Песнь о Поэте

Баллада в семи частях с
вступлением и эпилогом.


Вступление:

Однажды тёмной летней ночью
Я средь дерев по лесу шёл,
Как вдруг, обрадовавшись очень,
На чью-то хижину набрёл.

В ней жил какой-то бедный старец.
Он книгу древнюю достал,
С трудом раскрывши старый ларец,
И мне балладу рассказал...


I.

Божьей искрой одаренный,
Божьим даром озаренный,
Родился июльской ночью
Ты, поэт непревзойденный.

С неба звёздочка мигая,
Пала, грудь твою сжигая,
Озаривши очи светом,
И в душе твоей растая.

И горел огонь тот звездный,
Сын небесной светлой бездны,
И всю жизнь тебя сжигая,
Он взывал к делам полезным.

И по жизни шёл ты быстро
Юным, честным, бескорыстным;
Был врагом непримиримым
Всякой лжи и дел нечистых.

Сильных мира не пугаясь,
Справедливым быть стараясь,
Ты стихами рушил догмы,
Изменить весь мир пытаясь.

И звезда твоя, сгорая,
К светлой жизни призывая
Тех, в рутине кто погрязнул,
В чёрной бездне умирая,

Всё рвалась, рвалась на небо,
Где никто из смертных не был,
Где предзвездные чертоги
Озаренны вечным светом.

Звёздный жар в груди скрывая,
В гневе молнии метая,
Ты глупцов развеял толпы,
Метким словом повергая.

Ты в сердцах рождал пожары,
Не боясь сулимой кары,
Презирая тех несчастных,
Что душою с детства стары.

Ты горел в объятьях страсти.
Жизни жалкие напасти
Не могли тебя тревожить -
Не доступен ты их власти.

И сметая все преграды,
Что возникнуть были рады
На пути твоём тернистом,
Ты не требовал награды...


II.

Так было... Много-много лет
Прошло с тех пор... Увы, поэт
уже не тот: исчез тот жар,
Остыл в груди его пожар,

Затихли звуки сладкой лиры,
А ураган иссяк. Зефиры
Вокруг главы его усталой
Поют про сладкие забавы.

Себя забыл и предал он,
Всё променял на сладкий сон.
А на челе венец дерновый
Дурман навеивает новый.

Предал он все свои мечты,
Предал величье красоты.
Души прекрасные порывы
Низверглись в жадные обрывы

Его довольства. А почёт
Свободу уж его гнетёт.
Его банальнейше купили,
И суть поэта в нём убили.


III.

Поэт, значенье ты утратил:
Ты предал Бога и себя.
Пытаясь жить лишь для себя,
Свой дар напрасно ты растратил.

Ты позабыл своё призванье,
Забыл, зачем ты создан был.
Отсек ты пару белых крыл,
Себялюбивое созданье.

А мог бы ты летать как прежде,
Душой парить на небесах,
И песнь была б в твоих устах
Как гимн Любви, как гимн Надежде.

Но ты свободе предпочёл
Толпы презренное вниманье,
Её неверное признанье.
Ты одного лишь не учёл -

Того, что путь земной не вечен,
И час раскаянья придёт,
Что памятник людской падёт,
Рукой презрения отмечен.

И неминуем Высший Суд,
И будешь призван ты к ответу.
Ты свято помни правду эту.
И не надейся, не спасут

Тебя забытые заслуги -
Творенья прошлые не в счёт.
Ни твоя слава, ни почёт
Не скроют там твои недуги.

Ты всё продал, ты всё забыл,
Свернул с тропы прямой поэта.
Повинен ты не только в этом -
Ты в сердце пламень задушил.

В твоих глазах не вижу света,
Не вижу искры звёздной след.
Знай, ты - отныне не поэт,
Ты правде изменил поэта...


IV.

Июльской ночи тишина,
Меж звёзд хвостатая комета.
Новорождённого поэта
В ночи приветствует она.

Ты помнишь ли свой миг рожденья?
Шучу, шучу. Конечно, нет.
Но ты способен, мой поэт,
На новое перерожденье?

И сможешь ли ты снова стать,
Кем был ты прежде? Или нету
В твоей душе хоть капли света,
Чтоб быть слугою перестать

Того, что ты клеймил позором,
Что ты душою презирал?
Иль ты навеки перестал
Быть юношей с горящим взором?

Увы, быть вечно молодым
Не так-то просто в самом деле:
Твои власы уж поредели,
И сам ты стал почти седым.

Но тот ли стар, кто телом только
Напоминает старика?
Чья мысль свободна и легка,
Кто пережил страданий столько?

