Автор: Алекс Тим
Рейтинг автора: 589
Рейтинг критика: 26 383
Дата публикации - 10.12.2017 - 00:30
Другие стихотворения автора
Рейтинг 5
| Дата: 12.01.2011 - 17:38
Рейтинг 4.8
| Дата: 15.02.2011 - 15:54
Рейтинг 4.8
| Дата: 27.01.2011 - 20:39
Рейтинг 5
| Дата: 14.01.2011 - 19:04
Поиск по сайту
на сайте: в интернете:

На круги своя - 2 часть

Стихи нового творящегося в эти дни цикла, первая часть(всё не входит http://stihidl.ru/poem/325217/ )

Стихи осени и начала зимы 2017 года. Некоторые пишут умом, интеллектом(что там осталось после инсульта), другие сердцем, душой(но у меня сейчас тихое уверенное спокойствие), но есть некая Небесная индукция и способность сосуда принимать её, темы и строки сами приходят, и мне не убавить и не прибавить. Стихи как бы размышления о Главном, о смысле жизни,
но и для меня многие являются откровением. По технике они разные - есть и совершенные, и несколько косноязычные, но объединяет их неудобоваримость и неудобочитаемасть, некая откровенная прямизна и беЗкомпромиссность, цикл-книга будет называться "Я Тебя никогда не забуду", но это первая часть 114 стихотворений, вторая часть зазвучала по другому и будет называться "На круги своя", сейчас в цикле 124 стихотворения и он продолжается.

Это сегодняшнее
* * *

Мы блаженства от времени ищем:
Раньше было блаженство от снега,
Получали достаточно пищи
Для духовного роста и неги.
Но меняется время и сроки:
Нынче осень – плодов под завязку,
Мы творили рекою широкой,
И не ждали от снега подсказку.

Нынче всё по особому было:
Не мои , а от Неба картины,
Не томила в душе слова стылость,
И творились все песни от Сына.
И рождались какие-то строки
Не умом, а внутри – подсознаньем.
Мне не нужен ни повод, ни окрик,
Оно сразу в уме щебетанье.
Как закрою глаза – сразу строчки
Появляются призрачной мыслью,
А потом получается точно,
Прямо в глаз и без хитрости лисьей.

Это правда, от Правды рожденье,
На взыскание грешного брата,
Для сестры, что уловлена ленью,
Богу дорог ничтожнейший атом.
Это образ ядра – электроны
Утащить могут внешнею силой,
Но куда? Там где вечные стоны…
– Милость, милость, верните нас в милость.



Продолжение цикла с 55 стихотворения
* * *

О духовных путях – катакомбах
Пришла мысль, поселилась в ум смело…
Ещё образ – в мозгах наших тромбы,
Мы не помним того, что имелось.
Но за это – лихие проклятья,
За отрыв от корней, за неверье,
Нам в Христе очень многие братья,
Но мы выродков любим до смерти.

Всё какие-то в мире кумиры:
Есть фанаты, есть пленные в сектах,
Очень жалко всех деточек сирых,
Увлечённых – в обманных проектах.
Катакомбы – хожденье во мраке,
Тупики и ловушки, засады,
Мало кто берёт дар – веры факел.
Да и многие движутся задом.
Да и тромбы отбили всю память:
О тропе, что топтали нам предки,
И нас новые образы давят,
Их даёт древний враг, очень меткий.

Поразмыслив, поймёшь, что неволя
Нам не зря, и в лечение – лихо,
Чтобы Свет обнаружился – молят,
В катакомбах появится выход.
Факел веры и ход кровотока:
Свет вам в образах – дружеский локоть,
Или хитрый удар: с тыла, с бока,
Копоть, копоть, неверия копоть…
* * *

Мы уйдём – куда все уходили,
В беЗпросветное, в сумрак могильный…
Так зачем все поминки могиле,
Когда всё превращается в пыльность?
Но, у верящих истинно мненье,
Его множат столетий примеры,
И звучит в храмах к Господу пенье:
Упокой всех в другие размеры.

Упокой без страданья и плача,
Без горючих тупых воздыханий,
И слова эти многое значат,
И для многих в подобие бани.
Эти мощные к Небу посылы,
Создают не нейронные связи,
Там в неведомом пламя и стылость,
И молитва в подобие мази.
Все века христианских молений
Показали, что нужно так делать,
Там с Христом не воздушные тени,
А вполне осязаемо тело.

Душам нашим здесь тоже наука –
Как уйти, мы не вечны, мы грешны,
Ну, а в храмах посыл вроде лука:
Он уйдёт в мир неведомый, внешний.
Упокой – это многое значит,
Там на Небе обителей много…
«Как и мы, так и нас» – вот задача?
Упокой – или в душах тревога.
* * *

Наблюдали листы на деревьях
И плоды-семена разных видов,
Эту истину видели в древних,
Или временный нынешний идол.
Дунул ветер – несутся листочки,
Всё напрасно – богатство и слава,
Прах из праха – диагноз им точный,
Разве только по-разному саван.

Хорошо бы так было для грешных,
Но, увы, то беЗсмертные души,
До поры бродят в сумраках внешних,
Там их вопли безмолвие глушит.
Но и семя бывает не годным:
Пустотелым, заразным и с гнилью,
Ядовитым и временно модным,
То, что быстро становится пылью.
Пусть семян много разных подвидов:
То как желудь, пропеллер иль шарик,
Но весной наблюдали мы чудо –
Как росток пробивался средь стали.

А, не так ли и наши святые –
Что пробились в немыслимом тёрне,
И все прочие судьбы кривые,
Сорняки, вроде поросли спорной.
Нам самим ни за что не пробиться,
Но есть след – направленье канала,
Семена путешествуют с птицей…
Попросить о подмоге осталось…
* * *

Жемчуг слов я на нитку надвину,
Чтобы вышло кольцо-ожерелье…
Все стихи посвящённые Сыну,
Чтобы не было горьким похмелье.
Чтобы не было ниши для пряток,
Я слова эти выстрадал в думах,
Измарался по уши в заклятом,
Мы в духовном до старости юны.

Мы в духовном по жизни младенцы,
Большинство не рождается вовсе,
И живут, погребенные бренным,
Но весь смысл здесь – в большой изготовке.
Изготовить сосуд, что пригоден
Будет впредь излияниям Духа,
Для того и крещение в водах:
Образ смерти, и трижды, не сухость…
Умереть для греха, вновь родиться,
И воскреснуть, для жизни повторно,
Я и в образах сею и в лицах,
И пашу, словом в залежах чёрных.

Да, мой жемчуг суровый и чёрный,
Тем ценней изложение в фактах,
Это животворящие зёрна
И я сеятель, пашущий трактор.
Для чего же кольцо-ожерелье?
Чтоб узрели заблудшие души,
И мы вместе творили изделье…
Слушать, слушать, неумолчно слушать.
* * *

Я не только по образу в центре,
Я реально вскопал всю округу,
Факты-звёзды сошлись все в моменте
И я с севера тронулся к югу.
Там где жил – край гнилых помидоров,
Да и здесь бы хотелось теплее,
Но всё в мире блюдёт свою скорость,
Вот и я не дозрел бы скорее.

Пока зрел – по земле поскитался,
И скажу, что увидел немало,
А о прочем нисколько не жалко,
Там на тысячи жизней осталось.
Я здесь в центре – где клуб с магазином
Были прежде, а ныне руины,
Парк не топтаный целую зиму,
Вся земля мне – как годному сыну.
Там в углу есть фундамент от дома:
Это прадед мой, я не приблудный,
Я не спрятался в городе в омут,
И на родине встречу день Судный.

