Глазами пенсионера. Почти по Блоку.
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века -
Все будет так. Исхода нет.
А. Блок
Дом. Поликлиника. Аптека.-
Такой обычным стал маршрут.
Живи еще хоть четверть века -
Все будет так, как было тут.
Простая цель пенсионера:
Базар. "Магнит". Опять базар.
В душе пока осталась вера,
Что ты еще не очень стар.
Что ты еще чего-то можешь -
Понять, отдать иль научить,
Другую душу потревожишь,
Чем просто так, бесцельно жить.
И хорошо, коль в доме внуки, -
Не всем нам дан такой удел.
И тяжелей житейской скуки
Совсем остаться не у дел.
Когда любимая работа,
Друзья, общенье каждый день
Пропали разом, будто кто-то
Увел тебя со света в тень.
Ты вроде жив, но ты не нужен,
Как нужен был еще вчера,
И более никто не дружен,
И некуда спешить с утра.
А вместо радости свободы,
О чем мечталось с давних пор,
Приходит грусть, проходят годы,
И слышен внутренний укор.
Что где-то ты не доработал,
Кого-то ты не до-любил,
Кому-то не додал заботы,
И с кем-то ты нечестным был.
Потом все это перемелешь,
Уйдешь в проблемы бытия.
Аршином совесть не измеришь -
Какая есть, она твоя.
Затем придет беда другая:
Давленье или простатит,
Иль вместе все...Не понимаешь,
За что наказан? - Бог простит.
И где теперь былая бодрость
И жизнь, наполненная всклень?
Врачи дают диагноз - "возраст"
Как будто возраст есть болезнь.
Проблемы глаз, проблемы слуха -
Пора замаливать грехи,
И для слабеющего духа
Писать ненужные стихи.
Быть может, их прочтут потомки,
Неважно, если не прочтут,
Ведь не для них твой голос громкий
Звучит в душе, и тлеет трут.
Пока ты жив, души горенье
Гасить насильно не спеши.
Пиши, коль слышишь вдохновенье,
А нет, то все равно пиши.
Плыви, как в океане судно,
Ищи судьбу свою опять.
Стихи писать совсем не трудно,
Трудней хорошие писать.
Ну не стихи - другое дело,
Но только чтобы от души.
Живи с душой, чтоб жить хотелось.
И что-то в жизни соверши!
Мысль, что тебя другие сменят,
Немного будоражит кровь.
А, может, санкции отменят,
И пенсии повысят вновь?
Жизнь будет лучше непременно,
Хоть в это верится с трудом.
Маршрут остался неизменным -
Базар. "Магнит". Аптека. Дом.
Виктор Андросов.
май 2019 г.
За стихотворение голосовали: okaasan: 5 ; АнЧаР: 5 ; со камэс: 5 ;
Copyright 2008-2016 | связаться с администрацией
Вадимыч
Тут отец Василий подошёл, посмотрел на всё это, сунул ей в баночку сотенную бумажку и говорит так ехидно, - знаешь, как он это умеет: «И до чего же ты, милая, хочешь дожить? До Страшного Суда? Или, может, до повышения пенсии?» А бабка ему: «Как – до чего? До смертного своего часа, значит, - до чего ж ещё?» Отец Василий хмыкнул и говорит: «Ну, до этого-то все мы доживём, ни один не пропустит, это ты не сомневайся». А она: «В том-то и дело, - говорит, - что не все. Господь всякому определил свой час, только не всякий до него доживает. И я боюсь, - говорит, - что мы с Жозефиной не доживём, это очень непросто в наше время. А так бы хотелось, - говорит, - дожить! Потому что своей смертью умирать легко, а чужой - трудно». Отец Василий так, вроде бы, немножко удивился и спрашивает: «А от чего, как ты думаешь, люди не своей смертью умирают?» Она говорит: «Да от всяких, - говорит, - обстоятельств. От болезней, от немощей всяких, от голода, от несчастных случаев.. да мало ли, от чего?» Отец Василий всё не отстаёт: «А своей смертью, - спрашивает, - от чего умирают?» А она говорит: «Как – от чего? От радости. Как Господь в положенный час за твоей душой придёт, тогда она обрадуется и сама к Нему навстречу вылетит, - ты и не услышишь, как». Представляешь, да? Так и сказала, честное слово.
Отец Василий задумался, за бороду себя подёргал и говорит: «Ты, мать, просто ставишь меня в какое-то безвыходное положение. Потому что у меня в церкви уже двое торгуют свечками и третий там – ну, никак ни к чему… В общем, короче говоря, пойдёшь ко мне в храм свечками торговать?» Ой! Бабка и раньше-то вся, незнамо от чего, светилась, как лампадка, а после этих слов глазищи свои необъятные ещё больше распахнула, хотя казалось бы – дальше уж некуда… засияла, заулыбалась так, что просто глазам стало больно. Мы её прямо оттуда, с платформы и забрали, вместе с Жозефиной… Правда, с этой Жозефиной у нас потом и возникла проблема, потому что Елизавета Васильевна… ну, так бабушку эту звали… в общем, она ни в какую не хотела с ней расставаться. А в церкви ведь с собаками нельзя! Пришлось нам Жозефину замуж выдать… Да, да, представь себе. Не за Наполеона, конечно, за Пантелея одного местного… он тоже старичок, вроде неё, и он, в общем, не возражал против такого варианта. И вот, пока Елизавета Васильевна в церкви, Жозефина в будке у Пантелея её дожидается… Умора! В общем, всех устроил отец Василий по высшему разряду. И не прогадал, между прочим. С бабой Лизой у нас так торговля пошла, просто песня. Все образки старые, залежавшиеся, которые никто не брал… брошюрки там разные, крестики, платочки – всё расходилось на ура. Причём я даже объяснить не могу, почему...
А этим летом.. в июне это было… в общем, один раз выхожу я из церкви, смотрю – баба Лиза сидит на скамейке. Вот так вот на спинку откинулась, руки на коленях сложила, глаза закрыла… И лицо такое молодое-молодое, такое радостное, такое спокойное, что у меня просто сердце оборвалось. Тут-то я всё и поняла. И заплакала. Подхожу к ней, трогаю её вот так вот за руку – а рука уже холодная… Ой! Я как зареву во весь голос! А баба Лиза… представляешь, открывает глаза и говорит: «Лена, что ты? Что с тобой?» А я всё реву, не могу остановиться. Потом кое-как взяла себя в руки, говорю ей: так и так, у вас, тётя Лиза, лицо такое радостное было, что я подумала, что вы уже умерли… А она говорит: что ты, Леночка, Господь с тобой! Разве радость только затем нужна, чтобы от неё помирать? Она и для того, чтобы жить, тоже очень даже годится!
ИЗ РАССКАЗОВ ЦЕРКОВНОЙ ПЕВЧЕЙ

Спасибо