Нить

Если выпало в империи родиться,
лучше жить в глухой провинции...
И. Бродский

Из Вятки протянется нить в императорский Рим,
от заводей снулых к волнам беспокойного Тибра,
от хрупкого мальчика, что, полнолуньем томим,
в размере гекзаметра звёздам читает верлибры.

И пусть говорят, что нельзя, но в сиянье луны
мелодия звука сливается с мрамором света,
и вот уже мальчик идёт вдоль латинской стены
из вятской холодной весны в италийское лето.

О, да, он идёт! И, возможно, нисколько не спит,
вбирая пространство и время большими глазами:
и падает Ершалаим, и возносится Тит,
и слава Империи ширится под небесами.

А может, он видит, как Публий Овидий Назон
в удушливых Томах гуляет у высохших речек,
и, горько вздыхая, вперяет глаза в горизонт,
откуда изгнали его из-за вольных словечек.

И слово обидное, колкое "провинциал"
засядет под сердцем тупой нарастающей болью,
но сколько бы денег ты хитрым пройдохам не дал,
такое врачуется лишь настоящей любовью.

И мальчик мечтает в ночи о бессмертной любви,
и льются стихи высоко над рекой и над бором,
он верит в неё, что она позовёт... Позови!
И древняя страсть обожжёт пламенеющим взором!