Я на родине жизнь очищаю,
Где крещён был в намоленном храме,
И я рад преогромному паю,
Исцелён – стал, а прежде был ранен.
Я центрую всю жизнь вокруг оси,
Христианских священных обрядов…
И мы верим, надеемся просим:
Бог, очисти от гибельных ядов.
* * *

БеСпримерный, беСпутный – бесяра,
Это надо же стал всем примером,
Поработал над душами яро
БеСподобным крутым инженером.
Он стоит пред глухим и согласным,
Всех подмял, наслаждается матом,
И от крови весь сделался красным,
Напитал всех неверия ядом.

Всё беСсмысленно, всё безнадёжно,
Нет, надежда есть «Зэ» появилась,
Пока слабо ещё, осторожно,
Сохранила её Божья милость.
Сохранил её Божий остаток,
Что стоит непреклонной стеною,
Их не купишь не болью, ни взяткой,
Они будут людей беЗпокоить.
Не моя это в целом заслуга,
Я лишь чётко схватил эстафету,
И отдам её брату и другу
Вместе с факелом – истинным Светом.

БеСполезное тлеет, не светит,
БеСконечный – он сам проболтался,
БеСприютный, беСсмысленный – ветер
Он не высосет истин из пальца.
БеСпрерывно – исчадие ада,
Не всегда, не во всём атакует…
С нами ангел спасительный рядом,
У нас в храмах поют: «Аллилуйя!»
* * *

Я осеннюю песню припомню:
В ней тоска и какая-то радость,
Её слушать удобней из комнат,
Перекинув мысль в образе радуг.
С ней роднит всем знакомое чувство:
Пониманье ухода, разлука,
Тех высот, что не выразить устно,
Объяснить это рамочки узки.

Это чувство единство с природой,
Что и в нас есть грядущему семя,
И что лето-жизнь отдано моде,
Но пора и задуматься в теме.
Для чего-то в нас чувства создали,
Всё в гармонии с краской природы,
Брак – белеет, плод – солнечно алый,
Желтизна-старость звонит к уходу.
Защемит тот звонок до мурашек,
Журавлей улетающих криком,
И мы с жалостью прошлому машем,
Ощущая текущее иго.

Крик по тем, кого здесь покидаем,
Крик по тем, кто уже за пределом,
Они справа и слева, но стая,
Так и нам выбор веры, удела.
Вот летят караваны высоких,
Потянулись к заветному югу…
Я пока в плену, связанный многим,
Тосковать по высокому буду.
* * *

На Покров прослезилась погода,
Или это о грешниках слёзы,
О тех душах, что маются одаль,
Не вникая в обряды серьёзно.
Им не надо ни помощь с защитой,
Сам в себе навороченный дядя,
И хозяйка заботами сшита,
Все под гнётом житейского яда.

У природы слезинок немало
И случайными кажутся сроки:
И у нас – это холодно стало,
А жаре платят к югу оброки.
Всё случайно, но это неверно,
По местам будут разные казни,
Постепенно, не дёргая нервных,
У кого-то пир – временный праздник.
Всех по-разному будут бабачить,
Прессовать, чтоб не дёргались лихо,
Кому – рай, кому – стимул ишачий,
Но кто просит – покажут и выход.

Размышляющим скажут немало
Все, как пальцы, сошедшие пункты,
А мир грешный опустит забрало
И гроши рубит, образно фунты.
А сикров – это очень серьёзно,
Из надежд на возвышенном плане:
Помоги Мати, молимся слёзно,
Наши ближние-дальние в яме.
* * *

Помоги, Боже, высмотреть песню,
В запредельном, нездешнем пространстве,
Не достать её с помощью лестниц,
Ноты трудно поймать в постоянстве.
Я же чувствую схватки, как признак,
Что рождение близко и будет,
Мне даёт вдохновенье отчизна,
И мечта о спасении судеб.

Мне даёт вдохновение чувство:
Не один я, меня понимают,
И пространство, что виделось пусто,
Наполняется строчками с краю.
Вдруг приходят и тема, и ноты,
Всё в гармонии смысла и звука,
И порой самому петь охота,
Но, увы, не моя, то наука.
Остаётся молиться за строчку,
За свою путеводную нитку,
И используя слово-заточку,
Предлагая для совести пытку.

Меня мало уже понимают:
Лучше образом страуса в землю,
Или сделать духовное баю,
Я же вижу, как ближние дремлют.
Помоги, Боже, выстрадать песню,
И такую, чтоб все услыхали,
И чтоб совесть вернулась на место,
Я же слышу их ритм – хали-гали…
* * *

Всё проходит, как дым, в этом мире:
Белых яблонь и углей чадящих,
Но висит всё, что сделали, гирей,
До поры запечатанный ящик.
Иногда это вроде всплывает:
То во сне, а то в долгих раздумьях,
Отпустить это в образе чаек
Мы не можем и роемся в углях.

Что прошло, отпустило – то зольность,
От неё или вред-удобренье,
Но, быть может, другим где-то больно,
Да простят мне поступки и мненье.
Мы не любим долги, что забыли,
Или мы, или встречные наши,
И лежат они в облаке пыли,
И не просят, как кажется, каши.
Но есть мненье, что это запишут,
До поры в засекреченном коде,
И не будет ли пакостей лишку?
Всё проверит Суд – годен, не годен?

В математике гасится минус
В удивительном «икс» уравненье,
Так и наши последствия сгинут –
Если выберем вечность, не тленье.
Есть чистильщик – то чудо-молитва,
Где-то в храме, а то на подушке,
«Отче наш…» – и оборванность свита.
Не прощенье – сам первый на мушке…
* * *

Пять минут – не добавят нам росту,
Пять минут – не добавят нам денег,
Но не делаем временный отступ,
Чтобы мыслей часть вышла из тени.
Не всегда этот пай удаётся,
Всё бежим к своим ждущим «баранам»,
А жизнь мчится – в течении лодка,
Уплывает и катится рьяно.

Пять минут – а во сне, как мгновенье,
А в реальности многое может,
Проясняется тема и пенье,
И весь временный социум тоже.
Пять минут – может, чуточку больше,
Полчаса, это роль не меняет,
Пусть потом мы забегаем бойче,
Но не будем – как беленький заяц.
Что линял себе, раньше, до срока,
И сейчас он мишенью, добыча,
И уж поздно в стенаниях охать,
Пуля-дура догонит на вычет.

Пять минут – помнят их торопыги?
Раз на тысячах счёт оборвался,
И нет больше от времени ига,
Затянулся их суетный галстук.
Надо делать душе передышки,
Остановки – молитвенный тренинг,
О расстреле подумать, о вышке,
И о вечном, без собственных мнений…
* * *

Полчаса, может час, может больше
Надо мне для создания песни,
Не всегда этот график устойчив,
Иногда рамки времени тесны.
Хорошо если мозг в полудрёме
После сна, на второй подзарядке,
Как-то ясно мышленье, не тесен
Мыслей бег, строго вверх, без оглядки.

Строго вверх – это Ввысь, за пределы…
Но я помню, про ждущие цепи,
Кроме мозга имеется тело,
Надо вместе, чтоб много успели.
И взлетаешь, взлетаешь крылато,
Но зависнешь без слов, без посадки,
И встаёшь и идёшь виновато,
Без куплетов лежанье не сладко.
Да, порой это только начало,
Продолженье ждёшь целые сутки,
И потов прольёшь прежде немало,
Ради истинной строчки-минутки.

А есть песни, что ждут продолженье
Уж давно, но знамения надо,
Не поможет ни блат, ни уменье,
Ни нужда и не срок с листопадом.
Это может шедевр, может серость,
Неизвестного поиски, муки…
Очищаю сознанье, чтоб пелось,
А иначе зависнешь и кукиш…
* * *

Не кукую я, нет, не кукую,
Открывая известное многим,
Отрываясь от суетных сует,
Я хочу быть для пользы убогим.
Мы почти все убогие в мире,
Но кричим, кукарекаем звонко,
Есть такие: во славе и силе,
Те вопят оглушительно, ёмко.

