Сумерки

Ты можешь летать выше и ниже,
Смазывать крылья мылом,
Очищая перья от табака.
Эти попытки, будто слоны на крыше,
На месте топчутся, их видно издалека.
Невзначай заземлившись на высокогорном плато,
Поедая рис жадно,
Пригоршней будды зачерпывая целый мир,
Ты вольна рассуждать математически складно,
Как смыть нектар нашей любви в домостроя сортир.
Эти конструкты сверхценного бреда,
Маргинальных гештальтов
Стратозавистливый смог,
Непрочны безупречностью,
Словно сам Кастанеда
Интенций кольцами пускает центонный дымок.

И давит на мозг вечерний урбан,
Нервы вскипают после дневного турбо,
Мотает метры аффектов колесо сансары,
И жрет бенз гаваха божок запары.

Тьма сгущается над этим Ершалаимом,
И повсюду пятна от масел и смол,
Изумрудным Эдемом
Колдуя над Логосом пилигрима,
Ты царишь во мне,
Будто я Иммануил Кант,
А ты мой нравственный долг.
Тьма сгущается... Кот Шредингера,
Медитируя над аватаром эксперимента,
Самозабвенно вылизывает лингам.
Дхармой монад отягощенному,
Мне совсем терракотово
На квантовую запутанность будничных драм.
Мне без ласки твоей, будто лабиринт холода,
изгибы элевсинской мистерии дикого города.
Машины, здания референтами мифологик,
Зверем эсхатологии, алчущим крови,
Беснуются над твердыней твоих лобзаний,
Хитрым конунгом Праксиса требуя новой дани.
Свежей жертвы, дискурсом телесных практик
Пылающей на кресте тактильных аттракций.

И давит на мозг вечерний урбан,
Нервы вскипают после дневного турбо,
Мотает метры аффектов колесо сансары,
И жрет бенз гаваха божок запары.