Автор: Алекс Тим
Рейтинг автора: 576
Рейтинг критика: 26 385
Дата публикации - 16.11.2017 - 23:18
Другие стихотворения автора
Рейтинг 5
| Дата: 12.01.2011 - 17:38
Рейтинг 4.8
| Дата: 15.02.2011 - 15:54
Рейтинг 4.8
| Дата: 27.01.2011 - 20:39
Рейтинг 5
| Дата: 14.01.2011 - 19:04
Поиск по сайту
на сайте: в интернете:

На круги своя - 4

Стихи нового творящегося в эти дни цикла, первая часть(всё не входит
http://stihidl.ru/poem/325217/ )
вторая часть http://stihidl.ru/poem/325235/
третья часть http://stihidl.ru/poem/325255/

Продолжение со 149 стихотворения
* * *

Выходи из убежища песня
На простор, на прямую наводку,
Мы же знаем все цели, из местных,
Пусть получат в подарочек сотку.
Мелочится, не будем, преграду
Разнесём и себя не подставим.
Мы словами простыми, без мата
Сокрушим загражденья из стали.

Но не сразу вперёд, оборону
Мы свою создадим в виде цепи:
Непрерывных громад многотомных,
И нам с тыла болванкой не влепят.
Дострелялись до слов о болванке,
Так болваны у нас не чужие,
Они рядом, в тылу, носят ранку,
Да при виде их муки кровь стынет.
Они видом похожи, как зомби,
Суетятся, жуют и не плачут,
Что давно уже в детях бездомных,
У них мысль о вождении тачек.

Но где цель? Никуда не доедут:
То ремонт, то проблемы с бензином,
Они задом в прошениях к Небу,
И не верят в Рождение Сына.
Походили, «Катюшу» попели,
Разогнали словами туманы…
– Мы идём к Рождеству, мы у цели.
– Званы, званы, здесь многие званы…
* * *

Это реквием-плач по буксирам,
Что ушли постепенно на свалку,
И я стал неким образом сирый,
Мне ушедших работников жалко.
Не такие уж были комфорты,
Но там дух был семьи-экипажа,
Да ещё ситуаций не тортных
Предоставили – знали, что скажем.

Возникали экстримы по чину,
И портов там исхожено много,
Видел Керчь – не поставите минус:
Матридат и канал, как дорогу.
Был зимой и в осенней штормяге,
И на гору весной забирался,
Кто же знал, что там мост нынче ляжет
И покажут – как ставилась арка.
Но Бог знал и Одесса родная –
Наш был порт и остался родимым,
Воронцовы там с Дюками знали,
Что с Россией семья – не делимы.

Севастополь – жемчужина, сердце,
Разве мог быть оставлен безумцам,
Им под хвост, что насыпано перцем,
Цепь поступков – по рангу, что юнге.
А буксиры? Их всех растерзали,
И у новых команды пожиже:
Как страна, как реальные яви,
Но зарю – воскресения вижу.
* * *

Колесо вы представите с белкой,
И ступени там крупно и рядом,
А что там за решёткою – мелко,
Там остатки от райского сада.
Кто увидит в мелькании, вспомнит?
Кто немного замедлит движенье?
Вот для этого – года цикл сложный,
Весь имеет постами деленье.

Колесо замедляется к пику
И нам в Пасху в окошечко выйти,
А сейчас – Рождество, мы без крика
Свой закрутим в мозаике винтик.
Рождество – это аз, первый лучик,
Ну, а Пасха здесь будет омега,
В интервале нам крылья улучшить,
А не в круге беЗсмысленно бегать.
Круг – он страшный и мёртвых утянет,
Где-то выбросит их центробежно,
Но в окошко есть выход на Камень,
А там Сад, горизонты безбрежны.

Дали образ мне в целом понятный,
Как до белочек мне докричаться,
Грызуны и им бегать приятно,
Но я верю есть годные братцы.
Есть сестрицы, есть верные дети,
Все мы бегаем, с круга есть выход…
Рождество – в темя лучиком светит.
– Горе, горе – круг, горькое лихо…
* * *

Понасмотрятся всякой бодяги
И в душе зарождается ересь,
Мир жестокий, в нём разные флаги,
И в итоге выходит всем – перес.
Все делёны на – бедных, богатых,
На счастливых, довольных, не очень,
На здоровых, больных, спор до мата,
По раскладу всем – поздняя осень.

Но, исчислят нас рано ли, поздно,
Взвесят строго, все крохи фасуя,
Приговор может выглядеть грозно,
Но мы ждём и мгновеньем рискуем.
Нам самим надо косточки взвесить,
Ту, грядущую горсточку праха,
Поразмыслить с текущими – если,
И решить что: молиться ли, ахать…
Можно страусом низко в песочек –
Ковыряться, где сладкие черви,
Или в Небо, где адрес – Свет, точен,
Но здесь надо железные нервы.

И здесь надо смирение в духе,
Это гвоздь христианской программы,
А в бодяге разводятся мухи
И других много нечистей странных.
Ерунда – это просто, понятно,
Убиваем мы ждущее семя,
Это всё будет взвешено платно…
– Дремлем, дремлем, до текела дремлем.
* * *

Где найдём мы смирение в мире?
В монастырь – там в работе обитель,
И везде найдут плотские гири,
И грехи, что утробу пресытят.
Мы не скроемся в дальних пещерах,
На горе и на острове в море,
Это в нас где-то выборы веры,
Это в нас где-то истины спорят.

Обвинить можно всех очень круто:
Это мы прямо белы, пушисты,
Это в нас исключительный хутор
И мы к Богу в молениях истых.
Где-то труд будет в пользу смиренью,
Где-то цепи железные с миром,
А за левым плечом идол с тенью,
Где найти нам убежище – сирым.
Но Бог знает все наши уловки
И кого-то болезнью утешит,
Кто-то снова в огонь перековки,
А за кадром всегда где-то леший.

Богу всё предызвестно, Он учит:
Где для нас будет лучшее место,
Как бы принцип дверей, некий Случай,
Мы же, образно – грубое тесто.
Кто и как, и к чему мы подходим:
Они разные в мире подходы,
Но одно мы постигнем за годы –
Не обманут опять пароходы…
* * *

Не хочу даже рядом быть близко,
На гектаре одном не присяду,
Они пишут бестселлеры книжки
Все пропитаны суетным ядом.
Во главе там, конечно – сомненье,
Осужденье, смакуют чернуху,
Что ж получат серебряник-деньги
За урон нанесённый Свят Духу.

В этом нет исключительной славы,
Все калифы на час – на Парнасе,
А за слово ответят, с отравой,
Этот пик вознесения ясен.
Всё – проехали этих уродов,
Здесь в себя поглядеть надо строго,
Чтобы нотой, какой всем в угоду,
Не наделать в Дороге порогов.
Но пороги бывают под горку,
А мы рубим на гору ступени,
И слова у нас с привкусом горьким,
Но кто съест – не начислят тем пенни.

Скорлупа этот мир – осужденье
Ни к чему, если нет сердцевины,
Это ветра безумное пенье
На дорогах и странствиях длинных.
Сердцевина – от Духа рожденье,
И есть образ – мир внутренний-внешний…
Что внутри – это ясно, без тени,
А снаружи мир проклятый, грешный.
* * *

Фильм «Хожденье по мукам» - серьёзный,
Там на фоне жестоких событий
Типажи все подобраны звёздно,
Не дано, не испытанным выйти.
И у нас перелом нынче века,
Юбилей и столетие бойни,
Фон, подобранный с гаджетом декор,
И мы с теми героями двойни.

Тоже ссоры и тёрки с родными,
У кого-то проблемы с начальством,
Есть гордыня, завышенный имидж,
А кому-то досталось нахальство.
Сериал эти муки украсил,
Где романтика, где и геройство,
А по жизни все звёздочки гаснут:
Не так ярко, всё серо, не бойко.
В сериале те тёрки смакуют
И у нас притупляется привкус,
И на фоне обыденных сует
Мы не ждём сабли взмах по загривку.

