Цаца

Тебя убивали простор и краса
простора. Тебя убивали роса
и травы. Тебя убивали стрекозы.
Тебя убивали коровы и козы.
Казнили тебя комары беспощадно.
И ты завывала волчицей надсадно.
И тем, что свежо было там и раздольно,
была всем ты видом своим недовольна.

Скорее ты в город хотела, в столицу:
себе заказала бы в городе пиццу,
где жизнь разменяв делово на купюры,
не тратят на смысл легкодумные дуры.
О, как ты жалела, о том, что решилась
на вылазку эту. На эту немилость
природы к тебе. На коров. На поселок,
к которому путь был достаточно долог.

Твой мир – это мебель, тряпье, телефоны,
на ручках божков дорогие балконы,
а так же другие сословия, классы,
где вместо балконов – сплошные террасы.
И парень, что звал тебя: «Сонечка, Валя»,
во время оргазма на крышке рояля.
Твой мир – это море, прогулки на яхте.
Инкогнито – нежный любовник в контакте.
А так же, при всем содержимом карманов,
забытая легкость курортных романов.

Твой мир – это серьги, цветочки, колечки.
Ни эти коровы, ни эти овечки.
Ни, прямо с утра, огородная проза.
Казнили тебя ароматы навоза.
Тебя убивало отсутствие денег,
продуктов. А дальше – в лесу, муравейник!
И все убивало. Рябина и тополь -
как будто ступала ты лесом в некрополь.

Меня убивало твое поведенье -
любая ужимка, любое волненье,
и там, где брели мы рассветною ранью,
и там, где возможно назвать глухоманью
всё, то что ты встретила, все, что узнала -
твоя красота. Как она убивала!
Но ты завывала, деревья скрипели.
Мне, нервы, казалось, мои на пределе.
Мы в дали ступали. Они не кончались.
Деревья, как стражники леса, качались.

И стало мне жутко. И стало мне страшно:
услышал, как волки завыли протяжно.
Твой стон, постепенно обретший привычку,
тебя превращал на глазах в истеричку.
И если, мне было в начале, забавно
смотреть на тебя, то потом уж подавно
забавно мне было от пылких мучений
твоих, потому что в тебе, приключений
таких, не видавшей, как эти, дорогой,
всё стало – порывом, всё стало – тревогой.

Мы дальше в поселок зашли. И, смиренны,
встречали нас избы. Но стилю сирены
была ты и там, предана столь же пылко.
А между поселком и лесом развилка,
к реке уводила, и там, мы в итоге,
свои омывали уставшие ноги.
И стало тебе, как-то странно спокойно.
Ты стала держаться. Ты стала достойно
держаться спокойно. Ты села на камень.
В очах, увидал я, испуганных, пламень
метался звездой над глубокой рекою.
А после ныряла ты в речку. Нагою
наядой, из ней выбиралась на сушу.
Твой мир – это тела, способного душу
однажды раскрыть, нагота. Это страсти.
Твой мир – это, то что не только во власти
величия денег, журнального глянца.
Была ты не просто столичная цаца,
но ангелом нежным, вполне - дьяволицей,
покорной служанкой моей и царицей.

Твой мир – это реки, леса, буераки.
Костры и палатки. Пеньки и бараки.
И там, где еще ты боялась немножко,
лесная глубинка, лесная сторожка.
Твой мир заключался в испуге в объятья;
теряли значение кольца и платья,
что сам я не знал, то во вред ли, во благо,
что впредь не польстишься на трусики танга,
что слившись с природой, в историей древней
вернешься в столицу последней деревней!

За стихотворение голосовали: Frau_Nett: 5 ; vasilisa2019: 5 ; evridika: 5 ; inka2014: 5 ; vetr5: 5 ; maarv: 5 ; Sofia1234: 5 ; Стивенсон : 5 ; 79108147822: 5 ; natalya_Kozireva: 5 ;