Так вопят, что, увы, нас не слышат,
И себя, что фальшивые нотки,
Раз нашлась им удобная ниша,
Отдыхает для дальнего отклик.
Кукареки кукушку похвалят,
И у той есть инверсия в слове,
И все вместе завидуют славе,
И фальшивые отблески ловят.
Да, фальшивая истина «ценна»,
На ней яркое с блёстками платье,
На вершине, на гребне, на пенном,
За неё много денежек платят.

Но есть Берег, где пенное схлынет,
И останется мусор, осадок…
Но катились и катятся ныне,
И другие в мечтах с ними рядом.
Берег – гибель, осадок – не лучше,
Но незримо идёт испаренье,
И духовно мне видится ручка,
Что кого-то поднимет в нетленье.
* * *

Внучку я как-нибудь укачаю,
Пусть поспит наша чудо-малышка,
Сам прилягу надёжнее с краю,
Подремлю одним глазом, не слишком.
Мама в центре страны на учёбе,
Папа воин, в Бурятии дальней,
Бабки есть, но работают обе,
Иногда получаюсь я крайним.

Не по силам Господь не проверит,
Да и есть нам помощница тётка,
Открываются разные двери,
У малышки всё движется чётко.
Сам гляжу на неё, удивляюсь,
Изобилие пищи, игрушек,
Есть, кому попеть песенку «Баю»,
Много музыки разной для ушек.
Я в молитве за ближних не дрогну,
Не отправлюсь в запретные кущи,
Это наша надежда и обруч,
Круг любви, веры в Бога, в день лучший.

Вот и бабушка, детка довольна,
Мало надо для счастья ребёнку,
Это мы огорчаемся больно,
Когда крутим в две стороны плёнку.
То вперёд, то назад – псом на рвоту,
В темноте или в поиске веры,
Или страусом в землю-работу,
Не ища и не пробуя Двери…
* * *

Синевой наполнять парашюты –
Это круто, особенно в песне,
Позавидуешь парням обутым,
Могут дать, сразу черепом треснешь.
На параде особенно зависть:
На тельняшку с беретом исходит,
Но не зря их Отечество славит,
На ученья уходят там годы.

На ученья, проверки, наряды,
Всё по полной готовности в вылет,
И хватает по службе им ядов,
Много в армии дедовской пыли.
Лучше всех кто поёт эту песню,
Может, парень, который не прыгал,
Сахалинский, десанту не местный,
Но я верю, вниз бросится мигом.
И недаром зовут Ярославом,
У нас предок был воин-князь Мудрый,
Он для недругов сделался ярым
И державу построил на дружбе.

Получается брат по оружью
Наравне даже с братьями в вере,
И понятно, кто болен недужьем:
Это образно неуч и мерин.
Сам слепой и другого горбатит,
Синевой заслонился от Бога,
А мы все дети Родины-хаты,
И на Небо нам рядом дорога…
* * *

Нас представить мы можем шеренгой,
Каждый воин в особом проломе,
В неизвестной всем армии «эНной»,
Но мы знаем, что ворог не сломлен.
И внутри у нас масса народа,
Что ещё не дозрели на стену,
Они бродят развязно поодаль,
Есть такие, что жаждают плена.

Но они наши братья по крови,
По землячеству и по Отчизне,
И мы стрелы кольчугами ловим,
Нам спасти надо множество жизней.
Сквозь кольчугу удары доходят,
И до нас пробирается жало,
Ядовитое, с нечистью вроде,
Нам принять противядье осталось.
Противядье готовится в церкви,
Всем по-разному Духа причастье,
Но мы знаем, что Свет не померкнет,
Надо выдержать это ненастье.

Мы уйдём, враг обрушится с тыла,
Не дадим ему эту удачу,
Мы запросим нам помощью – милость,
Это слово особенно значит.
Враг особый, могучий, коварный,
Мы особы со слабостью, грешны,
Не игра здесь, побоище яро,
Мы особые в партии пешки…
* * *

Я пишу, что в Россию влюблённый,
В её реки, поля, перелески,
«Про коня» – люблю слушать, про клёны,
И слова ищу, правильны, вески.
В ней разбойные страсти и удаль,
И тоска высочайшая люду,
И слова, что приходят – откуда?
«Я Тебя никогда не забуду».

О Любви люблю петь и о Главном,
Основные стихи в «Белой сказке»,
И «Мгновения» выразил славно,
Не тонул в словоблудии вязком.
Эти строки нездешние гости,
Я их сам открываю с отрадой,
Они с миром незримого мостик,
А здесь бесы подкинули гадость.
Но простим их гостей никудышных,
Не о них нашей Родины песни,
А Россию так любит Всевышний,
Наградил её подвигом честным.

Увенчал её скорбным распятьем,
И страданьем высоким без меры,
Но весь мир под великим проклятьем,
Без мечты, угасающий, серый.
А в венце нам мечта «Город злата»,
Драгоценность его древо жизни,
Но пред этим Суды и расплата…
– Помогите достигнуть Отчизны…
* * *

День летит своим клином высоким,
И минуты летят караваном,
Но никто не устроил мне оклик,
Я проспал светлый день, и не пьяный.
День воскресный, в саду моём отдых,
И, наверное, встали так звёзды,
Ночь прошла в сотворении оды,
И проснулся, опять эти грёзы.

Пусть летят не окликну небесных,
И ещё посвящу себя дрёме,
День холодный, унылый и честно
Пусть летит себе в осень, и ровен.
Я же строки нездешние слышу,
И в мотиве своём неостуду,
А все прочие прелести слишком,
Ночь придёт, я свой труд не забуду.
Ночь придёт – моё место во мраке,
Отражать Свет незримого людям,
И сам в строчку мне просится – факел,
Ну, пусть будет, нас звери осудят.

Раз банально не значит неверно,
Иногда всё простейшее рядом,
И не буду здесь дёргаться нервно,
И бежать за чужим листопадом.
Знаю, голые сучья там встретят,
И кому мы нужны – эти почки…
Вас согрею глаголами Света:
Ночки, ночки, духовные ночки…
* * *

Что узнал, что узрел, что услышал –
Это всё кто-то в памяти прячет,
Но однажды приходит стих Свыше,
И живёт, и диктует отдачу.
Симбиоз в мыслях слова и дела,
И какой-то нездешней закваски,
Строки тихо диктуются мелом,
И стираются быстро, с опаской.

Ощущенье, что мысль – это форма,
Её в куб или шар запакую,
Из алмазов? Эпитетов сорных?
На погибель иль в веру Святую.
Стих живой или спящий детёныш,
Он читателя губками алчет,
Он родился иль в хламе найдёныш,
Соловьём будет? Образно – галкой?
Но СЛУЧАЙНОСТЕЙ нет, псевдонимы
Бога разные, этот особый.
Так и в творчестве: вёсны и зимы,
У кого-то застой в уме – гробик.

Окружает всех – чёрная зависть,
Это образ в стихах, в виде ночи,
Не добрал кто-то суетной славы,
И ножи своей критики точит.
Мир такой – из зацеп-шестерёнок,
Просто так нам скользить не позволят,
Получается каждый – ребёнок,
Воля, воля, ребёночку воля.
* * *

Улетают все птицы на север?
Нет, пора, направление к югу,
Не вернуть, что потеряно в вере,
И не взять, что не сделали – груду.
Улетели все гости и дети,
Улетели друзья и родные,
И всё меньше на сердце отметин,
Всё стирают грехи нулевые.

Улетают последние листья,
И летят на их место снежинки,
Замещение суетных истин,
Значит, ожил свой внутренний гринпис.
Да, дожил до познанья сезонов,
Приоткрылись духовные глазки,
Вижу много слепых миллионов –
Эти ищут любые отмазки.
И заботы, и выгоды века,
Очень краткого, всё без оглядки,
Очень мало доносится эха,
Всё играют от Истины в прятки.

