Оле Лукойе

Бесконечно - вот как это было, мой дорогой.
И если ты спросишь меня, каково мне думать сейчас о ней,
То чувство сравнимо с тем, будто под поезд ложишься
И улыбаешься
С восторгом закрывая глаза.

Такое, наверное, только раз в жизни.
Чтобы ты понимал, я никогда не верил в эти россказни, вроде того,
Что женщина должна быть одна, жена!
И что остальных надо взглядом своим обходить
Да руки свои к ним не совать.

А что ты хотел от меня? Юный, но упрямый дурак,
Который получал все то, что от жизни хотел,
Ни от кого не зависел, только время летело
И кто-то повыше, а, может, и сама вселенная захотела для меня перемен.

Что было время за года я помню и сам,
В один зимний вечер, когда я не был в окружении таких же нерикаянных дам,
Я бродил по пустынному парку, гулял перед сном,
Когда она проходила мимо, разговаривая со своим псом.

Как сейчас я все помню,
Медленно сыпался снег,
Наледь на дорожке не давала быстро идти.
Впереди шёл самый замечательный в мире человек,
А рядом угрюмо пыхтел её пёс Луи.

И ты представить себе не можешь, мой дорогой друг,
Когда снег скрипел под ногами, от мороза трещали деревья,
Эта дурочка убегала от меня дворами,
Подумав, что за ней гонится приведение.

Я был после смены, забыл снять больничный халат,
Да и цепи в сумке звенели, сломался велосипед,
Но я был отчего-то так чудесно и чертовски рад,
Когда получал по голове портфелем,
Благо, меня спас сосед, который нас и познакомил вскоре.
Вот так я встретил свое Оле-Лукое.

Да нет же, все не было как в сказке, поверь, я то знаю,
Я продолжал гулять, говорил, потом наверстаю,
С ней мы виделись редко, в кафе слушали музыку из моего айпода,
Я видел один раз с ней рядом какого-то урода,
Хаха, она думает, что тот просто куда-то исчез, не оставив вестей,
Но ему надо было показать, кто тут главный злодей и куда ему катиться со своими намёками на...
Ты ещё слишком молод, сколько тебе говоришь, десять?
Эх, можешь, пожалуйста, мою куртку туда повесить,
Я уже стар и совсем разучился за собой ухаживать,

Ах, как я за ней ухаживал...
С пар бежал, чтобы успеть заехать за ней на работу,
Она всегда переносила наши встречи на вечер субботы,
И летом мы смотрели на звезды и я рассказывал свои мечты...
Мы ездили вместе на море, я приносил ей рано утром полевые цветы

Мы жгли фейерверки рядом с ее домом,
Я научил её пса давать мне лапу и свернуться комом,
Она оставляла у меня на машине записки и еду из Маклональдса,
Я никогда ни с кем чудесней её не знакомился.

И были дни, когда что-то настойчиво мне говорило, что вот оно счастье,
Что каждый мой шаг вёл меня к ней, что мне легче с ней дышится,
Что мой сон с ней спокоен и я уверен в том, что все получится,
А неудачи сами попрячутся и рассыпятся.

Только друг мой, знай, что конец истории не будет очень хорош,
Раз уж твоё любопытство так велико и тебе узнать конец невтерпеж,
То слушай, мой дорогой, печальный рассказ старика.

Мы жили душа в душу, жизнь была так хороша и легка,
Что серый червь сомнения стал потихоньку забираться ко мне в мои сны,
Я больше не приносил ей цветы, больше на руках не носил.
Если женщину не любить, то она увянет, как даже самый красивый на свете цветок,
Погибает, если не получит воды.

Мой язык был остр, и я был глуп и вспыльчив,
Я и до этого был в меру придирчив,
Но после нескольких лет совместной жизни я вдруг струсил и попросту от неё сбежал
Оставив после себя пустую квартиру и огромный шрам.

Вернулся ли я? Конечно же, нет, о чем идёт речь.
Она никогда не простит меня и мой чёртов страх,
Ведь все было настолько волшебно, что наша сказка мне чудится в снах,
А просыпаясь я все ещё вижу её лицо.

Хотел забыть и идти вперёд, чтобы никого не любить,
Чтобы только тепло получать, но не отдавать всего себя взамен,
Но у всех были изъяны и я лишь как уголь тлел,
Хотя когда-то с ней рядом горел и мог своим пламенем каждого опалить.

Мой дорогой друг, если что-то делает тебя счастливым,
Если ты этим дышишь, живёшь, грезишь день ото дня
Будь то человек или совсем глупая наивная мечта,
То никогда не бойся держаться за неё до конца.

Уж лучше ты умрёшь от счастья, судьбою глупца,
Чем подлеца,
Который расплатился слишком дорогою монетою.