Ведь, тело - прах, а дух бессмертен.
В груди небесная звезда
Горит, извечная она,
И вечен свет её. Отмечен

Твой дар лучами сей звезды,
А звёзды не бывают стары.
И где пылают их пожары,
Там души вечно не стары.

Поэт быть вечно молодым
Обязан, иль уж не поэт он,
А серый человек при этом,
Чьи чувства вечно холодны.

Но вижу я по всем приметам,
Что долго так не проживёшь,
Что сладкий сон с себя сорвёшь...
Проснись, поэт, и стань поэтом!


V.

Сонлива и нежна природа,
И дремлет крепко наш поэт.
Но в сладком сне такого рода
Великих достижений нет.

И где-то там, в пустыне звездной
Уж мчит пылающий огонь:
Комета из небесной бездны
Летит сорвать с него покой.

И вихрь пылающий, мятежный
Пронёсся над его главой;
И сладкий сон спокойно-нежный
Был прерван, а его покой

Исчез, раздавлен пробужденьем,
Был сорван властною рукой,
Разбужен поднебесным пеньем,
Очнись, поэт, и песню пой.

Проснись, поэт, и внемли Богу!
Услышь его небесный глас,
Найди в себе к нему дорогу,
Чтоб огнь священный не погас

В твоей душе. И стань пророком
Будь тем, кем ты обязан быть;
К чему призванье ненароком
Пытался ты в себе убить...

И что-то в нём переменилось,
И что-то в нём произошло,
Забыто всё, что раньше снилось,
Что было бременем - ушло.

Ушли земные помышленья,
Ушли навязчичые сны.
Ведь ты - поэт, венец творенья,
Певец свободной жизни ты.

Посланник ты небесной воли,
Творец божественных стихов.
Иной тебе не нужно доли,
Не нужно лжи прекрасных снов.

И вот, свершилось пробужденье,
Поэта жизнь сменилась вся,
Звезды пылающей творенье.
И глас Поэта раздался...

И вот, в глазах огонь сверкает,
Как прежде жар в душе кипит,
Он рвёт и молнии метает,
В слепом безвольи не молчит,

Он к душам гаснущим взывает,
Он разум сонный бередит.
И кровь в груди его вскипает,
А сердце за других болит.

В нём вновь ликует дух мятежный,
Он снова страстию кипит.
Он не придворный бард прилежный,
Он - Богом посланный Пиит!

Но люди - странные созданья!
Ты можешь тысячи веков
Свои рассказывать преданья -
Им будет жаль своих оков.

Им не нужна твоя свобода,
Им жаль спокойных, крепких снов.
Уж такова толпы природа,
Природа тысяч жадных ртов, -

Они не внемлют гласу Бога:
Их разум плотью замутнён.
И звук прекраснейшего слога
Им непонятен и смешон.

И вот, злой разум, что не дремлет,
Уж на поэта поднялся.
Он вечной правды не приемлет,
Ему смертельна правда вся.

И он толпы безумной взоры
На след поэта опустил.
В него упрёки и укоры
Он хитрой ложью запустил.

И вот, толпы слепая ярость
На голову его легла.
Увы, стихов немая сладость
Помочь поэту не смогла.

Он предан всеми был друзьями,
Был оклеветан пред толпой.
Его прескверными словами
Не опозорил лишь немой.

Он был растоптан и разорван,
Был злою чернью умерщвлён,
А стих его последний порван,
Но дух его не побеждён...


VI.

Туман безумья испарился,
А толпы черни разошлись.
Никто потом не прослезился,
И отомстить не поклялись.

Кому? - ты спросишь ненароком -
Кому же ты собрался мстить?
- Всем нам, за то, что мы с пророком
Такое смели совершить.

Себе отмстить и проклясть тоже,
Себя нам должно наказать.
Иль кто-то извне нам же должен
На нашу совесть указать?

Но, чу! меня никто не слышит,
Один в ночи мой скорбный глас.
А наш поэт уже не дышит,
Один он был на всех на нас.

Он умер, ну а мы безумцы,
Чем можем грех мы искупить?
Иль пламенеющим трезубцем
Нам души грешные пронзить?

Глупцы осталися глупцами,
Слепцы не видят божий свет.
Так что же, говоря меж нами,
Выходит зря погиб поэт?

Выходит всё напрасно было?
Что жар души его угас,
Его сознание остыло -
Напрасным было всё для нас?

Неужто голос его страстный
Неверны истины гласил?
Неужто крик его напрасно
Пространство молчное пронзил?

Неужто он, певец от Бога,
Напрасно душу изливал,
За тень божественного слога
Её зря Господу отдал?

