты в четырнадцать. И, слава богу,
Нам никого не надо упрекать
За нашу слишком раннюю дорогу.
Какая жизнь нам будет не легка?
Господь глядит на нас весёлым взглядом:
В небесной сотне Атаманского полка,
Конечно, мы с тобою будем рядом.

МАРИИ ВОЛКОВОЙ
Пусть жизнь у каждого своя,
Но нас роднит одна дорога.
В твои края, в мои края
Она ведёт во имя Бога,
Во имя дедов и отцов
И нашей юности во имя.
Мы повторяем вновь и вновь
Сияющее, как любовь,
Не забываемое имя
Страны, вскормившей нас с тобой.
Страны навеки нам родной.
В холодном сумраке Европы
Мы жарко ищем наши тропы
Возврата к ней – и только к ней –
Единственной в чужом нам мире:
К родным полям твоей Сибири,
К родным ветрам моих степей.

***
А х, Боже мой, жара какая,
Какая знойная сухмень!
Собака, будто не живая,
Лежит в тени – но что за тень
В степи от маленькой кислицы?
И я, под сенью деревца,
В рубахе выцветшего ситца,
Смотрю на спящего отца.
И жаркий блеск его двустволки,
И жёлтой кожи патронташ,
И кровь, и перья перепёлки,
Небрежно брошенной в ягдташ, -
Весь этот день такой горячий,
И солнца нестерпимый свет
Запомню с жадностью ребячьей
Своих восьми неполных лет,
Запомню, сам того не зная,
И буду помнить до конца.
О, степь от зноя голубая,
О, профиль спящего отца!

***
Слились в одну мои все зимы,
Мои оснеженные дни.
Застыли розовые дымы,
Легли сугробы за плетни,
И вечер, как мужик в овине,
Бредёт в синеющих полях,
Развешивая хрупкий иней
На придорожных тополях.
В раю моих воспоминаний,
В моём мучительном раю,
Ковровые уносят сани
Меня на родину мою.
Легка далёкая дорога,
Моих коней не слышен бег,
И в каждой хате, ради Бога,
Готов мне ужин и ночлег.
А утром в льдистое оконце,
Рисуя розы на стеклу,
Глядит малиновое солнце
Сквозь замороженную мглу;
Я помню улицы глухие,
Одноэтажные дома…
Ах, только с именем «Россия»
Понятно слово мне «зима»!
Саней весёлые раскаты,
И женский визг, и дружный смех,
И бледно-жёлтые закаты,
И голубой вечерний снег.

***
Ю.Т.
Что за глупая затея
Доверяться ворожбе,
Что расскажет ворожея
Обо мне и о тебе?
Что она ещё предскажет,
Если вдруг - как мы вдвоём –
Дама пик случайно ляжет
Рядом с этим королём;
Иль во тьме кофейной гущи
Распознаешь ты меня
В день последний, в день грядущий,
В пекле адского огня.
Плакать рано, но поплачь-ка
Ты над этой ворожбой,
Моя милая казачка,
Черноокий ангел мой.

***
Свою судьбу я искушал –
В те дни всего казалось мало, -
Я видел смерть и с ней играл,
И смерть сама со мной играла.
Была та дивная пора
Неповторимым искушеньем,
И наша страшная игра
Велась с жестоким упоеньем.
Всепожирающий огонь
Испепелил любовь и жалость;
Сменялся бой, менялся конь,
Одна игра лишь не менялась.
Но был таинствен мой удел
Певца исчезнувшего края,
И я чудесно уцелел
В руинах рухнувшего рая, -
И вот тяжёлый жребий свой,
У смерти отнятую лиру,
Влачу усталою рукой
По непонятному мне миру.

ПОКРОВ
Вымирают старцы на Афоне.
На казачьих землях вымирают казаки.
О Кубани, Тереке, о Доне
Песни преисполнены тоски.
Но покуда веет вольный ветер
И в степи колышется трава,
Будет снова чудо на рассвете,
На казачий праздник Покрова.
1967г. «Русская мысль»
Париж.
ТУРОВЕРОВ Н.Н.