Что есть Истина – это Сын Божий,
Зачеркнул Его мир огрубелый,
Вся планета безумные рожи,
Скрали радугу, цвет голубелый.
Голы – белыми вряд ли уж будут,
Всё чернее средь снежного сучья,
Что в аду эта мразь не забудет?
Сучьи гоны? Голодные сучья…
* * *

Что есть сила в борьбе запредельной,
Мы упёрлись, ничья, нет победы,
Как борцы, в жиже, в образе тёмном,
Оба верят – здесь день не последний.
В нечистотах по уши погрязли,
И активны сначала, лихие,
Одному всё равно, надо в князи,
А другому родная стихия.

Такой сон мне как крайний приснился:
Я помочь, но нельзя, бой без правил,
И одни, отойди, двое в лицах,
Всё нельзя, но я бой не оставил.
Подсказали – есть словом подсказка,
Не приёма, а в неком секрете,
Да мы в детстве так делали часто:
К маме с папой – как делают дети.
Размышляю чуть дальше – молитва,
К Всемогущему, но Он далёкий,
Но был случай, когда был побит «царь»,
И победа досталась не ночи.

Получается внешняя помощь –
Как явленье Христу на Фаворе,
Подкрепляет идущего к Дому,
Но осилишь САМ ждущее горе.
Размышляю – Христос же в молитве,
День и ночь, на распятии скорбном…
– Помоги, Боже, тужится изверг,
Не отдай нас лукавому в торге.
* * *

Не гони зима снежные вихри,
Планы есть для немалого сада,
Пусть мой голос негромкий и хриплый,
Но мне песни для слуха услада.
И виски уже чуть серебрятся,
И над темечком светлые пряди.
И в трудах нет помощника братца.
Но, даст Бог, до морозов не сядем.

Это как-то всё связано вместе:
И стихи, и сады – всё творенье,
Мне не надо награды и лести,
Это жизнь и в ней есть вдохновенье.
Вдохновенье на труд, созиданье,
Поле творчества так необъятно,
Кто даёт направленье и знанье?
Это важно и даже занятно.
Вдохновенье – и вдруг обрывает,
Есть примеры: Есенин и Пушкин,
И ещё много разных лиц с краю,
Кто шепнёт, в чём секреты на ушко.

Бесы в бороду им не ударят,
Но и нам очищенья есть шансы,
Это образно: лики и харя,
Иль вернее – моленья и танцы.
Все поэты немалое спели,
И теперь от их песен тоскуют,
Для чего наши планы и цели?
А на Небе поют: аллилуйя!
* * *

Нам для радости надо немного,
Так вначале – ребёнку игрушку,
В середине – как разные йоги
Мы рабы разных мнений, на мушке…
Ну, а в зрелые годы мы рады:
Даже весточкам слабым о другах,
И успехи детей – как награда,
Но и здесь есть значенья – наука.

Радость горькая грёз наркомана,
И похмельная дрожь горемыки,
И отчаянье геймеров рьяных,
Обнажённые правдою суки…
Для кого-то – стяжанье богатства,
Для кого-то мольба вдохновений,
Для кого-то в молении – братства,
Преклонить пред распятьем колени.
Всё пройдет – детство, юность, оргазмы,
И в здоровье объявятся муки,
Мы в сетях – испытаниях разным,
И духовную радость не купим.

Нам гормоны экстаз сотворили,
Или электонейро сигналы?
Но значенье и суть эйфории
Нам в нетленье святых показали.
Там немыслимо тёплые мощи,
Там и цвет, ну, а главное – слышат…
Этот опыт молитвенный мощный
Даёт радость молящимся душам.
* * *

Я не верю в плохие приметы:
Чёрный кот нам достался от брата,
И тринадцать – нам свадьба пропета.
Пусть любовью прославится хата.
Возвращаться – плохая примета.
Но мне память инсульт не оставил,
Но я Главное помню при этом,
И живу в исполнении правил.

Правил истинных, что в Православье,
Правил дома, семьи и отцовства,
Значит, я не совсем обезглавлен,
И в хозяйстве всё крутится ловко.
Сотворить се стихи, что нетленны,
Заложить корень главный для сада,
И душою избегнуть от плена,
Я доволен, так истинно надо.
Так приметы – пустая затея,
Суеверье – от суетной веры,
Их придумал, шутник, не потея,
Мифы создал – про Марс и Венеру.

Мифы, сказки примет, суеверья:
Как рудой наполнение жизни,
И крупицы – ведущие к Двери,
Вера верит в невидимый признак.
Без примет крестись крестным знаменьем.
Бей нечистого, словом и делом,
Не беги – толпы суетным мненьем
И шагнёшь в неизвестное смело.
* * *

Снег растает и почву отпустит,
Пусть зима показала нам жало,
Но нам течь, не конец ещё, в устье,
Да и дел ещё много осталось.
Хорошо, что дают ещё сроки,
Подтянуть делом нужные крохи,
И мы платим погоде оброки,
И не делаем лишние охи.

Но в духовном все сроки подходят,
А страна в полудрёме и спячке,
Но всё злее и хмура погода,
А народ в полусонной раскачке.
Не сгущаю ли краски и тени,
Но я вижу, что грядут морозы,
Не один я, есть множество мнений,
Но у всех отрицательный отзыв.
Есть Писанье, пророчества, думы,
И как сходятся встречные пальцы
Нам на блюдечке факты подсунут,
Но мы шлём их за печку, подальше.

Что же ждём? Что нас в печку посадят,
И поджарят с какого-то бока?
Как избегнуть кипящего ада?
Надо делать усилья до срока…
Помоги нам, Господь Всемогущий,
Весь народ – нумерованный зомби,
Ноль прививкой – надёжней и лучше…
Бомбы, бомбы, кто с номером – бомбы.
* * *

Крайне надо, усиленно, очень –
Всё каких-то свершений и терний,
Но, увы, не хватает сил, мощи.
Но спокоен, не гробит тик нервный.
Потихоньку, частями, шажками
И получится то, что задумал,
Не течёт под заиленный камень,
Да поможет мне чуточку юмор.

Через пот закопаю все мысли,
Те дурные, что душу калечат,
И смогу лучше время исчислить,
И пропеть – что и в деле не вечер.
Через пот рассосёт гематому:
В голове и появится память,
Но с другой стороны ум не омут,
Он не спит и в молитвенных бранях.
Да, уж, шуточки тут неуместны
Если дело зашло так далёко,
И все факты разложены честно,
И их видит духовное око.

Видит бездну соблазнов и горе,
Что приходит проклятьем неверью,
Смысл, итог человечества – корень,
Что зовут очень истинно – Дверью.
Очень надо, усиленно, крайне
Нам понять, про духовное око,
Но, увы, всё известное в тайне
И зарыто соблазном глубоко…
* * *

Не видать за деревьями леса,
Не понять за банальностью смысла,
Но мне в рамках учёности тесно,
Принимайте реально, что вышло.
Иногда шило-слово так встанет,
Не убрать мне его, не объехать,
И я тоже греховностью ранен,
Всё какого-то жажду успеха.

А успех незаметен, он в слове,
Что уйдёт на глубины сознанья,
Ну, а этот путь сложен, не ровен,
Здесь нужна всей учёности баня.
Там в глубинах сознанья есть ниша –
Подсознанья, там бездна вопросов,
И чтоб эти вопросы услышать,
Слово вставим из кучи отбросов.
Нам попасть надо в глаз, а не в брови,
И не нам, а так связано Свыше,
И не древним – а жизненно Новым,
Донести этой Жизни излишек.

Все мы носим незримые маски,
Все закрылись от Бога и ближних,
Без сюжетов и помыслов ясных,
Навострили к греховности лыжи.
Не за морем я это увидел:
Это здесь, это жизнь, а не басни,
Враг в уме есть – банальнейший идол.
А за лесом, для верящих, Праздник!
* * *

Редко птица летит в середину
На Днепре, на красавице Волге,
Кто меня при прочтенье покинул:
Не протянет, отчаянный, долго.
Мы такой стих теперь намечтаем,
И обрубим швартовы на пирсе,
Мы отправимся образно – к Раю,
Полетим в запредельное в мыслях.