Он приходит, как рок – неизбежность
И мы видим тех рядом героев,
Ну, а мы вроде зрителей нежных
Лишь обсудим соседское горе.
Кто-то муки неправильно понял,
Тех куда? Завернут ли по кругу?
Осознать, что здесь с саблей погоня,
И по вере в прибежище к Другу.
* * *

По какой нам помчаться дороге?
Без конца и без счёта развилки,
И везде бес невидимый в злобе
Ожидает в объятиях пылких.
Столбовые – там ложные знаки
Заведут в тупики и засады,
Обвенчают с неверными в браке,
И дадут чашу с суетным ядом.

Но судьба у России другая:
У нас реки ведут в океаны,
В пять морей из Москвы – кто не знает:
С Богом наши пути, дар, осанна.
Все пути на Москву крестным ходом,
Так прошли и пройдут в Божьей воле –
Пароходом, пешком, в непогоду,
И глядишь, будет блудный отмолен.
Мир – асфальт, что приводит к помойке,
А у нас будут чистые реки,
Но пока всюду поиски стойких,
И прорывы до истины редки.

Да, пока наши реки клоаки,
Но процесс очищенья запущен,
И разруха – не ложные знаки,
А предвестница будущей кущи.
Так всегда было – ямы, развилки…
А река, она к цели приводит,
Но пока что мы чешем затылки…
– Воды, воды, не держат нас воды…
* * *

Кружева из серебряных нитей,
Нереально волшебные связи,
Это грезится в теме избитой,
Но мы этим удачу не сглазим.
И слова могут доброю ниткой
Так пойти, отдыхают узоры,
Или стать преткновением, пыткой,
И закрыть словоблудием створы.

Эти вязи, изгибы, сверканья –
Могут разные мысли тревожить,
Стать красивой прозрачною тканью
Или влезть острой нитью под кожу.
Но нам надо из нитей картину
Так связать, чтоб увиделось чётко,
Что есть плюс и погибельный минус,
Добровольность и жёсткая плётка.
Ну, а вязь – это масса нюансов,
Кружева – возвращенье по кругу,
И с отделкой серебряной ранцы,
Что помогут в походе, где туго.

Так дошли до похода в узорах,
Где-то там впереди есть сверканье,
Нереально волшебное взорам,
Рождество – это детское знанье.
Рождество – это чудо планеты,
Рождество – это пик украшений,
Рождество – это створы воспеты…
– Тени, тени, есть чёрные тени.
* * *

Равнодушием выпасть в осадок,
Есть такие нам образы духа,
По-любому наполнишься ядом
И пойдёшь набивать своё брюхо.
Это жизнь, мы её проходили,
И сейчас эти рядом сюжеты,
Все уходят до слабостей милых
И для них эта песенка спета.

Солидарные вроде бы люди
Православию – факт, но не больше,
И других они больше остудят,
Незаметные вроде бы, в толще.
Да вся масса людей солидарных
По каким-то особым канонам
Проживает все годы ударно,
А по сути, являясь лишь фоном.
Не для них эти строгие рамки,
Всё игра, соблюденье традиций,
Пусть другие натрут свои лямки,
А мы спрячем в невинности лица.

Равнодушный – да это же тёплый,
Тот, что образно, брюхо тревожит,
Его вывернут разом и оптом,
Это факт в Откровениях Божьих.
Это слог от сочельника строгий,
Полетели от трения искры,
Узнаваемый образ для многих…
– Мысли, мысли, тревожные мысли…
* * *

Многогранность открылась в проблемах
У людей, и у всех по-иному,
Всех по-разному крутит бес-демон,
Все по-разному с ближними тонут.
Здесь не будет готовых советов,
Выплывать будет каждый особо,
И искать разрешения метод,
И продлится сё долго, до гроба.

Многогранность спасения – чудо,
Многогранность погибели – тайна,
В этом есть изначальная мудрость,
В нашем кратком отрезочке тайма.
Гонг ударит – судья остановит:
Все текущие миг-перетёрки,
Не открыто сюжетов здесь новых,
Всё уж было и в царствии мёртвых.
Многогранность, но в целом – шаблоны,
Все параметры строго по кальке,
И в итоге забьют миллионам
Без конца и без счёта пенальти.

Как спасись? – в непрестанной молитве,
Быть готовым удары те встретить,
Одну грань должен помнить голкипер –
Про черту меж мирами, на свете.
Про черту между Светом и мраком,
Между злом и добром во вселенной,
И приход многогранности – знаком,
Что волна нас ударила пеной.
* * *

Кто не знает про тучу болячек –
Чем болел человек и болеет,
Это семьдесят тысяч заначек,
Что находят убогого клеем.
А врачи эту тучу гоняют,
Висцеральный же круг неизменен,
Вылетают несчастные в аут:
Кто от глупости, борзости, лени.

Там ещё пара тысяч есть сверху,
Чтобы всем исключительный случай,
Подберут индивидууму мерку,
Не отвертится, будет измучен.
Так тогда получается – муки,
Это часть изначального плана,
Это сзади за шиворот руки,
Что ведут нас слепых, полупьяных.
Но не все эти муки приемлют,
Все мечтают быстрее их скинуть,
Не хотят уйти аутом в землю
И из рук извернутся налимом.

Так и крутятся шустро, до смерти,
Всё на химию делая ставку,
Как и все, как и масса инертных,
И врачам обеЗпечена явка.
А Бог любящий травку под ноги,
И плоды, и живящее Слово…
Пожалел Боже раньше убогих
И давно исцеленье готово.
* * *

Что-то вспомнил о третьей кафизме:
Там псалмы есть, от Духа пророки,
О Христе, о распятии Жизни,
И других вразумлениях многих.
И псалмы эти в храме читают,
Но невнятно и вряд ли услышат,
Это личным является паем,
Для мозгов просвещеньем не лишним.

Всё же тысячи лет вам не шутка,
И для трёх есть святыня религий,
И Псалтырь не служебная утварь,
А чтоб нам зафиксировать миги.
Мы летим, мы мелькаем, грохочем,
А здесь тихо читают, невнятно,
Но душа понимает и очи
Открывает на правду обратно.
А Великим постом даже дважды
Это всё нам прочтут за неделю,
Чтобы всем избежать сетей вражьих,
А вначале их песнями пели.

Это чудо на древнееврейском:
Там тоска и восторг, и мотивы,
Там надежда с указами действий,
Это тысячелетнее диво.
Не пойму я на древнееврейском,
Очень смутно – церковнославянский,
И читать бы всё это семейством,
Чтоб не жить, как мы все, в окаянстве.
* * *

Как псалом вам исполнить прекрасный,
Креативный и яркий, особый,
Гармоничный слог, смазанный маслом:
Ни слова, ни мотив не коробит.
Я такие букеты увидел,
Их дизайнеры делали долго,
Они жили и фото – их идол,
Да и тот ляжет скоро на полку.

Всё прекрасное так скоротечно:
Это миг, дуновение ветра,
Это где-то далёкая млечность,
И её не измерите метром.
Но цветы – то остатки от Рая,
И мотивы оттуда, наверно,
И дизайнеры всё собирая,
Вдохновение ловят на нервах.
Это прутик сюда, нет подальше,
Эту веточку с этим наклоном,
И вот так освещение ярче,
И мелодию этаким тоном.

Все дерзают, все пробуют ноты,
Ну, а мне бы макетом готовым,
И слова не на миг, для работы –
Словом, словом, негаснущим словом.
Раз прекрасное быстро проходит,
Пусть моё служит долго, как надо…
– В годы, в годы, в далёкие годы.
– Радость, радость, в гармонии радость.
* * *

Где-то это давно уже было,
Где-то там это есть, и там много,
По эпохе дают, всё как милость,
Через сон вдохновение трогать.
Кто-то двигатель сразу увидел,
И таблицу скачал Менделеев,
Это есть всё в написанной книге,
И мы рвёмся к прогрессу скорее.

И пошёл снежный ком технологий,
Этих нано и квант завихрений,
По эпохе скачают им в лобик,
И проснётся одаренным гений.
Но эпоха к концу, будет круто,
А в итоге – всё та же дубина,
Будет спор за мольбу почему-то:
За Аллаха, Отца и за Сына.
Всё на круги своя, всё по плану,
Но у нас воскресение брезжит,
И как все прогибаться не станем,
Пусть ликует фанатиком нежить.