Увы, такие настроенья
Нельзя б неверными назвать,
И мы в своём грехопаденьи
Не можем истину познать.

Но верю я, что не напрасно
Он жизнь свою отдал за нас.
Своим примером он прекрасным
Для жизни наши души спас.

Пусть он погиб, но дух остался
Витает он средь облаков,
В морях, где смертный не купался,
И средь нетающих снегов.

Он где-то здесь, он рядом с нами,
В душе у каждого из нас.
Он след в сердцах у нас оставил,
И пламень звёздный не угас.

Горит он пламенем надежды,
Пылает жаждою любви.
И правды длинные одежды -
В ночи слепящие огни.

Пусть мы тот след не замечаем.
Пока что! - я вам всем скажу.
Увы, пока что мы не знаем,
Но я всю правду расскажу:

Чрез пару лет мы ужаснёмся,
Увидев свой ужасный грех.
И с ним навек мы остаёмся,
Узнав важнейшую из вех

Всей прошлой мелкой жизни нашей.
Не смели мы его ценить...
Его, в смятеньи пред пропажей,
Себя заставим полюбить.

Но поздним всей вины признаньем
Увы, поэта не вернуть.
Вы, люди, - жалкие созданья!
И как спокойно мне уснуть,

Когда я знаю, как же низко
Способны люди поступать
(Но чую я конец уж близкий,
Боюсь пред финишем устать).

И верю я, что вас потомки
С презреньем желчным проклянут.
А кровь Поэта, голос звонкий
Они молчаньем помянут...


VII.

Красивы летняя природа
И тень ночного небосвода,
Где звёзды вечные горят;
Где сонмы ангелов летают,
Где солнцы яростью пылают,
Кометы между звёзд летят.

Тиха, нежна волшебность ночи.
Её чернеющие очи
Огнями звёздными горят.
И мириады белых точек
(Решил писать по шесть я строчек)
В дали космической не спят.

А на земле, под сводом неба
Лежит немой служитель Феба,
Спит вечным сном поэт.
Он видит сны теперь прекрасны.
Его старанья не напрасны,
Да жаль - его уж нет.

Но, вдруг, среди руин и гари
Звезда поднялась в вечны дали,
Покинув мёртву грудь.
Непросто быть звездой поэта,
Дарить ему так много света.
Прощай, счастлива будь!

И вот в пространстве многозвездном,
В пустыне хладной вечной бездны
Летит его звезда.
Она меж дальними мирами,
И меж бессмертными судьбами,
Горит теперь всегда.

Она пылает ярким светом,
Как знак небес младым поэтам
Горит в ночи она.
И ярый вечный звёздный пламень
Растопит даже хладный камень
Скопленный за века

В людских сердцах. Уже предпеты
Грядут беспечные поэты,
Хозяева веков.
И звёзды наземь ниспадают,
В новорождённых душах тают,
Срывая с них покров.

И та звезда, что людям снится,
Спешит скорее возвратиться,
Обресть и плоть и кровь.
И вновь чарующая лира
Грядёт воспеть пространства мира,
Поэт воскреснет вновь...


Эпилог:

Умолк старик, заснул как будто.
Сидел задумчив долго я.
Взглянул в окно - а там уж утро,
Уж дальше мне идти пора.

Хотел уйти я не прощаясь,
Чтоб не тревожить старика,
Но я не смог. Сдержать стараясь,
Схватила вдруг его рука

Меня за ветхие одежды.
- Ты погоди идти пока,
Постой, не рушь мои надежды,
Сынок, порадуй старика.

В тебе я вижу тот же пламень,
Звезды огонь в твоих глазах.
И чужд тебе сердечный камень,
Смешон тебе подлейший страх.

Ты помни, юноша, балладу,
В ней тайный смысл заложён.
Её дарю тебе в награду.
Но, я гляжу, уж ты смущён.

Свой дар не трать ты понапрасну
И пользу людям приноси.
И пусть тебя итог ужасный
Того поэта не сразит.

Сказавши это, он умолкнул,
А я в смятеньи вопрошал,
Его словами сбитый с толку:
- Чью жизнь сейчас ты рассказал?

Кто тот безумец дерзновенный,
Что смело истину гласил?
Чей дух мятежный и нетленный
На путь опаснейший ступил?

Ответил мне старик насупясь:
- Иди, бродяга, я устал.
Чего стоишь в дверях потупясь?
Тебе, что знал я, всё сказал.

Задумчив, шёл я по дороге,
А мог бы спать и видеть сны.
И мысли навевал о Боге
Свет исчезающей звезды.