*************************************************************************.

Помяни нас в небе, Пресвятая Дева,
Перед Богом снова вспомни казаков,
Что в молитвах тёплых и степных напевах,
В рук делах суетных - помнят Твой Покров.
Поляков Павел Сергеевич родился 20 декабря 1902 г. на отцовском хуторе Разуваев у юрта станицы Островской, Даниловского района, Волгоградской Области. Учился в реальном училище г. Камышина. С отступающими частями Донской армии, вместе с родителями перешёл границу Грузии, похоронив в Поти мать, переехал в Крым, После эмиграции, в Югославии, окончил курс философского факультета в Белградском университете, работал чиновником Югославского Министерства народного образования. Затем с дочкой Наташей проживал в Мюнхене в Германии. В литературе, как и в политике, он остается бойцом за казачьи идеалы, поэтом, гражданином, певцом казачьей судьбы, бардом возрождения родного народа. И если бы его темы касались глубоких общечеловеческих проблем, он бы выдвинулся в ряд корифеев мировой поэзии, но поэт живет только казачьими радостями и бедами, его гложет только казачья скорбь. Звучным красочным голосом гремит протест против судьбы, истерзанного, изнывающего по концлагерям и гулагам казачьего народа. Умер поэт 13 октября 1991 г. В России изданы: сборник его стихов «Казачьи слава и печаль» объемом 460 страниц и роман «Смерть Тихого Дона» объемом 720 страниц.

ПОЭЗИЯ ПОЛЯКОВА П. С.
В стихотворениях Полякова П.С. звучат нотки восстания против несправедливости судьбы, посланной его любимому краю столько тяжёлых испытаний, и даже богоборческие мотивы, но затаённая в глубине души вера в Бога преодолевает и преображает их…
Слава Богу – ОН нам не дал
Мысли подлой – покориться!
А внушил нам дальше волю
Против зла нещадно биться.
Или:
Боже наш Великий! В темноте столетий
Нам светила вера в правоту Твою
И мы твёрдо знаем – будем мы, как дети,
Под Твоим Покровом у Тебя в Раю.
Россия, Указом Президента 632 от 15 июня 1992г. официально признала факт, что казаки это этнический народ в отношении которого большевиками-коммунистами был учинен ГЕНОЦИД и
Поляков П.С. вправе называть врагами устроителей этого Геноцида
принёсшего столько страданий его народу..


МАТЬ
Там лишь небо осталось такое
Как когда-то у нас в старину,
Да казачее солнце степное
По утрам серебрится в Дону.
Да весенние ветры целуют
Краснотал, солонцы, камыши,
И тоскуют, тоскуют, тоскуют
Ковыли в полуночной тиши.
Выйдет, выйдет она за станицу,
И к глазам полушалок прижмет.
И с горячею режущей болью,
Вспоминая, заплачет она
И слезами, как горькою солью,
Окропит сыновей имена.
Сыновья...
Разлетелись по свету,
Растерялися в землях чужих,
Там, где нет ни любви, ни привета,
Там, где нет утешенья для них.
Не ходи, не ходи за станицу,
Поседевшая старая мать,
То, что нам на завалинках снится,
Лишь забытые Богом страницы
И тому никогда не бывать.

***
И когда казачьи кости
Поисточат черви злые,
И тогда я не забуду
Степи наши голубые.
И совсем смешавшись с прахом,
Став землей в сырой могиле,
Буду видеть сны о Воле,
О казачьей павшей Силе.
А когда трубы Господней
Зов услышу Твой, Спаситель,
Выйду я как грешник, каясь,
И — как страшный обвинитель —
Я во всем, во всем признаюсь
В чем я, Павел, Богу грешен,
Но — Казак — скажу я Богу
Почему я безутешен.
Подниму я взор усталый,
Прямо в очи Богу гляну,
Покажу тоски казачьей
Огневую, злую рану.
И спрошу: за что, Великий,
Почему казнил Ты, Боже?
Почему Ты племя наше
Так нещадно уничтожил?
Разве были виноваты
Дети наши, наши жены?
Кто вернет нам рай на землю,
Тихий Дон — врагом сожженный?
И тогда, в тоске великой,
Лишь о нем, отце, рыдая,
Откажусь я от награды,
Не приму иного рая.
Пусть в Гиене я закончу,
В адском пламени сгорая,
Эти муки будут легче,
Чем тоска о Вольном Крае.