Что оставим мы здесь – да заботы,
Все какие-то псевдо старанья,
Не зову вас в беЗсмысленный отдых,
И в обычное с чтением спанье.
Не зову вас подумать о хлебе,
О долгах и в болезни стенаньях,
Мы здесь вместе все вырастим стебель
Прямо в Небо, в духовных исканьях.
Прямо в Небо уходит молитва:
За родителей, братьев и другов,
Так на стебле появятся ветви,
Как бы в некой расхожести угол.

И польём этот стебель слезами,
Знаю, нет их, но вспомни Иуду,
Все когда-то дерзали азами:
Прочти все – «Я Тебя не забуду».
И на ветвях появится нечто:
Нет, не плод, а какая-то завязь…
– Помоги, Боже, истиной сжечь всё,
Кто поймёт это, Ты не оставишь.
* * *

Синим, синим – до радости синим,
Небеса отразились в тельняшках,
Но земля – окончательный финиш,
Мы из праха и в прах в доле тяжкой.
Но десантники тянутся в небо,
Им прыжок – как экзамены страха:
Впереди неразгаданный ребус,
Позади – дом, оборванный якорь.

Так прыжок – приближение к дому,
Но с другой стороны – парашютом…
Наши души без Родины стонут,
И боятся расстаться с уютом.
Но страшись, не страшись – надо прыгать,
Парашют не пристёгнут и мокрый,
Впереди раскалённое иго
И оттуда страдания отклик.
Пристегнуть может твёрдая вера
И тогда наполняется купол,
Впереди – новых радостей эра,
Позади – в испытаниях угол.

Образ моря, земли, парашютов –
Мы земные, нам надо примеры,
Приземляться же всем – не до шуток,
А внизу неизвестное в сером…
– Синеву, синеву в парашюты.
Дай же, Господи, верящим душам.
Пусть рассеется промысел мутный
И мы в центре окажемся круга.
* * *

Дмитрий-князь – он принёс нам победу,
Но немало пролили там крови,
И доныне им служат обедню.
Обновив поминаньем надгробье.
Поминаем усопших, убитых.
Добровольно и в воле-неволе,
И обед собирается сытый,
Приезжают здоровый и болен.

Поминаем, конечное, ближних,
Кого знаем, делили с кем будни,
Любовались совместно на вишни,
Но по-разному встретим день Судный.
Как и мы, так и нас – прочитают,
Хотя нас остаётся всё меньше,
Улетают все верные в аут,
И всё больше является женщин.
Так велось и, наверное, будет,
Эта строчка такая родная:
«Я тебя никогда не забуду»,
Её помнят и любят, все знают,

Кто не знает – прочтёт и услышит,
И какой-то да сделает вывод:
У нас вырвут любовный излишек,
Всё что встанет пред Богом и криво.
Любить родину надо, но с Богом,
Любить ближних – да с Богом, конечно,
Не отнимутся с Богом чертоги,
Верно-истинно – вечно-навечно.
* * *

Ожидали мы в храме: «Помилуй…»,
Но потом донеслось: «Всеблагая…»,
Это значит, что часик накинув,
Будем чтить тебя Мать, величая.
Так сошлись все значенья и сроки:
Поминальный день с чудом иконы,
Иногда нужен повод и отклик,
Чтоб увидеть Свет чудный, оконный.

Завопят, понимаешь, все оптом,
Коль припрут нас опять выше меры,
Но сейчас есть примеры и опыт
Не идти в неизвестное первым.
А ещё сохранились и люди,
Что следят за часами духовно,
Они раньше нас подвигом трудным
Разбирают неверия брёвна.
Они раньше нас время отметят:
Что подходят последние сроки.
А мы чтим, может, праздник и месяц,
Не вдаваясь в анализ глубокий.

Да мы все здесь почти не готовы
Различать смеси чёрного с белым,
Отмахнулись от LOGOSа-СЛОВА,
И бежим в непонятное смело.
Снова близится Смутное время
И найдутся ли Минин с Пожарским?
И какому ты идолу внемлешь?
Как делить чёрно-белое ярко.
* * *

Что такое есть вятская осень?
Это пасмурно, голые сучья,
И мы часто у Господа просим:
– Дай тепла нам, иль холода лучше.
А тепла – покопаться чтоб в почве,
А мороза – замёрзли, чтоб грязи,
Не хватает нам времени очень,
Мы всегда в непролазное влазим.

Золотого здесь очень немного:
Бездорожье и долгие зимы,
Кто-то скажет, шагаем не в ногу:
Со всем миром и флагом родимым.
Да, у нас здесь наркотиков мало,
Денег нет или жалкие крохи,
И мы ходим в одеждах линялых,
Но вот здесь мы соблазнов не просим.
Понимаем, что чище здесь души,
Доброты, сострадания больше,
Да мы здесь все соблазны задушим,
Нет, в других местах долюшка горче.

Здесь икону нашли Николая,
Лет шестьсот её верные носят,
И кто просит, надеется, знает:
Под покровом здесь местные, очень…
– Дай огня нам в озябшие души,
– Дай мороза в исканьях соблазна,
– Помоги, состоянье улучшить,
– Когда Свыше обрушится язва.
* * *

Что мне мир беЗпредельно паскудный,
Что мне где-то вдали миллионы,
Сам скитаюсь я в поприщах трудных
И пейзаж предо мной не зелёный.
Нас накрыло сырое предзимье.
И ночами хватает морозом,
Но я вижу духовное гибнет,
И нужду в покаянии слёзном.

Эта осень особая будет:
Пушкин с болдинским пусть отдыхает,
Есть весы, есть решения судеб,
Есть призыв – кто годится для Рая?
Очень вялый, из маленькой искры:
Нет бойцов, нет горенья, нет силы,
Всех уводит быт суетный, низкий,
И хватает соблазнами, стылый.
Но всё зло доброту не отменит,
И такие отыщутся души,
Здесь не нужен богатый и гений:
Молодых всех проверят, старушек.

Это будет последний критерий:
Квинтэссенция слова и дела,
И её любой ангел измерит.
Остальное всё – плесень и мелочь.
Фанатизм, секты, бизнесы – в топку,
В топку денег гнилых – миллионы…
– Помоги, Боже, в поприщах топких.
– Помоги видеть Остров зелёный.
* * *

Нам металлы предложены в жилах:
Драгоценности ищут и моют,
Это, может, удача и милость,
Или горе к грядущему вою.
Из руды, по крупицам, всё выше:
Справа-слева пустая порода.
Самородками почва там дышит,
Или грязь, непрозрачное в водах.

Образ творчества – слово мы просим,
Копошимся в руде – надо жилу,
Чтоб посеять для вечности озимь.
Чтобы сердце грядущему билось.
Чудо-жила даётся немногим,
Большинство по крупицам лопатит,
С интеллектом есть местные боги,
У них где-то средь идолов братик.
Есть руда, есть крупицы, есть шельмы,
Мне куда – надо двигаться глубже?
И лопатить молитвами мельниц.
Представляя весь будущий ужас.

Не моё это дело – оценка.
Слово может пушинкою пуха
Улететь, зацепить переменкой,
Хохотать или в колокол бухать.
– Дай металла мне в колокол – смыслом…
– Дай металла красивого – звуком…
– Чтобы горе грядущее вышло…
– И мы тёмный покинули угол.
* * *

Белый лебедь московский, на Чистых,
Эту строчку не выдернешь с песни,
И сейчас там красуются листья:
Огорчая иль радуя местных.
Много песен подобных пропето,
Прославляя куличье болото,
Это старый проверенный метод
Собирать всем известное злато.

