В Одессе все всегда по плану.

Одесса песья Нимфа дворовая,
ветшает изваляв лохмотий кольца,
качаясь Деребасовским трамваем,
краснеющим как галстук комсомольца.
Кирпичиками трескаясь вдоль стенок,
старинных и эпических кварталов,
она почти иссохлась как Мурена,
или Хамса на пляжном покрывале.
В изломаных подагрой сухожилиях,
и вмятинах подвалищь ее барных,
оскалы кабаков в которых пили,
отьявленности швали элитарной.
Она бредет и вечно попадает,
в компании разбросаных как гвозди,
косых и безпризорных шалопаев,
играя с ними в карты или в кости.
Куда бы не брели огрызки эти,
вдоль улиц провонявшихся котами,
все кончится в вокзальном туалете,
или гоп-стопом в зале ожидания.
Бывает закопытит по трущебам,
понтами поножовщин анонимных,
но расшатались зубы Пенелопы,
зачах белесый стан кварталов длинных.
Уносит осыпаясь под трухою,
Одесса свои хитрости жидовьи,
хотя не суждено ей стать изгоем,
у собственных ублюдков полукровья.
Всплывает ген Семитский что был в папе,
с пейсатым шельмовством чертокозлинным,
и в каждом околоточном Остапе,
еще найдешь улыбочку Равина.
Случается жучье с клубком эмоций,
Раскольниковы склавшие старушку,
в стречал в Одессе я такого поца,
они и разожгли там заварушку,
Они из гавноедов,трупоебов,
которые сбесились в изуверстве,
им снится депозитная европа,
как шлюхе снятся влажные контексты,
А помогли им в этом Куроебы,
с фольклорного ансамбля - Наливайка,
и педики что тянутся в европпу,
где им гноиться можно без утайки.
Одесса дом терпимости извечно,
комуто это кажется призванием,
и Нимфа - песья в климаксе и течке,
одновременно будто в наказание.
Но есть в ней и невинные порывы,
они к ней приезжают подхалтурить,
с подсолнечных полей где непытливы,
наивные сердца уездных гурий.
А есть еще сердца - анахронизмы,
они красны как тот трамвайчик старый,
их тоже много среди нигилизма,
который продается за долары.
Живет в них память прошлого и вера,
они бросят Нимфу - песью палкой,
и служат для припадочных примером,
того чем горда старая закалка.
Они не продадут страну уебкам,
и символом Оессы будет вечно,
трамвайчик что качается неловко,
краснеючи средь жизни быстротечной.
И якорек на корабельной краске,
и амфилады белые вдоль скверов.
ведь мы живем проверянною сказкой,
а не какой то новою химерой.