Молочный туман

Сирень. О сколько о тебе, сирени, сказано и спето,
прими и этот вольный вздор на склоне северной весны,
хоть музы алчут о судьбе, и не хотят совсем про это:
претит им, взбалмошным, сыр-бор из-за слепящей белизны.

Им тупо хочется от пихт, берёз, шиповника, колючек
бежать в пустыню, к тем пескам, где никого и ничего;
им нужен внутренний конфликт, робинзонада, небо в тучах,
в улыбке скрывшийся оскал, Харона хмурое чело.

Любой ценой они возьмут своё и, белая, не будет
в стихах белеть твоя краса, а в прозе – листьями шуметь.
Сирень, о сколько было тут воспоминаний о верблюде,
теперь на них стоят леса, снимают золото и медь.

Бумаги снежное брюшко пинцетом лирики потрогать
горазд свидетель бытия в тени сирени дорогой:
верблюд прошедший сквозь ушко, невинность, славящая похоть,
Харона крепкая ладья вот здесь – под самою рукой.

И что могу я о тебе? И краем слова не задену:
ты чересчур близка тому, кто славит чувственную чушь,
и не желает о судьбе, да лбом колотится об стену.
душой ощупывая тьму. Стихи не выдержат кликуш.

Но, в море боли горлопан, не завяжусь узлом от боли:
она – иллюзия, и мной в тоске придумана была,
но вдруг в молочный твой туман взгляну… и нет былой юдоли,
и чужд безумцу мир-иной, и жизнь так сахарно бела.

За стихотворение голосовали: irida: 5 ; АнЧаР: 5 ; vikrim: 5 ;