КАЗАЧКЕ

Отче наш… звенят слова молитвы…
Трупы турок покрывают вал…
Ты в Азове не боялась битвы
И в руке дымился самопал.

Веря свято Покрову Пречистой
Ты за мужем на валы пошла
И шипя, по склонам травянистым,
Полилась кипящая смола.

А потом… Ах, сотни, сотни вёсен
Сыновей ты снаряжала в бой,
Знала ты, что пули их покосят
И немела от тоски глухой.

Нет на свете добывавших славу.
Дует он горячий суховей,
Пригибает золотые травы
На могиле брошенной твоей…

Мы - ушли… И песни мы сложили
Всё своё сыновне полюбя
И тебя, родная не забыли
И стихи сложили про тебя.

Сколько слёз твои пролили очи,
Сколько болей затаила грудь…
Отче наш! В грядущей, страшной ночи,
Освети ей, мученице, путь.

ДОЧКЕ НА НОВЫЙ ГОД
Всё ты будешь вспоминать, Наташа
Мелочи, быть может – ерунду,
В дни, когда в хатёнку нашу,
В наш курень я больше не войду.
Помнишь ты, как часто пообедав,
Говорили тихо мы вдвоём,
Вспоминали старенького деда,
Оставаясь долго за столом.
Вчерами, трудный день отмаяв,
Сколько, сколько ты просила раз
Повторить про хутор Разуваев
Мой не хитрый, мой простой рассказ.
Жизни боли наконец изведав,
Всё стерпев, что приготовит Бог,
Не забудь своих казачьих дедов,
Свет степной, свой Угол и Порог.
Не забудь ты никогда Наташа,
Про казачье горе и беду,
Вспоминай про эту славу нашу
И тогда, когда я - не приду.

***
Рубахи ворот разорву…
И, слёз ни от кого не пряча,
Шагну. Свалюсь в ковыль-траву,
Заплачу. В радости заплачу,
И землю дедов обниму,
Её дыхание почуя…
И что я в этот миг пойму,
Всё, как причастие, приму,
Как сердца исповедь немую.

БОЙТЕСЬ
Бойтесь… когда молодые
Крылья устанут в полёте…
Разве о сини небесной
Сами вы гимны споёте?
Бойтесь… когда молодые
Очи слеза затуманит…
Кто вам расскажет, что дали
Силой волшебною манят?
Бойтесь,,, когда молодое
Сердце сожмётся от боли…
В ком же вы отклик найдете
Сказке о пламенной Воле?
Бойтесь… коль голос зовущий
В страшной тоске оборвётся…
Чьим же призывам горячим
Ваша душа отзовётся?
Крылья, что к небу взметались,
В солнечных яхонтах рдели…
Бойтесь… коль данное Богом
Вы сохранить не сумели!

БАВАРСКАЯ ПЕСНЯ
С мыслей этой надо примириться
И себе потвёрже втолковать,
Что моей Берёзовской станицы
В жизни мне вовек не увидать.

И поняв, что улетели годы,
И что дней ушедших не вернуть,
Покоряясь велениям природы
Подседлать на безвозвратный путь

Дон-отец ты кровью захлебнулся,
Так прими ж последний мой привет,
Над тобой зарницею взметнулся
Вольной-воли догоревший свет.


ВОТ И ВСЁ
Вот и всё!
А как же страшно много
По-пустому улетевших лет
Ни тебе пустынная дорога
На которой утешенья нет.
Что ни шаг - напрасная утрата,
Что ни день – потеря, жертва, кровь,
А в конце холодная расплата
За мечту, за веру, за любовь.
За любовь к чубатому народу
Что, поднявшись в буре и огне,
Жизнь отдал за призраки свободы!
Веру в Правду передавши мне.
Веру в Правду… с песней, как в угаре,
С Дона нёс. И выбился из сил,
И теперь вот, в голубом Изаре,
Душу я под песни утопил.
Вот и всё!
О жертвах о казачьих
Здесь кровавый повторился сказ.
Здесь, где Запад скопом бьёт лежачих,
Где последних доканают нас.