Что у родины мне отбоярить:
Оторвать, отстегнуть и прославить,
Я спокоен, но внутренне ярый
И пишу жизни странствия главы.
Здесь на Вятке святые порядки:
Здесь из озера выгнали беса,
Покрутили верёвку с присядкой,
И ушли от лукавого лесом.
Всемером отметелили батю.
И врагам уцелеть – не догнали…
Ну, фольклора, наверное, хватит,
Здесь духовно – подобные стали.

Здесь гиганты поста и молитвы,
Прозорливцы, провидцы, пророки,
Здесь грехи в рог бараний вмиг свиты,
Здесь и Неба особенный отклик.
Помечтал я немного – не вредно,
А в округе всё голые сучья,
Но на чистое злато не бедно…
Случай, случай, Божественный случай.
* * *

Есть на Вятке Божественный случай:
Николаеву носят икону,
Ненавязчиво избранных учат.
И с понятием люди, не стонут.
По жаре, по дождю, много ночек,
Мало силы для полного круга…
Прикоснуться к великому хочет –
И седой и младая подруга.

И отдельно идут староверы:
Другим строем, попозже, не рано,
Умирают в пути, без истерик,
Бог владыку призвал Адреана.
Я не тот, не другой и не третий:
Мы без пастыря, мы беЗпоповцы,
Мы с молитвой пришедшего встретим,
Все мы слабые блудные овцы.
За меня побывали там дочки
И жена прикоснулась к святыне,
Я же внутренним радаром точным,
Всё проверю, измерю доныне.

Я из дома прошу Николая:
– Помоги нам в путях и исканьях,
Мало кто направление знает
И глубины духовного знанья.
На Великую все за великим,
А мы в храме к Кресту – за обычным,
Там старинные тёмные лики,
Любой опыт духовного – личный.
* * *

От Матфея евангелья чтенье…
Фразу слышали мы не вникая,
Это избранных чтение-бденье,
У нас нет их, мы грешные с краю.
У нас просто простые поклоны:
По семнадцать, два раза за службу.
Как грехам и нечистым заслоны,
Без вопросов и с думаньем нужным.

До кого же Матфей достучался?
Он труды создавал для евреев,
Но народ без духовного алчет.
А мы были от центра левее.
Марк, Лука – те не греков просили,
Пусть на их языке и культуре,
Обращались к евреям, в их силе,
А весь мир был в невежестве хмуром.
Но Господь вразумил Иоанна:
Поискать все остатки по миру,
И Благая Весть ринулась рьяно,
Кто не слышит и гонит – тот ирод.

И замкнулось кольцо – все мы дети,
Все Всевышнего любим и просим,
Там нет наций – сих грубых отметин,
Там кто выдержит в холоде – озимь.
От Матфея евангелья чтенье…
Да Матфей нам родней, чем евреям,
На примерах вернее ученье…
Бденье, бденье, духовное бденье!
* * *

По снегам и по первой пороше
Ездил Пушкин, являясь к обеду.
Да, в стихах этот образ хороший,
Но я нынче в снега не поеду.
Выпал снег, да сырой, снизу стылость,
Буксовать будут сильно колёса.
Да и день очень серый, унылость.
Я светло люблю, тёплая особь.

Я пешком пойду в лес, созерцая.
И дойду, может, к Вятке, к простору,
И вернусь снова к тихому спанью,
Здесь спокойно, блаженно, не город…
Это тоже «Мгновения жизни» –
Пусть другого размера и ритма,
Это жизнь моя в думах и мысли,
Что ведут меня к Высшему ниткой.
Я ту нитку в клубочек воскресный,
В нём нет граней, он нежный пушистый,
Мне сегодня в вселенной не тесно,
Я не буду жечь иглами истин.

Хотя шило в клубочке не спрячешь.
Оно лезет при виде работы,
Суетятся, как кругленький мячик,
Им не нужен, без Господа, отдых.
Одичали без храмов и службы,
Нет привычки, нужды и примеров,
И в духовном – что северный-южный
Ветер истины, в дурости серой.
* * *

Песни разных бродяг и туристов
Нас зовут… Ну, хотя бы послушать,
Мы не знаем где верная пристань,
И все верят в величество – случай.
Кто-то в дебри ушёл за туманом,
Кто-то в море узрел Гваделупу,
Купол неба у сильных в кармане,
И в горах – скалолазку пощупать.

Упрощаю я эти вопросы,
Молодые не знают всех песен,
У них где-то заоблачно осень
И там-там ещё бодренько весел.
Как объять необъятное мира,
География – это же крохи,
Так и жалко ничтожнейших сирот,
Не объяли огромнейший опыт.
Не объяли гигантские знанья,
Не узрели красоты природы,
Города, пирамиды и зданья –
От которых волнение, одурь.

Но, быть может, секрет проживаний
Где-то в области чувств-устремлений.
Это тоже огромное знанье,
И его постигают и в лени.
И бодрись, и ленись – всех зачистят…
Ну, а пристань – величество Случай?
– Помоги , Боже, в множестве истин…
Учат, учат, чему же научат?…
* * *

Бог Он где? Он в печи и за печкой,
Он закрыт или далью задвинут?
Мы абстрактно представили вечность
И заботой зашторили Сына.
Мир лукав и заботой обнимет,
Всё какие-то виды и планы:
Кто-то хочет для вечности имя,
Кто насыпать для деточек манны.

Это надо, частично, не сильно.
Дети тоже проходят дорогу,
Имена – все покроются пылью,
А ответ за себя держать строго.
За себя, за весь мир удовольствий,
За мечты, за запретные страсти,
За бумажник неправедно толстый,
И в загробном кто скажет нам: «Здрасте»…
Я опять упрощаю судьбину,
Вразумляя себя – не поэта,
После строгости слов – не остыну,
И меня разогреют при этом.

Я пока что ещё не готовый.
Много слабостей, дури, привычек,
Оступаюсь, суровы оковы,
Плохо помню, что в Книге есть вычерк.
Книга Жизни – се Главная Книга,
Как попасть в неё знает Всевышний,
И я чувствую слабостей иго…
– Помоги, Боже, Силой не лишней.
* * *

Есть безмолвие страшных торосов,
Забрести туда – доля лихая,
А как быть когда море вопросов,
А ответы – где верно, не знаешь?
И там компас не верен – всё север,
И без звёзд – всё в молчании небо,
Не обслужит услужливый сервер,
Будешь в круге запутанный бегать.

А не так ли и мы – всё блуждаем,
И торосы – обыденность жизни,
День прошёл… И по кругу, по краю,
И по телео пляски да …измы.
И газеты – продажные суки,
Все в рекламе, чтоб чуточку выжить…
Пьют, гуляют и курят от скуки,
Опускаясь всё ниже и ниже…
Эти страшные поприща – правда,
Где солгал – в меня камешком кинут,
Номинально – я вроде бы, автор,
Но стихи эти Свыше от Сына.

Вот и Компас надёжный нашёлся,
И Звезда или семь, что в деснице,
И понятно, без сервера, молча,
Что есть ноль и одна Единица.
Потянуться к Ней чуточку, Кверху,
И прощайте лихие торосы…
А кто верит – тех ангелы держат,
Ну, а в круге – отбросы, отбросы.
* * *

Дал стихи мне Господь, даст и денег.
Эту истину слышим про деток,
Так сыны это точно, есть мненье,
Сотворили их с Небом при этом.
Что мой мозг обновлённый инсультом:
Он пустой для соблазнов и грязи,
Он отдал управление пультом,
Но с поста и молитвы не слазит.

Что есть пост – то надежды охрана,
Не пройдут мимо помыслы-страсти,
К нарушителям доблестно рьяный,
Бьёт крестом все открытые пасти.
А молитва – так просят и дети,
Слово «Дай» – оно первым для мамы,
И мне вера в Всевышнего светит,
И я вижу достаточно манны.
Получаю достаточно пищи
И вещей, и другого, что нужно…
Тот найдёт, кто усиленно ищет,
Я ищу, эта парочка дружны.

