Оборвалась душа..

Оборвалась душа в этот вечер,
когда нам улыбалась луна,
снег искрился и падал на плечи,
я хмельной был тобой без вина.

Мы шутили, смеялись и пели,
и нам звезды казались у ног,
и грустить мы тогда не умели,
и представить себе я не мог.

Малолетки вдруг к нам подскочили,
современная здесь молодежь,
закурить, как обычно, спросили,
пальцы веером и к горлу нож.

В результате мокруха и зона,
с лесосплава я шлю вам привет,
а в ответ только «нет» — «нет резона»,
накатили мне двадцать пять лет.

Двадцать пять,
в сердце боль каждый вечер,
двадцать пять,
как с куста не скучай,
двадцать пять,
нам всего лишь до встречи,
двадцать пять,
душу грей крепкий чай.

В зоне здесь как в другом измерении,
как забег на плохом скакуне,
жизнь как сон, как сплошное затмение,
как с куста приснилась уж мне.

Задыхалась душа, но стерпела,
отмотала «гуманный» свой срок,
от звонка до звонка хрипло пела,
просочилась теперь между строк.

Двадцать пять,
в сердце боль каждый вечер,
двадцать пять,
как с куста не скучай,
двадцать пять,
в сердце боль каждый вечер,
двадцать пять,
душу грей крепкий чай.

Вот и солнце взошло, тают свечи,
мне сегодня уж просто невмочь,
подарила судьба мне в тот вечер,
как теперь оказалось, дочь.

Мы шутили, смеялись и пели,
это счастье — ведь есть всё же Бог,
но забыть мы уже не сумели,
и не спеть этих строк я не мог.

Двадцать пять,
в сердце боль каждый вечер,
двадцать пять,
как с куста не скучай,
двадцать пять,
нам всего лишь до встречи,
двадцать пять,
душу грей крепкий чай.

Двадцать пять,
я шагал к этой встрече,
двадцать пять,
душу грел только чай!

Николай Грищенков, 11.01.99г.