Один неординарный случай приминительно к восточному учению Анам До Лаи Лампы.

О нем не скажешь как о идеале,
хотябы априорном для Тацита,
но не был алчен он,иль жовиален,
и не страдал от йододефицита.
Когда его спросили что читаем?,
А Нам До Ламп,философ средневечья,
а где он жил?,да вроди бы в Китае,
с проездом мимо наших Чебуречных.
Веня не знал ансамбля Водопады имени Вахтанга Кикабидзэ,
но Thе Doors, Grеаtfull dеаd и Iron Вutеrflаy,
его рубили словно в Джиуджицу.
Контраст тоски запрятанной в анданте,
с водушевленьем бешенным в аллегро,
подобен для него был аксельбанту,
у подневольно зрелищьного негра.
К томуже Прима,Терция и Квинта,
казались триединным ему светом,
но иногда с аспектами Рэг-Бита,
из штукатурки в супе у соседа.
В детском саду он облегчался в лейку,
и поливал Гортензии вдоль окон,
они росли от этого быстрее,
и лучше,а все лучшее от Бога.
Внезапно потянуло его к Кате,
похожую на майскую Розетту,
и он с ней как в супружеской кровати,
был пламенным супружеством согретый.
Дет садовский роман их был приглушен,
но что то от Ромэо в нем засело,
и он меж роз окучивает груши,
вооружившись кистью Донателло.
Порой как Труфальдино из Бергамо,
с Раблезианской прыткостью огнива,
эпохою сомнительного Спама,
с бурлесками политречетатива.
Бывало от какойто истерички,
он в том что не свежи его носочки,
выслушивал упреки в Электричке,
ей отвечал,побрей себе в лобочке.
И в этом что то есть от Эпиктета,
без перфекционизма от Платона,
писавшего о бренности душонки,
Физическою грыжей отягченной.
И спазмы гутаперчивой Волторны,
сухоточно заостренной тирадой,
стихали в рогоножках Каприкорны,
стигмирующей Зев губной помадой.
Весьма авторитетнейшим примером,
была родная бабушка для Вени,
она лечилась в психодиспансерах,
туда ее толкало вдохновенье.
Весьма не ординарна как актриса,
в шкафу у ней был Струдель с общепита,
но начинен не яблоком,а крысой,
в муке наполовину с Доломита.
Наслушавшись расказов о Блокаде,
Вениамин им был заинтригован,
и попросил кусочек шутки ради,
до этого не пробовав такого.
И вкусовые качества клистира,
пришлись ему весьма даже по смаку,
спросив чтож раньше бабушка ты Ира,
не делала такую Кулибяку.
Вопрос этот не возымев ответа,
так и застыл в лице Вениамина,
похожим его сделав на Поэта,
а для непосвещенных на критина.
Две пенитанциарные Канальи,
что по весне разносят Калий с Йодом,
всех гаммаизлучением пугали,
невидимо простертым над болотом,
но Нам До Ламп его в своем ученьи,
давно проинформировал дотоле,
что Пох.. любое гаммаизлученье,
а над болотом это уж тем более.
О нет,не тем болотом,не Чухонским,
болота есть намного премерзотней,
на тех тусили Пушкин и Волконский,
а здесь лишь недомеров полусотня (с небесной преисподни).
И нету здесь такой До лай Лампы,
что Зигмунд Фрэйда в Роберте Де Ниро,
зрел оком Бальтазара Грасиана,
плененный Доломитовым клестиром.
Но просветленным Веня стал не сразу,
чем понял то что с нами Пох небесный,
а остальное сам поймешь Пегассов,
Когда вдруг станет все неинтересно,
И все же вспомни майскую ты Розу,
если когдато доживешь до мая,
с ней разделив супружеское ложе,
Гортензии уриной поливая.