Им не нужен усиленно третий,
Так задумано: было и будет,
Есть пример у святых из отметин,
И другие примеры из судеб.
Так с чего мы начали – про деньги,
На издание маленьких книжек…
– Дай достаточно, Боже, не меньше,
Для людей, для Твоих весь излишек.
* * *

Кто прочтёт меня – маленький бонус,
Всем медаль – «Боевые заслуги»,
Мир сейчас – в информации тонут,
И бегут в неуёмном испуге.
Все спешат ухватить, удержаться,
На любые есть вкусы сужденья,
Каждый дико особый, не братцы,
И все ищут отдельного мненья.

Каждый ищет свободную нишу,
Заползти туда умной улиткой,
И пусть кризисы ужасом дышат:
Убежали мы, мудрые прытко.
Но, увы, эта гадость догонит,
Будь хоть ты семи пядями хитрый,
Это всем, как набатные звоны,
Это душа холодного литры.
Здесь кого-то обломом спасают,
Вразумляют и судят заранье,
Ну, а те, кто окажется с краю
Упадут, как негодные зданья.

Все стихи – это некие звоны:
Увидали – чтоб дальние дали,
И духовной езды перегоны,
Мне за это не жалко медали.
Так медаль это что – полуюмор?
Не совсем, нам награда приз Свыше…
Нам задача – усиленно думать,
Думать, думать, услышать, услышать…
* * *

Судно мячиком в небо взлетает
На волну, потом вновь в преисподней,
И когда же конец, мы не знаем?
Проверяли на что мы способны.
Оказалось не так уж и много:
Из солянки, с эрзац экипажем,
Да учебка, из срочников – в «гробе»
Они все, кто из слабых не ляжет.

Всемером вели судно, на вахте
Двое суток, а семьдесят в трюме…
А не так ли в духовном: кто трактор,
А кто раньше в греховности умер.
Всё, без нас там нашли лесовоза,
Итальянцы покинули судно…
Это где-то геройская поза,
А там шкуру попортить не трудно.
Ощущаю, что эту проверку
Предоставили мне персонально,
Запах вони, блевотины терпкий,
Вроде вони на суше, анальный.

Сорок лет, а всё видится чётко:
Красоты нет в романтике буден,
Но нас в жизни почистили щёткой –
Это мы никогда не забудем.
Так в духовном: кто пашет, кто с ложкой,
И один к десяти выбор веры,
Те кто в трюме – пусть дышат, немножко,
Кто на вахте – бодритесь, ход смелый…
* * *

На востоке есть тысяча ночек
И одна, что лишила заклятья,
Мы и фильмы смотрели воочью.
Но, увы, нам те притчи – не братья.
Всё понятно, но чисто земное,
Нет Небесного, мы не колдуем,
Не на том основании строят –
Суета беЗпросветная сует.

Что я вспомнил – стихов миллионы
И одно, в них не капельки света,
Там всё чисто и путь им зелёный,
Свист – чик-чик, полетели, привет вам…
И они суетятся довольны:
Всё есть: рифма и цепь ударений,
И склонения умные больно,
И часть речи – все разные мненья.
Всё там есть – и чик-чик и на ветку,
Потом раз и легко на другую,
Не банально, бывает и метко,
Но итог всем понятен – из сует.

Это жизнь, да я сильно не спорю,
Пусть летают зелёные чики,
Моя цель – то грядущее горе,
Всё земное и прошлое выкинь.
Всё сгорит – триллион словоблудий,
Ну, а мне – мне бы капельки Света:
В «Я Тебя никогда не забуду»,
– Помоги, Боже, светом Завета…
* * *

Сто стихов – столько трепетных мнений
Предоставил Господь мне за осень,
Сто стихов – это цепь изменений,
Что прошли мы , как новая особь.
Новый цикл на пронзительном ритме,
В нём любовь и трагизм старой ноты,
Воплотились в слова в вечной битве:
Света с тенью, я воин охотный.

Что же нового мы отыскали
В этой старой руде – цепь открытий,
Веры щит – из проверенной стали
Помогает предвидеть событья.
Всё расписано в искренних нотах:
Старых-Новых Заветов, в пророках
И творить в этих рамках работа,
А не в новых метаниях охать.
Не для нас эти мерзкие ритмы:
Эти дёрганья, в позах кривлянья,
Не для нас путь душевный, избитый,
Не даёт он духовного знанья.

Но молитва выводит на Небо
И ответ в виде пламенной строчки,
И мой мозг – в виде чистого снега,
И там пишет невидимый почерк.
Сто стихов – это новая книга,
Сто стихов – это цепь откровений,
И вся жизнь здесь проносится мигом:
– Тени, тени, простите мне тени…
* * *

Разогрею молитвой округу,
И начну копать в вечном и мёрзлом,
Но и помню работу – подлюгу,
Заставляют заботливо ёрзать.
Так витаю меж словом и делом,
Отрываюсь в труды от подушки,
А где центр, где вершина, где мелочь?
Что держать надо Главным на мушке?

Что останется здесь, что текучка,
Что для вечности и для спасенья?
Всё земное – как общая сучка
Убежит или сдохнет от тренья.
Максимальные грезятся факты,
Я всегда отрицал полумеры,
Мне открыли, что тёплые такты –
В чреве Господа гадкая мерзость.
Это тёплое рвотой наружу:
За пределы, во мрак и круг внешний,
А холодное в топку, не в стужу,
Это плата за бизнес успешный.

Упрощаю я в строчках громаду:
Здесь проклятья и промысел Божий,
Но есть Рай и страдания ада,
Ураган и день светлый, погожий.
Да, есть где-то красоты Эдема,
А здесь мелочь и общая сучка,
Вот такая открылась мне схема…
– Помоги нам, Божественный Случай.
* * *

Мы проходим войну мировую
Где-то в школе и сами читаем,
Это кровь и от боли тоскуют,
Кто, зачем награждает здесь паем.
Там за кадром мелькают фигуры,
Что «варили» на том триллионы,
Конкурентов стравили натурой,
И весь мир обрядили в погоны.

Есть Рокфеллеры, Ротшильды, Барух,
Есть масоны и разные клубы,
Кто и где тот невидимый барин –
Всей земли и имуществу в убыль.
Не во всём там замешаны люди
И события очень серьёзны…
По больному и тонкому рубят,
Слёзы, слёзы, огромные слёзы.
Выплывают масонские съезды,
Первый враг им во всём – Православье,
Банда с Троцким внедрёны от бездны,
Выбор веры в событиях – главный.

Всех подмял позолоченный идол,
Но внутри он пустышка, надутый,
Но прельстил всех успехом и видом,
Прямо в бездну с ним ветер попутный.
Вновь затянут в орбиту Россию,
Чтоб затеять строительство храма,
Ожидают напрасно мессию,
Драма, драма, вселенская драма…
* * *

Разбирая вселенские масти,
Лезем мы на просторы галактик…
Нам важнее соседские страсти,
А не личные горькие факты.
Где-то сплетни собрали и слухи,
Обсудили в правительстве вора,
Мы чисты, не обидели мухи,
И следим обличительным взором.

Мимо нас не проскочит мошенник,
Греховодник, кто пьёт и торгует,
Кто имеет достаточно денег,
Мы осудим дельцов и буржуев.
Мы пушистые белые снобы,
Мы не сядем с нечистыми рядом,
Там и ставить то некуда пробы,
И мы ищем сориночки взглядом.
Продолженье известно – про брёвна,
Но их нет, да и кто их увидит?
Все такие ж больные духовно,
Всем нужны в этом поприще гиды…

Как ещё пожалеть бедолажных,
Кто поможет, в чём корень проблемы?
Это жизни факт в мелочах важных,
И весь мир этой мелочью пленный.
Но вселенная это не любит,
Не пройдёшь туда с примесью грязи,
Люди, люди, греховные люди…
А где грех – там и смерть, сами влазим…
* * *

К нам зима запоздала немного,
Ощущенье, что кто-то, где держит…
И меня не волнует тревога,
Что не буду в работе я первым.
Всё успею: в саду и по дому,
Что останется – это не важно,
Люди круглый год заживо тонут,
А у нас воскресение – Праздник.