Здесь фанатик, там тайно-масоны,
Враг один – Православья твердыня,
Вот её и попытка: у сонных
Растащить для антихриста ныне.
И во сне нас Господь не оставит,
Закачает, как надо ответы,
Православие в правильной славе…
Но пока мы – как малые дети…
* * *

Мы идём, в маскхалаты одеты,
А идти надо гордо в тельняшках,
Не лежать, когда сбоку, что светит,
И не думать о танцах и чашках.
Не про деньги и сущее мысли,
А про то, как пройти это поле,
Не зигзагом и поиском лисьим,
А по снегу дорогу всем торить.

А лежать можно даже десанту,
И всё игры играть на дисплее,
Или в шубе залезть мира санки,
И пусть вера пока где-то тлеет.
Но враг лютый находит все жертвы,
Хоть лежи, не лежи – ты добыча,
У врага разъярённые нервы
И он с силой немерянной, бычьей.
С ним играть и шутить – не потянешь,
Разорвёт, ровно тузики грелку,
Раз в чужие забрались вы санки,
Заплутали все в поисках мелких.

Это рядом из жизни примеры,
У других они разные с виду,
А по сути – проверка на нервы,
Сразу видно – где главный твой идол.
Образ веры в пути – маскхалаты?
Для чего тогда носим тельняшки?
Для чего тогда крестик с Распятым?
– Деньги, игры, да шубы и чашки…
* * *

Всё же хочется чуточку вальса,
Но не с дамой, а с Духом круженье,
Улететь в неизвестное дальше
И не чувствовать местное жженье.
Нас возносят, бывает, мотивы
На какую-то новую планку,
Открывают духовное диво:
И в сонате, дудуке, то в танго.

Как цветок распускается в вазе,
Так и мы раскрываемся шире,
Это, как бы, подобие мази,
Чтоб смягчить наше трение в мире.
Это, как бы, при жажде в пустыне
Нам глоток родниковой прохлады,
Когда пьёшь и никак не остынешь,
А вокруг встают свежести сада.
Это, как бы, подобье нирваны,
Про которую тоже гаданье,
Но мы музыкой к Высшему званы
И душа отзывается данью.

Просыпаются разные чувства,
И мы чувствуем, что мы не звери,
Это Слово – изложено устно,
Это ширь, что умом не измерить.
Вальс то грустный, то светлый и нежный,
И мои вам не ведомы струны,
Но и вам хватит звуков утешных…
– Думы, думы, есть светлые думы.
* * *

За «Балду» Пушкин где-то ответит,
За базар отвечают ребята…
А у шельмы весь путь из отметин,
Да простят мне штрихи, неприятны.
Он масон от мозгов до печёнки,
И в приметы и призраки верил,
А по льдам ходил суетным тонким,
И ушёл очень рано – в дуэли.

Ну, не он, а его подстрелили,
Ну, не дали быть подлым убийцей,
Умирал он в сознанье и силе,
Разыгралась трагедия в лицах.
Что и как, и к чему перевесит,
Где та грань между словом и делом?
Для потомков ли добрые вести
Или грязные сплетни на белом?
Да, пример всем известный и скорбный,
И не тронь, а то сам обожжешься,
Но нас тайна масонская горбит,
Ну, не нашей и мерзкою осью.

Но молчанием Бог предаётся,
И покойного где-то зарыли,
Пусть простит его тайного Отче,
А не знаки – масонские крылья.
Я лишь точки над буквой расставил,
Да простят меня грешного буку,
Не сменить даже гениям правил…
– Буквы, буквы, для вечности буквы…
* * *

Мир представился в образе зомби:
Что пониже, то просто адепты,
Чуть поглубже – глубин катакомбы,
И всё вяжут сверхтайные скрепы
Кто толкает крутые идеи?
А фанатики толпами в бойни,
И все связаны клятвами-клеем,
Всех используют способом дойным.

Эти красные, эти фашисты,
Эти строят по циркулю камни,
И венчают всё деньги нечисты
При анализе подвигов дальних.
Да и ближняя грязь – толерантность,
Тоже родом и духом оттуда,
Сплошь и рядом – покорному гранты,
Это кровные братья иуды.
Так оттуда все ноги – с Сиона,
Эта лютая связь конкуренций,
Управляют всем миром законно,
Эти Ротшильды – прочие …энцы.

Накачают проблемы Китаю,
И арабов наполнят без меры,
Ну, а корень в Израиле – знают,
Всех туда, этих зомбинов серых.
Разогнать это можно молитвой:
Эти чёрные, чёрные тучи,
И читать Слова полного свиток –
Этот Новый Глас, свежий, могучий.
* * *

Можжевеловых ягод мне дали
Предостаточно – целую банку,
Я посею их в дольние дали,
Пусть взойдут дружно, вырастут лямкой.
Их сурового цвета палитра
Изначально сигналит о горе,
Что придёт неожиданным ветром,
И искать будет поздно – где корень?

Будет грипп-зачищенье – последний,
Будут падать народы – как мухи,
Не спасут олигарха, наследство
Полетит в бездну чёрную пухом.
Будут иглами с веточек падать,
И оскал обнажится – улыбка:
Бес ведёт тех в подобную падаль,
Кто в грехах весь измазанный, липкий.
Смертоносные будут проколы,
И остынут уста неизменно,
Поздний лепет у выгнанной школы,
Опадающей суетной пеной.

Можжевеловых ягод мне дали –
Дали вырастить деревом мощным…
И стихи сотворились из стали,
С металлическим хрустом из ночи.
Металлический хруст для побудки,
Облака наплывают – пророки…
В золотых небесах – незабудки…
– Да поможет нам Бог, недалёким…
* * *

Горе-горькое маленьким детям,
Что питаются маминым млеком.
У пророков, сей образ, отмечен,
И годится – под стать человекам.
Но планета всё время в движенье:
Есть волна, за волною цунами,
И всё меньше глубин просветленья,
Да и время уменьшено станет.

Топи-топи – нам деточек мало,
Но цунами сметёт этих малых,
Не волна это, образно, с палкой,
Это палица мощная с жалом.
Сокрушать будет всех без разбора –
Всех, кто твёрдую пищу не принял,
И ответят за предков позоры,
Всем загонят под череп-мозг клинья.
Остаётся молить за потомков,
Чтоб избегнуть сей участи страшной:
Будут моры и плит литых ломка,
И война всей планеты, ужасна.

Не рожать, и не жить, не родиться?
Как нам быть, как нам дело улучшить?
Родовые мелькают здесь лица,
Как бы в тёмное царствие лучик.
За родных мы всегда в беЗпокойстве,
За детей и за внуков в тревоге,
У молитвы такое есть свойство –
Это связь в поколениях с Богом.
* * *

Где-то ждёт жёлто-блеклая роща
И тропинки с шуршащей листвою,
Там заряд получаю я мощный
Для творений и дерзостей новых.
Это осени тёплой картина,
А зима у нас длится полгода,
Но я даже зимой не остыну,
Не пройдёт к лесу краткая мода.

Там болеет всё – мёртвые ели,
Как не только у нас – вся планета,
Но замены подроста поспели:
Кислорода нехватка на свете.
Где-то рубят безжалостно джунгли,
И Китаю везут древесину,
А Россия раздует их угли
И проглотит все призраки дыма.
У нас легкие – лес и болота,
У нас реки очистятся сами,
У нас встала заводов работа
Не случайно – мы были бы в яме.

Если тоже с Китаем дымили,
Да Америки пластик догнали –
Вспоминали бы – чистые были,
И прозрачные дальние дали.
Я заметил, что пихта живая
И сосна вширь пошла от опушки…
Всё Господь про грядущее знает,
Про идущий вопль климата, душный…
* * *

Я зимой выбираюсь до Вятки
Не всегда, там нехожены тропы,
Получается – прячемся в прятки,
Но он есть вдохновения опыт.
Развернётся душа на просторе
И неделю гармонью открыта,
И в душе этой думы не спорят:
Что есть жизнь? – не еда из корыта.

Открываются дальние дали,
Горизонты и синее небо,
И мой дух вдохновением хвалит,
Что имеет не в хлебе потребу.
И не хлебом единым мы живы,
Есть для всех Откровение Бога,
Там и город, и дерево с дивом,
Драгоценные стены в чертогах.
И красоты нам дали, чтоб помнить,
Что уж там красоты под завязку,
Это эха Небесные звоны.
Предварительной участью – ласка.