***
Коль уж слишком темно у меня в курене,
Покупаю тогда я цветы…
Одному, в тишине, снова кажется мне,
Что пришла неожиданно ты.

Этих роз и гвоздик разливное вино
Говорит о тебе. Об улыбке твоей.
Пусть в дождливой ночи потемнело окно,
Мне с цветами – с тобою – теплей.

ВНОВЬ СОШЛИСЬ
Вновь сошлись они сегодня
Эти маленькие люди…
Перемрут и мир культурный
Сразу славу их забудет.
Мефистофелей меж ними,
Иль следа творений Гете,
Иль Шекспира, иль Толстого,
Вы конечно не найдете.
Это сеятели были,
В степь, весной, зарею ранней,
Помолившись, выезжали.
И блюдя обычай древний,
Дон седой любя без меры,
Бились долго и кроваво
За свою святую веру.
И ушли. Навек оставя
Славных прадедов могилы,
Вера в их казачье Право
Их навеки погубила.
А культурный мир, в союзе
С тем, кому правеж не внове,
Перебил их. Строить начал
Жизнь свою на ихней крови.
Уцелевшие, сбираясь
Раз в году в чужом Тироле,
Говорят Творцу на небе
О своих о страшных болях.
Я слыхал молитвы эти
И играл я с ними песни,
Понял я – нет больше жертвы,
Веры в мире - нет чудесней…
Все пройдет, растает, сгинет,
Как туманы по-над Дравой,
Но по Альпам песни эти
Прозвучат казачьей славой.

ОСЕНЬ
Зачалися осенние грозы,
И стекая на мутном окне,
Побежали несчетные слёзы
И напомнили прошлое мне.

Призакрылися тучами горы,
И туманы в лощинах легли,
Облака, в винцерадах, дозором
Над буграми охлюпкой пошли.

Дни бегут, пролетают, проходят,
Что ж, гляди веселее, старик,
Пролежал ты своё половодье
Под отчаянный чибиса крик.

И в степном опалившись пожаре
Всё, отдавши лихому огню,
С винтаря заржавевшего вдарил
По заплывшему в море коню.

За тобой он поплыл… дальше что же?
Ах, пустые считая года,
Жизнь свою ты без радости прожил,
Вспоминая тот выстрел тогда.

Часто, часто ты мазал стреляя.
Только в этот, последний-то раз,
Угодила та пуля лихая
В лошадиный испуганный глаз…

Зачалися осенние грозы,
Капли мутные в тёмном окне,
Будто давние горькие слёзы
По убитом под Сочи коне.

ЗАПАДНЫМ ПОЛИТИКАМ
Не удивляйтесь, что вас бьют.
Вы получили по заслугам,
Орали вы на целый свет,
Хвалясь московским вашим другом.
Но «добрый Джо» издох в Москве.
Собачья смерть лихой собаке.
В испуге долго ждали вы
Конца кремлевской гнусной драки.
И вот в российском трепаке,
Никита выскочил на сцену.
На ваш восторг ответил он,
В Берлине вам построив стену,
Чем дальше в лес, тем больше дров:
На Кубе. В Африке, в эфире,
Растет ваш список дураков
И все теснее в вашем мире.
Взлелеян вами красный хам
И он плюет вам прямо в рожи.
Руками ваших же ослов
Он вас спокойно уничтожит.

ВОСТОК И ЗАПАД
Лобные места –
Сибирь, Гулаг, погосты –
Свято – ленинская русская земля…
А на Западе
Лишь жалкие прохвосты,
Кровью выданных (под Лиенцем)
Торгующая тля.


УМРУ
Умру. Но нет – не замолчу!
Стихов моих напев свободы,
Как четверговую свечу,
Оставлю вольному народу.
И будут в бесконечных снах
Мне наши чудиться станицы.

И будут там читать стихи,
А ангелы – листать страницы.