А у нас Рождество в паре с Пасхой,
Это пик христианской победы,
И душе всё становится ясно,
Понимаешь, без Праздников – небыль.
Их немного нам – двунадесятых,
Календарь христианской святыни,
Во главе Крест и угол Распятый,
Вечно, присно, конечное, ныне.
Понимаешь – без Праздников рвачка,
Пахота в беЗпрерывной упряжке,
Да тупая ленивая жвачка,
И в итоге – срываются тяжко.

Кто в запой, кто во блуд, кто-то в горе,
Это яркие жизни примеры,
Их не надо придумывать в споре,
Эти горькие жизни потери.
Жизнь-зима – это радость и стылость,
Чистота и морозы с метелью…
– Помоги, Боже, в будущем в милость…
– Сдельно, сдельно, текущее сдельно…
* * *

С горы лет и с нагрузкой извилин
Я могу видеть в массе ошибки,
Они есть и, конечное, были,
И от них путь извилистый , зыбкий.
Часть, наверное, всё-таки в пользу,
Как преграда, закрытые двери,
И потом это поприще сольно
Исполняем мы, лично потери.

Здесь рецепта нет – эти попытки:
Эксклюзивные ямы и грабли,
Кто-то умный, талантливый, прыткий,
Кто как все, интеллектом ослаблен.
Здесь такие замешаны страсти:
Убивают, калечат, прессуют,
Все проходят отборочный кастинг,
Души всех обновляют от сует.
От граблей и от ям нет защиты,
Все проходят по жизни науку,
Сколько раз будет каждый избитый?
Не подскажешь ни брату, ни другу.

Не подскажешь ни детям, ни маме,
Каждый слеп исключительно, сонный…
Осознает кто жительство в яме,
Тот примером покажет поклоны…
– Ты прости нас, Господь Всемогущий.
– За ошибки, я больше не буду…
И строкою по небу бегущей:
– Кто покается, будет отпущен.
* * *

Проломить, продолбить, пролопатить –
Надо ямы последние, очень,
Всё, сезон закрывается, хватит,
Нынче тёплая длительно осень.
С запоздание лето на месяц,
Осень тоже, задвинули зиму,
Что ещё в этот климат намесят,
Что ещё необычным подкинут.

Обещают везде катаклизмы,
Потрясти напоследок планету,
Чтобы вспомнили Небо, Отчизну,
Где всегда нескончаемо Лето.
На земле это лето в разносе:
То жара, а то сыро-прохладно,
Но дают нескончаемо осень,
Чтобы вспомнить о Боге, о Главном.
Кто не вспомнит, замёрзнет несчастный,
Но, увы, тех остуженных много,
Они с миром беЗцельным согласны,
Не волнует зима и тревога.

Продолбить, проломить надо череп,
Чтобы истину вечную вставить,
Чтоб увидели странники Берег,
Берег вечности истинный, правый.
Да, без помощи грешному плохо,
И хватило бы силы на комья,
Хорошо бы и дружеский локоть…
– Вспомни, вспомни, что Истина вспомни.
* * *

Фантазируют люди невольно,
Всё куда-то им хочется в сказку,
Сочиняют совместно и сольно,
Человека имея в привязку.
Человек – это чудо творенья,
Он в вселенной, без края, не витязь,
Он сгодился, есть многие мненья:
Через совесть и правду в событьях.

Есть сильнее, умнее и круче,
Есть богаче, есть даже красивей,
Есть компьютерный гений обучен,
Но у гомо – дела справедливей.
Справедливость какая-то зыбкость,
Её с совестью нет, не пощупать,
Да и в чувствах огромная гибкость,
Но их нет, не увидите лупой.
Что же это за след, за параметр,
Эволюции сильно не нужный,
Как на шею повешенный камень,
Или рамка и пояс окружный.

Сотворение – в образе Божьем,
По подобию – чувств необъятных,
По параметрам – с ангелом схожий,
Со следами – творений приятных.
Где фантазия, вымысел, правда?
Что есть мозг, он с вселенною связан?
И кто льёт в него лживого яда?
– База, база, творение – база.
* * *

От простуды не спрячешься дома,
Она есть, поселилась украдкой,
Ну, зачем, ну, к чему этот номер?
Поиграть бы с злодейкою в прятки.
А к врачам? Они сразу залечат:
За семь дней, ну, любую простуду,
А без них? Да неделя извечно,
Так открыто греховному люду.

Есть ещё изумительный лекарь –
Это голод, съедающий шлаки,
Но здесь силы нужны и опека,
Чтоб вступит в се подобие драки.
Поболеть нам бывает не вредно,
Очищают насильно от слизи,
И болезнь улетает беЗследно,
Эта цепь в продолжении жизни.
Жизнь-болезнь – они связаны вместе,
Жизнь-грехи – те порой неразлучны,
Что же здесь нам предложено к чести,
Снова голод и пост – другом лучшим.

По молитве и силы добавят,
И опека – так в храм в покаянье,
За лечение Господу слава,
И потом у проломов стоянье.
У проломов сквозняк и прохладно,
И попасть могут льдом по макушке,
Не годится остаться всеядным…
Смело в пост – с очищением лучшим.
* * *

Песню хочется словом измучить,
Чтоб тоскою нездешней завыла,
И исполнил величество Случай,
И вела ритмы Высшая Сила.
Мне не надо ни денег, ни славы,
Пусть летит на просторы вселенной,
Где-то чудо волшебное явит,
И спасёт многогрешных от плена.

Размечтался я пёс окаянный,
Сам хромал по блевотному кругу,
И дождался: не песни, не манны,
А бича, как первейшего друга.
Снова вставилось слово банально,
И банально давно – покаянье,
И оно в отдалении дальнем,
Вся планета нуждается в бане.
Все нуждаются в мыле и чистке,
Одичали и люди, и злаки,
В ГэМэО их несчастных обули,
Они с геном свиньи и собаки.

Да у нас этих генов – духовно
Дополна и везде метастазы,
И болезнь очищается кровью,
А иначе не скинуть заразу.
Через кровь, через пот, через муки:
Очень жалко, но в пользу и надо,
Там не будет тоски и разлуки…
Радость, радость, вселенская радость.
* * *

По каким бы пенькам и ухабам,
Мы не мчались, но всё же приедем,
Говорят, что где влезешь, там слазим,
Это если не светит приветом.
И в какие бы сани не влезешь,
Нас оттуда попросят под попу,
Не ходи кума в гости к соседу,
Когда люди уехали в отпуск.

Всё какие-то, блин, афоризмы,
А блины у нас первые комом,
Но нам надо добавить харизмы,
Чтоб блины приглянулись знакомым.
Приглянулись родимым и близким,
И далёким, и даже за морем,
И не ради дежурной отписки,
А помочь в приближении горя.
Где-то лопнет струна и помчатся
По планете во всём – катаклизмы.
И спасения точного адрес:
Не банкир, не судья, и не …измы.

Вся история – пни да ухабы,
И мы где? Пассажиры с билетом?
Есть мужи, есть гуляки и бабы,
Что имею

  • Currently 0.00/5

Рейтинг стихотворения: 0.0
0 человек проголосовало

Голосовать имеют возможность только зарегистрированные пользователи!
зарегистрироваться

 

Добавить свой комментарий:
Оставлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи
  • Саша Сокол    дата:2017-12-10 09:42
    Не томи читателя, поэт
    Дай хоть маленький просвет
    Слишком много откровений
    Возомнивши, что Вы "гений"

    Нас таких по свету много
    Остепенитесь, хоть немного
    Я привык поэтов уважать
    Могу и короче Вам сказать

    Ямщик, не гони лошадей.....
    Пожалей....