А другие живут на Афоне
И с горы там до Бога поближе,
Синева отражением тонет
Прямо в море, от Неба излишек.
Это где-то в генетике память,
Не нейронно текущие связи,
Пробуждаем мы эхо не сами…
– База, База, есть память о Базе.
* * *

О заморских магнолиях думы,
Я их вряд ли когда и увижу,
У нас рано на севере сумрак,
Но и здесь жизнь красотами движет.
Иногда и неброские краски
Пробуждают ответную гамму,
И в палитре находится ясный
Свой оттенок гармонии с давним.

Не объять необъятное взором…
Но сейчас в Интернете есть фото,
И бывает пост искренне дорог,
Впечатляющим выпадет лотом.
Там, понятно, красот суррогаты:
Не реальны у лилии краски,
Не заметны оттенки агата,
Да и миг впечатления – частный.
Но своё они сделали дело:
Пробуждают глубины сознанья,
Проявляют – что писано мелом,
Что заложено в цель мирозданья.

Там не червь и не грязь энтропии,
Там не прах и развеянный атом…
И где в этом есть место России?
И красоты у частностей сада?
Думы, думы, о частностях думы,
Думы в корень, поверхностно, близко…
И, понятно, враг ярится чумный…
Твёрдо-ясно – расплывчато-склизко…
* * *

Накрошил я раз лука без меры
И в устах моих сделалось горечь
Он зеленый, из юных, неспелый,
Но зимой это лучшее, в корень.
Где на севере взять витаминов,
Кто их знает заморские фрукты?
А лук точно часть функции сдвинет,
Это местная сила продукта.

Даст Господь всю нам силу под ноги,
Эти с виду невзрачные травки,
Большинство же всё химией гробит,
Ну, да этот путь гибельный, давний.
Я добавлю до кучи полыни
На язык, после риса с морковью,
Я же знаю, всё горькое схлынет
Без таблеток управимся ловко.
А пред этим ел мёд и повидло,
Что с калиной уварено круто,
Все болячки, всё множество видов
Отфутболю в течение суток.

Утром семечек тыквенных доза
Измельчённых, запитых отваром
И с молитвой отводим угрозу:
Даром, даром, конечное, даром.
Дар от Бога – в количестве знаний,
Дар от Бога – в избытке растений…
А слова мои горькою данью
Иногда у вас вызовут жженье.

* * *

У нас местные братья-поэты
Сотворили груз слова нетленный,
Ими родина чудно воспета,
Этот мир из ошибок и пенный.
ВЯТКА РОДИНА – общее акро
И МОЯ – но у каждого лично,
А в итоге с любовью на макро
И с пронзительной участью птичьей.

Журавлиные крики прощанья,
Как их выразить? – эти сумели,
То потомкам любви завещанье,
Что пока ещё временно в теле.
Все взлетят и уйдут за пределы,
И растают беЗследными в дымке,
Это миг, соловьиные трели,
Чик-чирик, и прощай невидимки.
Остаётся лишь чувство потери:
Недосказанных слов, недопетых,
Не вошли в приоткрытые Двери,
И не все отыскали ответы.

А потомки их мысли читают,
Примеряют к себе – будет польза…
Впереди всем дорога без края…
Но по кругу, как водится, больше.
Воздадим славу-память поэтам,
Да простит их Господь, если можно,
И использует слово при этом,
Слово-меч – что не вставлено в ножны…
* * *

Я поэтам бы памятник ставил:
Но не образ умершего тела,
А стихом – сотворённым из стали,
Без бравады и глупости смелой.
Как узреть обнажённые нервы?
Там не каждый споёт, как Высоцкий,
Он прошёл на эмоциях первый,
Но их много отшельников точных.

Они даже в толпе одиноки,
Кто вином заливает вопросы,
Кто известен, в разумные сроки,
А кто в стол вдохновение носит.
Не сравняешь поэтов линейкой:
Там судьба, окружение, корни,
Их почтить могут после – ремейком,
А по жизни все в образах спорных.
Кто-то пишет историю – Слуцкий,
Кто-то тешит толпу – скоморохом,
Про любовь, про природу, кто куцый,
Но из жизни отчаянной – крохи.

На потребу есть дня – суррогаты,
Вот их могут прославить охотно,
А поэт – он как брошенный атом
Без орбиты и с творческим потом.
Кто куда прислонится – их выбор,
Но любовь если есть, то прорвётся,
Да, исход в неизвестное зыбок…
– Помоги и помилуй нас Отче.
* * *

Мы и время глаголами свяжем:
Есть строка про Маньчжурские сопки,
Есть Цусима, с Кронштадтом и даже
Есть Сиваш, с переходами, топкий.
Всё какие-то горе исходы:
У страны, у державы, у белых,
А у красных ГУЛАГовый отдых,
Всё какое-то стрёмное дело.

Всё пахали-вздымали гектары,
Выдавали стахановки тонны,
Изгоняли привязанных к старым,
И мечтали о будущем томно.
Кто мечтал, а кто просто ишачил,
Кто служил, а кто делал карьеру,
Всё катилось, как катится мячик –
Ниже, ниже, в обыденность серу.
С головы загнивает рыбёшка,
Так и наши протухли деляги,
Появилась противная мошка,
И померкли кровавые стяги.

Но есть те, кто державе служили,
Невзирая на цвет и обличье,
А не жрали вагонами в тыле,
Не блудили на юге по-бычьи.
Как хотелось, чтоб было всё в пользу:
Кровь и пот, и тоска на чужбине.
Сколько будем мы раками ползать…
– К Сыну, к Сыну, вернитесь все к Сыну.
* * *

У нас время суровых безмолвий,
Не дают подремать в размышленье,
Гибель мира, где носятся волки –
Нависает грядущею тенью.
Идёт тихий крещенский сочельник
И народ приготовится в прорубь,
Образ смерти в лихой понедельник
И воскресшая будущность взору.

Это видит духовное око,
Для других же крутые купанья…
А кто был – тех невидимым током
Причащают обрядовой данью.
Это внутренний мир – веры в Бога,
И Он знает намеренья духа:
Где там плоть, что в тепле недотрога,
Да подальше от края, где сухо?
Это дико смотреть иностранцам,
И свои у виска крутят палец…
Да, здесь всем предоставлены шансы –
Выбрать путь на духовные дали.

В образ смерти крещён Иоанном,
Тем обрядом Спаситель воскресший,
Это в будущем вылечит раны,
Всё закончится подвигом крестным.
Тени, тени, грядущего тени…
Но и Свет виден в дальнем туннеле,
И сегодня Крещению пенье,
Проверяют обрядами в деле.
* * *

Мы реально след прошлого чуем –
Это строчечный путанный заяц,
То нырнёт в гущу самую сует,
То в мечты о незримом взлетает.
Нам потомкам понятней итоги:
Эти грёзы и мифы, и будни,
Заблуждения в поприщах многих,
И что стоит всё в отблесках Судных.

Этот след – отраженье культуры
Где вращалась душа человека,
Да и чувств отражение хмурых,
А в итоге аккорды на деке…
Да всё те же – прощальные звуки,
Вид печальной земли и унылость,
И тоска, что без Родины губит,
И семья – это Божия милость.
Этот след мы не чуем, мы видим,
Иногда он и строкам подвластен,
Журавлиные в жалобе крики,
Попадают в тон общий, не частный.

Получается песня по кругу,
А в душе нашей те же тревоги,
Не сыграешь из прошлого дубль,
Не заменишь компьютером лобик.
И мы неким неведомым чувством
Пробираемся к верному следу,
Не завидуем миру – где пусто,
И не верим ни мифам, ни бреду.
* * *

От себя никуда не уедешь –
Это крест, он приклеенный лично,
Три шестёрки полезут в беседе,
Это верх мудрований первичный.
Каждый лично – особенный гений,
И с замашкой в себе креативной,
Но и мир, как мы знаем, из терний,
И на Свет продерётся активный.

Но не тот, кто кусает зло корни,
Как бы ни был он ярый в припадке,
Чья вина, что характер стал вздорный,
И ему, мы же знаем, не сладко.
У таких, как мы видим – проблемы
Вылезают везде, регулярно,
Но их тянут духовные темы,
Это некий есть принцип полярный.
Их простим, это мы виноваты,
Это в нас ещё слабые волны
Той духовной индукции ватты,
После грешных падений в тьму, долгих.