ПОЭТУ
Не пой поэт, а замолчи.
Любви твоей. Живой и пылкой,
Угаснут светлые лучи
Под хама гнусною ухмылкой.
Он все загадит, загрязнит,
И зависть подлою змеею
Вслед за тобою зашипит
И брызнет бешенной слюною.
Живи в себе, в миру своем,
Куда пойдешь, открыв забрало?
Одно лишь знай - твоим огнем
Горит Извечное Начало.
Знай, в наши дни он, хам, - сильней
И ты никак теперь не в моде,
И нет, не песнею твоей
Будить ее, любовь в народе.
Под пьяный рёв, визг и тосты,
Не слышен ты. Молчи, поэт,
Не нужен ты. Нужны – прохвосты.

ДАРИНКЕ БРАНКОВИЧ.
Близко, близко край подходит,
Скоро я в могилу лягу, —
Ухожу на службу Богу
Дать последнюю присягу.

Близко, близко... ветры стонут...
Тихо всё... чужая хата...
На крючке запела ставня:
«Все уходят без возврата».

Все уходят... Потемнело...
За окном шуршит солома...
Что, бывало, в это время
На Дону я делал дома?

На Дону!.. Прижавшись к печке,
Что молчишь ты, пёс унылый?
Аль и ты задумал думу
О грядущем? О могиле?..

О грядущем... — брось, родимый!..
Брось, душа твоя собачья!..
Аль не знаешь, что с тобою
Нас спасла судьба казачья.

Да, судьба. Из грязной тины,
Ни копейки не имея,
Я себе дружка в изгнаньи,
Помню, вытащил за шею...


И теперь, хвостом виляя,
Ты, в своих собачьих думах,
Надо мною не смеёшься,
Коль я роюсь в старых сумах.

В сумах старых... Вот погоны,
Снимки нашего отряда...
Вот и карточка в бумаге...
Развернуть, или не надо?

Нет не надо… Развернули ?
Поглядеть бы… Нет не надо…
Ветры в окна мне шепнули:
«Всё уходит без возврата»

Всё уходит… Ты любила,
Или так тебе казалось,
Но моё казачье сердце
Всё тогда тебе отдалось.

Всё! Гудит в трубе погода...
Почему мы верны в боли?
Слышь, кутёк, душа собачья,
Скипятить чайку нам, что ли?

Скипятим... Дугою чёрной
Кот согнулся, кот зевает...
Тень его от бледной свечки
На стене крылом махает...

Знает кот... мы выпьем чаю,
Ляжем спать... Чего же надо?
Мне же снова скажет ставня:
«Всё уходит без возврата...».

Без возврата... Ночь без края,
Без конца томит и злится...
Пёс! Ну, мне, я понимаю,
А тебе-то что не спится?

Журнал «Путь Казачества»,
г. Прага (Чехословакия),
№ ю-11 (103-104), 30 июня 1927 года


СТАНИЦА ТЕРНОВСКАЯ
В темноте, в полночи,
Гляну на икону —
От лампады тихой
Светел строгий лик.
В темноте, в полночи,
По родному Дону
В наболевшем сердце
Затаится крик...
Знаю — силы гаснут...
Не сдержусь от боли,
Не сдержу под горло
Подошедших слез
От тоски великой
По ушедшей воле,
От любви безмерной,
Что с собой унес...
Я бы плакал... плакал...
Стал бы на колени:…
Казаки! Да где же
Наш кормилец Дон?
Казаки, за нами —
Наших дедов тени,
И в ушах не молкнет
Погребальный звон...
Али черствым сердцем
Прошлое забыли,
И в душе уснувшей
Шорох трав затих,
И под серым слоем
Иноземной пыли
Потускнела слава
Рыцарей степных...
Я бы сердце вырвал
Из болящей груди, -
Не слыхать бы ночью
Зова ковылей...
Казаки. Вы что же –
Нелюди иль люди;
Или вам в изгнаньи
Умереть милей?
Иль сыны свободы
В страхе покорятся, -
И заплачет горько
Сиротой 'Кубань,
И завянут травы,
Вербы похилятся,
И затоп