Но мы просим в молитве подмоги:
У Креста, у святых и есть Отче,
Это часть, понимаем, дороги,
И так Дух освящения хочет.
Попускают для нашей же пользы,
Но и внешних нам жалко страдальцев,
Мы индукцию чувствуем больше…
– Пальцы, пальцы, к нам веером пальцы.
* * *

Что есть день? – миг в мозаике буден,
Это некий неведомый пиксель,
Что он весит? – пушинка в день Судный,
Неизвестное тождество икса.
Но и икс нужен всем уравненьям,
Не для веса и общего фона,
Он в гармонии четкою тенью
Подчеркнёт выполненье закона.

Там разложено строго по полкам,
И кто верит – значения видит,
Из штрихов в исполнении долга,
И в картину слагаются миги.
Этот угол из прошлого – чёрный,
Здесь он серый и тянется годы,
Здесь оттенок закону покорный
Посветлел и усилился, бодрый.
Постепенно светлеет картина,
И итогом, как водится, Пасха,
Здесь итожится с плюсами минус,
И в вершине становится ясно.

На вершине картины сиянье,
То Креста воскресения блики,
Кто с ним рядом нечищеный встанет,
Обожжется и спрячется с криком.
Крест в картине творения Главный:
Каждый день, каждый миг, каждой клеткой…
И спаси Бог – я Высшего славлю,
Что открыли глаз строчкою меткой.
* * *

Интеллект и культура – есть грани,
И у каждого лично, особо:
Этот к святцам за помощью встанет,
Этот встал в заградительный обод.
Кто на уровне просто примеров,
Кто до алгебры даже добрался,
Интегралами щёлкает смело,
Но упрутся в табу все, так жалко…

Есть, кто вычислил даже день смерти,
В документах фиксирует сроки,
Всё реально есть в цифре – поверьте…
А куда нам пойти, недалёким?
Не дано нам, нет истинных формул,
Где, куда нам шагнуть и на сколько?
Получается ветру покорны,
А он вынесет ясно – где скользко.
Всех проверят на льду, а там ветер
Расширяет соблазнами парус,
Путь падением горьким отмечен,
Но вперёд продвижение даром.

Надо просто за нитку схватиться,
За канат и за трос из молитвы,
Интеллект и культура – миг в лицах,
А здесь в вечность проверенный свиток.
В заградительном ободе – масса,
Да мы все, кто с грехами оттуда,
Но не ждите последнего часа,
А по ниточке к Небу отсюда.
* * *

Есть земля, что напитана снегом,
Это первое, что я представлю,
И хлеба подошедшие, пекарь
Их к печи подготавливал явно.
На воде приготовлено тесто,
На воде и земля возродилась,
Это жизнь – если прямо и честно,
Но откуда могучая сила?

В хлебе смерть есть – погибшие дрожжи,
И в земле погибает всё семя,
Погибают, кто дышит, и дождик
Убивает червей, что задремлют.
Получается: смерть и движенье –
Это часть возрожденья в природе,
Смерть везде, от рождения тенью,
Это семя – когда мы уходим.
Но и семя бывает гнилое,
Задохнулось и высохло, пусто,
В чём причина – болезнен ли, стоек?
Слово в буквах и сказано устно.

Всё сошлось – если честно и прямо,
Мир духовный и плотские черви,
Возрожденье, помойная яма…
А мы веруем в Лучик дня, Первый.
Это Хлеб и могучая сила,
И святых нам оставлены мощи,
Чудо смерть нам объятья открыла,
Но, пока что, зародыш в нас тощий.
* * *

На глазах одичала природа,
И поля заросли перелеском,
А в реке переполнились воды,
И морозы не славятся треском.
Всё под знаком чудес, необычно:
Так, в Америке в ярость морозы,
Где южнее и к зною привычны,
Но и их подогрели с угрозой.

Лихорадит в болезни планету,
И подходим к последним приметам,
У пророков те сроки воспеты,
А на нас клин сошёлся ответом.
Но для нас всё привычно, как воздух:
Нынче смог, завтра дым от пожаров,
И полям зарастающим отдых –
Многолетним дичающим паром.
Всё привычно, повсюду шестёрки
В номерах и обычном штрих коде,
С ядом воздух – понятно упёртым,
Остальным, кто согласные – годен.

На глазах одичает планета:
Где везде толерантность и геи,
Порнографией совесть раздета,
Деньги, деньги, о деньгах идеи.
Но подчистят планету обычным
Всем привычным, обыденным гриппом,
Это Суд всем заранее – личный,
Кто не кается, вылетит с хрипом.
* * *

Слава Божья восходит на Небо –
Говорят, что есть где-то седьмое,
Мы в одном не имеем потребу,
Когда смотрим под ноги и ноем.
Нам бы хлеба и чуточку зрелищ,
Да копеек и гаджетов разных.
Всё земное – текущие цели,
Говорим, что сегодня наш праздник.

Говорят, говорим и есть мненье…
А своё нам не вывести знанье?
Да вся жизнь здесь сплошное ученье,
Из кирпичиков строится зданье.
Что, опять Вавилонская башня?
Но её слава Божья разрушит,
И останется горькая чаша…
Да услышит имеющий уши.
Всё на круги своя, всё по новой,
Не уйдёшь, не взлетишь своей волей,
Не сочтут уважительным довод,
Что устал от скитаний и боли.

Повторюсь – Вверх по нитке молитвы
Добрались и помогут святые,
Отделённые светлые лица,
Так от века веков и доныне.
Нам известно – обителей много
И не надо гадать понапрасну…
Слава Божия выберет строго…
– Ясно, ясно, становится ясно.
* * *

Мы хороним на кладбище старом,
И пошли по какому-то слою,
У нас лес вырастает здесь яро,
Он следы от прошедшего скроет.
Лет за триста ушли поколенья,
И роды здесь кончались, деревни,
От родов тех на кладбище тени,
У деревни – фундаменты-кремни.

Но и кремень уходит в щебёнку,
От домов тех останутся ямы
Не везде, их зачистят гребёнкой,
Да бурьян вырастает упрямо.
Так бурьян – это памятник теням,
И намёк нам и шёпот о прошлом,
Они тоже старались для денег…
Да, от мыслей о суетном тошно.
Даже нет там последней часовни –
Отобрали, сгорела всем знаком,
Староверие к смерти готовит,
Не отнять этой участи дракой.

А в Москве цел доныне ряд кладбищ,
Их чума породила, знак Божий,
Там часовни остались жить кладом,
Не смогли их гребёнкой уложить.
Тот, кто хочет, про свару узнает –
Эти страсти о смерти и драке,
До сих пор там пытаются с края
Откусить, хоть кусочек, собакой.
* * *

О любви незабвенные строки:
«Я тебя никогда не забуду»…
Кто Россию покинул в далёкий
Год, он каялся, помнил иуду.
Так у русских душа без молитвы
Онемеет и вылезет дрянью,
Очерствеет – без родины сытый,
И окажется с горечью пряник.

Из истории масса примеров:
Возвращения блудных скитальцев,
Мама Родина разве без нервов,
Открывает объятия дальше.
Здесь не надо слов разных и лживых,
Это чувство зовут ностальгией,
Ностальгия – осмысленность жизни
И судьбы, единенье с Россией.
Это смысл цели самопознаний,
И в России отчаянно яркий,
И нам счастье средь многих восстаний,
Что живём здесь, особым подарком.

Кто-то скажет цинично – рефлексы,
Так простим их, как космополитов,
Патриот им – как выродок местный
И мечтают увидеть избитым.
Но любовь, если с Богом – в квадрате,
Всё осилит, пройдёт и вернётся…
И мы песнь о России подхватим:
– Льётся, льётся, безудержно льётся!
* * *

Отдыхала Россия, немыта
От великой духовной работы,
Кто-то думал: медведь наш убитый,
И глядел, переваривал опыт.
Но проснулся и сел косолапый,
Он стряхнул все удавки и путы
И не дал достояние хапать,
Всё, конец внутри ворогам дутым…

Помечтали немного, попели,
Посмотрели прошедшие вехи:
Эти омуты, заводи, мели,
И грядущий путь призрачный, некий.
Остаётся любить – то, что дали:
Наши реки, поля, перелески,
Да мы Родину выше всех ставим,
У нас гордость особого блеска.
Лет уж тысячу правильно славим
Мы Христа – православного Бога,
Вся история в поприщах дальних
И вины отступления дёготь.

Вся история кровью умыта:
Без конца возмущенья и войны.
Но величье не в сытом корыте,
А за други своя, и на бойню.
Выше смерти есть страхи позора –
Не пойти, если нас призывают,
И нам дух возрождения дорог,
Раз Россия избранница Рая.

* * *

И зимой журавлиные плачи
Мне напомнит вновь северный ветер,
Что он гонит, какую задачу,
И каких достигает отметин?
Как магниты – где минусы к плюсу,
И там тьма – где нет мощного света,
Расселенье из мира, где густо,
Перелёты для вывода деток.

Поперечные эти потоки –
Не циклоны и с запада ливни,
Это милость и кара жестока.
И есть тьма – сутки солнечны дивны.
Даже здесь нет равненья по центру,
А нам всучить хотят толерантность,
Эту дозу из яда по центу,
И заглотим крючок бриллиантом.
Фармакологи скажут – привычка,
А в духовном – там явная гибель,
Неразличие – явится дичью,
Есть такие теперь перегибы.

Да, недаром журавушки в плаче,
Они знали, придут эти ветры,
Заморозят всё, льдом обозначат,
Но он будет вновь праздник – день светлый.
Так и в вере – смиренье с терпеньем,
Это полюсы против напора,
Подсчитает всё смерть-воскресенье,
Но пока с толерантностью ворог…
* * *

Всё, слезай разлюбезный, приехал,
Не в свои просочились мы сани,
Эх, шагали бы тихо и пехом,
Но боялись, что трудно, устанем.
Нам попущены сильные песни:
Про коней, что несли привередой,
Заблудились в степи, где не тесно,
И буран всё заносит, без следа.

Бедолаг занесённых – их жалко,
А успели кто, тем не поможешь,
Эти вешки – по жизни нам палки,
Мало били к последней таможне.
Там мечтай и моли на коленях,
Но этап подвезён к своей клетке,
Им последний Указ не отменят,
И стрелки охраняют вход метки.
И картинка – сад чудный из яблонь,
Там плоды вожделенные смертным,
Так сошлись эти песенки в пазлы,
Чтоб помочь нам, немного инертным.

А монахи идут на коленях,
Даже слушать о подвигах чудно,
Есть надежда, что что-то изменят,
И других проведут – там, где трудно.
А нам трудно везде бедолагам:
Вешки, след, привередливы кони…
Путь постом и молитвою – шагом…
– Тонем, тонем, инертные, тонем…
* * *

Залатать золотою заплатой
Надо парус из лоскута сшитый,
Может, кто нас увидит, заплачет,
И не будем лукавым добиты.
Купола золотые на нервах
Не случайно оставлены грешным,
Этот автор безбожный из первых
Тосковал, что был связанный тесно.

Да, в России всё шло наизнанку:
Мавзолей – есть пример зиккурата
Сатаны, там нечистая банка
Причастила «елеем» заклятых.
Там прорвало нечистые стоки,
Не убрать эти мелкие шельмы,
И там вырез в ступеньках глубокий,
Он не виден, но сверху – как бельма.
То алтарь сатанинского ВИЛа,
Всё один к одному, без ошибок,
И стихи эти – малое било,
Но из малого строится шибко.

Как вода всё по капельке точит,
Так и мы будем капать и капать,
Очищенье почувствуют точно –
Не отсюда цветов чудных запах.
Наше золото просто, без блеска,
Это вес изначальный, не здешний,
Надо чистить для Господа место…
– Грешны, грешны, пока что мы грешны.
* * *

Сколько помню себя – всё приказы,
Всё какие-то долг и ответы,
Шестерёнки цепляют, как надо,
И в ответ наши чувства задеты.
Долг пред Родиной, мамой, работой,
И приказы везде – всё по чину,
А нам спать и гулять, пить охота,
Успевали служить и задвинуть.

Но со временем страсти всё меньше,
А ответа всё так же им надо,
Что там, в корне – обязанность, деньги?
А у нас час болезни, усталость…
Это жизнь, и вокруг тоже люди
Со своею усталостью трудной,
Где-нибудь идеальность погубишь,
Не дают середины премудрой.
А её нет, наверное, где-то
В дальних далях, в соседней вселенной,
А мы здесь рождены для ответа,
Это некий наш ребус обменный.

Осознание – это полдела,
А само исполнение трудно,
Всё по кругу, чтоб искра летела:
Забываем – усталость и будни.
Не поможет ни кофе, ни время,
Нет толчка и лежишь полупьяный,
А толчок, и ты в силе, не дремлешь,
Всем прощенье и в будни упрямо.
* * *

Сколько мусора спрячется в снеге,
А вначале был белый и чистый,
Что снежинка – прекрасная лебедь,
С исключительным блеском лучистым.
Так и мозг изначально был светлым:
Со своим ДНК, как узором,
А потом превратился в смог блеклый
И в конце обрастает позором.

Да там грязи лежат мегатонны,
ДНК повреждённый проклятьем,
Но Господь обещал перегоном
Обновить всё, и в вечность объятья.
Испариться из пошлости смертью,
И по новой воскреснуть кристаллом,
Благодать открывается Дверью,
А оплата? – да малая малость.
Там уже всё оплачено Кровью,
А от нас нужен мизер – поверить,
Отделиться заряду в подобье –
Плюса с минусом. Где он, твой берег?

Вроде просто и ясно, на пальцах
Проясняется чудо-картина…
Образ страуса спрятанный – дальше,
С головою в песке, эх, дубина…
Знаем, смерть не замедлит явиться,
И делами лучи не исправить,
Это избранных тысячи в лицах,
Остальным перегонною явью.
* * *

На суде есть последнее слово,
И пред казнью позволят промолвить…
Прокурор обвиненье готовит,
Адвокат в размышлениях долгих.
Обвинений достаточно много,
Там расстрельные пункты и списки,
И судьба вся окрашена в дёготь,
О страстях в преимуществе иски.

Нам известно о чёрном и белом,
О добре и о зле неразумном,
В оправдание – слово и дело,
О беЗпечном, о подвиге трудном.
Всё известно: и мука в духовном,
И беЗсмысленность плотских стараний,
И что путь не бывает здесь ровным,
И что враг пожинает плод данью.
Всё известно в житейских примерах,
В житиях и истории вехах,
Почему же в итоге жизнь-стерва
В преисподнюю просит уехать.

Что же даст нам последнее слово:
Оправдание, лёгкость ошибок?
Изменение вектора злого,
Прокурора сурового вывод?
Да об этом известно всё в храме,
Так же дома, пусть с маленькой силой –
О молитве прощения, аминь:
– Нас помилуй, помилуй, помилуй.
* * *

О тщете копошения мысли,
Есть во всём зацифрованный контур,
В нём уже все решения вышли,
Но зачем тогда бесы, как контры.
Значит в рамках ещё есть пространство
Измененья текущих событий,
И не так уж силён в окаянстве
Вечный враг и есть двери открытий.

Мы внутри непреложной решётки,
Но отверстия есть и проходы,
И наш сонар улавливал отклик,
И копились открытия годы.
Мы сейчас это можем представить,
Но вслепую протиснулись предки,
Но не все, есть прилипшие к краю,
Размножались бактерией вредной.
Всё какие-то техно-картинки,
Это взгляд на текущее время,
А из вечного – образно льдинки,
Обрастаем кристаллом, как семем.

И кристаллы есть разного цвета:
И прозрачный и мутный, и чёрный,
Все боятся грядущего Лета,
Но живые грешат и задорны.
Рамки, контуры, бесы в проходах –
Всё же ясно, что так и выходит…
– Измененье текущей погоды
В нашей воле и годному отдых.
* * *

Эти песни о времени разном
Прочесали года и сезоны,
Так зачем же опять неотвязно,
Возникают погодные звоны.
Но мы русские чувствуем ярко –
Эти грани, границ переходы,
Ощущаем погоду подарком,
Переносим спокойно невзгоды.

Нам контрасты нужны для отличий:
Пробуждение, жизнь, увяданье,
И не просто текущий обычай,
А какое-то в зиму заданье.
Почки, семя есть в притчах и песнях,
Возрожденье есть в разных примерах,
Это всё в красоте и чудесно,
Да и красок добавит в быт серый.
Посмотрите на нашу державу –
Это климата лёгкое, печень,
Мы простором не давим на жабу,
И застоем мир суетный лечим.

Нам достались огромные реки,
А вода это кровь для планеты,
Получается Родина светит
Обезвоженным сукиным детям.
Нас поила берёзовым соком,
И китайцев напоит Байкалом,
Запоют планетарные скопом,
Мы отвалим, раз дали не мало…
* * *

Погружение в сон, да из спячки,
Кто знаком с этим мороком странным?
Рядом жизнь – копошенье и скачки,
Это луч из проектора в страны.
Видим спит богатырь из России,
Приоткроет глазок и спокоен,
Не его это час, он не в силе,
Так чего и вставать с тёплых коек.

Пусть проходят снега и метели,
Без него нынче с горок катанье,
Без него выход многим на мели,
А он встанет на битву, не раньше.
Это луч на глобальные планы,
А из частностей – жизнь многомерна,
И грохочут прокатные станы,
Да вопрос формируется – нервный.
Что ещё там проектор ухватит:
Образ толстого дядюшки Сэма,
Он готовит железные латы,
Но придёт ему новая смена.

Кто же крутит суровый проектор?
Ну, не доллар же, просто бумага…
Это миру неведомый Некто,
И противник известный, из ада.
Спячка, дрёма, побудка и стимул –
Это всё на всемирном экране,
Да, когда-нибудь мороки сгинут…
– Встанет, встанет, расслабленный встанет.
* * *

Над центральной Россией метели
Накатили и злобно завыли,
И откуда, зачем налетели,
Проверяли Отечество в силе?
Нам добавка за тёплую зиму,
Чтобы всех потрясти и напомнить –
Будет впредь необузданный климат,
Это плата за знания тёмным.

По местам и везде катаклизмом,
Как в праобразе общим потопом,
Чтобы помнить – довольствие жизнью,
Это гибель беЗсмысленно оптом.
Эти сладкие песенки в прошлом:
Снегопад и места, что не помнят,
Про следы, даже видеть их тошно,
Снег под крышу, не выйдешь из комнат.
Про простор и звезду и не вспомнишь,
Непрерывно змеится позёмка,
На дорогах немеряны тонны,
Перехватит, заносит всё ёмко.

Но, быть может, России всё в милость
И задует безбожные тропы,
Чтоб прекрасное, чистое снилось
Надо сложить и веру и опыт.
Мы достигли вершины познанья,
Но стихия придёт и ничтожны,
Как накатит погодная штанга:
– Боже милуй, и знания в ножны…
* * *

Молодёжные, вечные страсти –
У нас в классике сильные вехи,
Там Ромео Джульетту умаслил,
Достоевский про князя ответил.
Передряга мальчишки с девчонкой,
Но расписано ярко и с фоном,
Типажи все отмечены тонко,
Да их в жизни полно, миллионы.

Нам урок, да мы все не такие:
Мы умнее и твёрже, и глубже,
А кто в возрасте, грамоте, силе,
Тот, конечно, вне страсти, не в луже.
У нас много творцов на диване,
Мудрецов, сильных заднею мыслью.
А эмоция эросом встанет
И поставит в упряжку, за дышло.
Где же истина, цель, середина:
Состояние, признанность, дети?
Или тихое озеро, с тиной,
Кто же в классике точно ответил?

Но и в Библии эти же вехи –
Песня в песне дана Соломоном,
Значит, есть что-то в страсти, без смеха,
Без суда, поучительным тоном.
Мы горим не потом и не завтра,
Мы пылаем в текущих минутах,
А выходит, что в вечность затравка…
Мини-жизнь в продолжение суток.

* * *

Мы же видим мир образно-плоско,
Всё разложено строго по рангу,
И в расцветке всё серое – осью,
И по жизни учёба, да пьянка.
Пьянка – это уход от реалий,
А учёба – да опыт падений,
Поглядеть можно верою в дали,
Но здесь мало шальных совпадений.

Это как в перфокарте – есть штекер
И отверстия четкого плана,
Попадёшь или вставит маг некий.
Глубина приближённее станет.
Где-то молятся строго монахи,
И подвижники взглядом повыше,
Перспектива кончается прахом,
Но есть эхо, которое слышим.
Изначально – пророки-предтечи,
Потом новые грозные виды,
Этим мир от падения лечат,
И понятней: где страсти и идол.

А поэты, как малые дети,
Всё пытаются сложить картинку,
И из эха и разных рифм-петель
В стих какую-то вытянуть инфу.
Попадёшь или вставят в мозг слово,
И получишь план чёткий иль мутный,
В большинстве же картина сурова:
– Убегают слезами минутки…
* * *

Клетка-жизнь всем распахнута настежь –
Выходи, но приятно не будет,
Это здесь всем разложены масти,
И жуёшь ту, что дали, из судеб.
И всегда ждёшь ту синюю птицу,
Что в народе зовётся – удача,
Без неё вся судьба не годится,
Будет Суд и горюче заплачешь.

Всем по разному слышится пенье,
Этой птицы, здесь разные грани,
Это Духа Святого даренья,
Когда годным сосудом в дар станешь.
Клетка-жизнь – да не будет жать душу,
И не будешь клясть бедную ветку,
С лаской солнца все шелесты слышать,
И доверишься верить по детски.
Они сами спадают оковы,
Отправляются в прошлое цепи,
Но силки будут ставится снова,
И крестом окончание влепишь.

Ожидать можно долгие годы
Эту самую птицу – удачу,
Иногда улетит в непогоду,
Но вернётся – стихом озадачив.
Её разные трогают грани,
Но на волю нам видится – Дверью,
В непрестанной мольбе не устанешь:
– Перья, перья, для подписи перья.
* * *

Кто-то дух и греховную долю
Видит, образно, в плоских картинках,
Он в духовном не чувствует полюс:
Как огонь и вода в поединке…
Глубина здесь с огромным секретом
И открыта немногим, не сразу,
Кто текущим и предками – предан,
Он вначале мир видит заразным.

Что мы видим? – красивые церкви,
И попов, что довольны и сыты,
А внутри эти грани померкли,
Там раскол и блужданье разбитых.
А внутри эти грани ничтожны,
Здесь итоги – горение духа,
И дары непреложные Божьи,
И открыты они не за трусость.
Но за эти глубины – разборки
Происходят на плоской картинке,
Для слепого и юного – вздоры,
По большому величью – поминки.

Глубину постигают не в храмах,
Пусть огромных, красивых и славных,
Это Свыше открытая тайна
И деётся немногим из здравых.
А мы все понемногу больные,
Но из плоскости выход открытый,
Неустанной молитвою в силе:
– Помоги, Боже, в духе разбитым.
* * *

Хорошо поэтической нерпой
Понырять за стихом подо льдами,
Но темно там с закрытою дверкой,
Ни строки, не рождаются сами.
Надо снова нырнуть под поверхность,
Там где свет пробивается Свыше,
Это значит без зрительных нервов
Ощущать все движения мысли.

И она отзовётся упрямым:
Эхом дальним, улыбкой, приветом,
Где знакомой мелодией грянет,
То неведомым ритмом при этом.
То вдруг прячется хитрая в дальнем,
Самом тёмном и мутном пролёте,
Я кругами же ближнее тралю,
Но, ни проблеска в слове и ноте.
Инструмент свой отложу в сторонку,
Растянусь, будто сплю, на кровати,
Ожидаю не выплеска звонко,
Мне и тени движения хватит.

Не всегда так, бывает удача,
Они сами кидаются, строки,
И усилий больших не затрачу,
А достигну значений глубоких.
Однозначно одно – подо льдами
Много строк и мелодий чудесных,
И удача даётся упрямым…
– Тесно, тесно, на воле мне тесно.
* * *

Пятый месяц потоком сознанья
Непрерывным мне душу-дух лечат,
Я по пятницам голодом-данью
Помогаю взять ношу на плечи.
Всё идёт по гармонии с плотью,
Не встают противлением страсти,
И не мной это избранный отдых,
Это просто подаренный праздник.

Это в памяти чистое место,
Это чистые светлые думы,
Много что стало сыро и пресно,
А душа обновляется юным.
Ощущенье, что слышат молитвы,
Мои просьбы-стенанья за ближних,
Это всё непонятно для сытых,
А мы все ниже плинтуса, ниже.
Мало кто для молитвы соборной
Собирается в храм покаянно,
Но не будет мгновений повторных,
И потом не откупишься данью.

На потом не отложите встречу –
Это Сретенье с чудо-Младенцем,
Этот день среди года отмечен,
Как проверка – кто в бденье и с ленцой.
Кто над плинтусом избранным станет?
Кто коснётся немного святыни?
Это всё пропевают устами:
– Отпускают, кто в бдение ныне.
* * *

Много тем было с адресом точным,
Помечтаем о теме размытой,
Но чтоб пазлы все вставились точно –
Ограничим блужданье корытом.
О еде будут мысли – немного
И во рту непременная сухость,
В голове – подбиванье итогов:
Это всё же всерьёз и не глупость.

Мне не трудно в сухом голоданье,
В голове появляется свежесть,
Не заботит здоровье, ни мани,
А весной эти подвиги реже.
Там проснётся мечта садовода:
Созидать непрерывно и в новом,
И не только еда и не мода,
Здесь и чудо цветения – довод.
Понимаешь, что есть фитонциды,
Так и их надо – облачным роем,
И творенье здесь вовсе не идол,
Это то, что дано и откроем.

Про творенья – духовные мысли,
Так мы все сотворённые твари,
В совершенстве программы и числах,
Созиданьем природу отдарим.
Так весной всё бывает размыто,
Но пригреет, и пашем, и садим,
Не корыто мы вырастим – свиток,
Может с ним нас не пустят до ада.
* * *

В теме – точечно снайперский выстрел:
Я увидел узор креативный,
Он готовился исподволь, искрой,
А явился – когда я пассивный.
В расслабленье лежал на постели,
Где картинку любую представлю,
Но куда полетят мысли-стрелы –
Не узнать, то не связано с явью.

Я, конечно, узор не запомнил,
Но он был очень чёткий и странный,
Не встречался ни трезвым, ни сонным,
И явился ни поздно, ни рано.
Тут внучонок под руку явился,
Оборвал годовалый картинку,
Но засела в мозгу её сила,
Не поставишь её в серединку.
Нереальна сверхчёткость узора,
Сразу тюкнуло – это впервые,
Не успел поблаженствовать взором,
Попросили сознанье на выезд.

Приоткрылась чуть-чуть эта тема:
Это есть и оно существует,
Нам не ведом ни ангел, ни демон,
Нас жалеют здесь в месиве сует.
Оторваться от мира в пассивность…
Мы же знаем, святые взлетали,
Это веры простая наивность…
– В стаю, в стаю, в Небесную стаю.
* * *

Есть старинный могучий обычай –
Золотая заплата на душу,
Там прочтут все пр

За стихотворение голосовали: Рыжий Кысь: 2 ;

  • Currently 2.00/5

Рейтинг стихотворения: 2.0
1 человек проголосовал

Голосовать имеют возможность только зарегистрированные пользователи!
зарегистрироваться

 

Добавить свой комментарий:
Оставлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи
  • vetr5   ip адрес:95.108.133.201
    дата:2017-11-16 23:24

    да не пойти бы тебе на хер


    АТАТА

    комментарий отредактирован модератором
  • Елена Александровна   ip адрес:185.3.34.218
    дата:2017-11-17 14:10


    странный комментарий...
    и это после того, как человек поделился информацией о перенесённом инсульте?

    можно подумать, что стихи подружаек чем-то сильно отличаются от текстов Александра, но их Вы на хер не посылаете... почему-то;

    всё по диагонали, всё по диагонали... и читаем, и пишем так же, жизнь - тоже по диагонали, видимо.
  • Алекс Тим   ip адрес:31.173.103.24
    дата:2017-11-17 23:41

    А это как раз вчерашнее, я даже сопротивлялся, когда стих пошёл, спать ещё хотелось, но его весь закачали в мозг и под конец я согласился, да, ситуация один к одному с теперешним духовным состоянием мира. Этого одного из десяти(по учению Святых Отцов только немногие способны к восприятию духовного мира) растаскивают все конфессии, да ещё тьма сектантов навалилась, стих о том, что вокруг духовная нечистота, но есть и стоящие в молитве...
    Судно мячиком в небо взлетает
    На волну, потом вновь в преисподней,
    И когда же конец, мы не знаем?
    Проверяли на что мы способны.
    Оказалось не так уж и много:
    Из солянки, с эрзац экипажем,
    Да учебка, из срочников – в «гробе»
    Они все, кто из слабых не ляжет.

    Всемером вели судно, на вахте
    Двое суток, а семьдесят в трюме…
    А не так ли в духовном: кто трактор,
    А кто раньше в греховности умер.
    Всё, без нас там нашли лесовоза,
    Итальянцы покинули судно…
    Это где-то геройская поза,
    А там шкуру попортить не трудно.
    Ощущаю, что эту проверку
    Предоставили мне персонально,
    Запах вони, блевотины терпкий,
    Вроде вони на суше анальной.

    Сорок лет, а всё видится чётко:
    Красоты нет в романтике буден,
    Но нас в жизни почистили щёткой –
    Это мы никогда не забудем.
    Так в духовном: кто пашет, кто с ложкой,
    И один к десяти выбор веры,
    Те кто в трюме – пусть дышат, немножко,
    Кто на вахте – бодритесь, ход смелый…
  • Алекс Тим   ip адрес:31.173.101.149
    дата:2017-11-16 23:30

    Насчёт оценок и комментариев я не удивлён, к камням мне не привыкать, тем более, кто понимает, смотрите весь цикл.
  • Алекс Тим   ip адрес:31.173.103.24
    дата:2017-11-17 23:28

    Прекрасно понимаю: стихи неудобоваримые и неудобочитаемые, иногда даже косноязычные, размышлял не раз почему? - это, наверное, чтобы немудрым посрамить мудрое...
    Это сегодняшнее
    На востоке есть тысяча ночек
    И одна, что лишила заклятья,
    Мы и фильмы смотрели воочью.
    Но, увы, нам те притчи – не братья.
    Всё понятно, но чисто земное,
    Нет Небесного, мы не колдуем,
    Не на том основании строят –
    Суета беЗпросветная сует.

    Что я вспомнил – стихов миллионы
    И одно, в них не капельки света,
    Там всё чисто и путь им зелёный,
    Свист – чик-чик, полетели, привет вам…
    И они суетятся довольны:
    Всё есть: рифма и цепь ударений,
    И склонения умные больно,
    И часть речи – все разные мненья.
    Всё там есть – и чик-чик и на ветку,
    Потом раз и легко на другую,
    Не банально, бывает и метко,
    Но итог всем понятен – из сует.

    Это жизнь, да я сильно не спорю,
    Пусть летают зелёные чики,
    Моя цель – то грядущее горе,
    Всё земное и прошлое выкинь.
    Всё сгорит – триллион словоблудий,
    Ну, а мне – мне бы капельки Света:
    В «Я Тебя никогда не забуду»,
    – Помоги, Боже, светом Завета…
  • Алекс Тим   ip адрес:31.173.103.241
    дата:2017-11-20 00:11

    Новое, в честь 100 юбилейного стиха





    Сто стихов – столько трепетных мнений

    Предоставил Господь мне за осень,

    Сто стихов – это цепь изменений,

    Что прошли мы , как новая особь.

    Новый цикл на пронзительном ритме,

    В нём любовь и трагизм старой ноты,

    Воплотились в слова в вечной битве:

    Света с тенью, я воин охотный.



    Что же нового мы отыскали

    В этой старой руде – цепь открытий,

    Веры щит – из проверенной стали

    Помогает предвидеть событья.

    Всё расписано в искренних нотах:

    Старых-Новых Заветов, в пророках

    И творить в этих рамках работа,

    А не в новых метаниях охать.

    Не для нас эти мерзкие ритмы:

    Эти дёрганья, в позах кривлянья,

    Не для нас путь душевный, избитый,

    Не даёт он духовного знанья.



    Но молитва выводит на Небо

    И ответ в виде пламенной строчки,

    И мой мозг – в виде чистого снега,

    И там пишет невидимый почерк.

    Сто стихов – это новая книга,

    Сто стихов – это цепь откровений,

    И вся жизнь здесь проносится мигом:

    – Тени, тени, простите мне тени…



    комментарий отредактирован автором комментария