Изумруды

В тот вечер ты сидела у окна.
Глаза твои, способные со дна
извлечь при повороте головы
два изумруда, их не извлекали:
куда-то в даль, в кричащую «увы»
унылостью небесной вертикали
в тисках горизонтальной западни,
они влеклись. Мы в комнате одни,
Адам и Ева нового греха,
скрывались друг от друга простодушно,
хоть платье, как цитата из стиха,
блестело, повторяя всё, что нужно.
Ты погружалась в собственный мирок;
в нём пел тебе о скорой встрече рок,
я – в свой, в неописуемо слепой,
крадя впотьмах из вазочки печенье:
напрасно свет, что создан был тобой,
в тот вечер так усиливал свеченье.
Ночь приближалась – важная глава
моей судьбы. Небесная плотва,
скрывая в темноте изгибы спин,
и раз и два наевшись до отвала,
так словно бы впадая в рыбный сплин,
мерцающих драконов доедала.
Та ночь вселила дикие мечты
в союзника, в соузника тщеты…
из памяти навек стереть позволь
то, как познал сквозь собственную длань я
лодыжки обнажённые как боль
до высшей точки их существованья,
и то, когда воссели на паркет,
и думали, что нам пределов нет,
грядущего рассеялся туман
за вздохами оконной занавески,
поскольку мы на кожаный диван
перебрались из позы по-турецки...
Когда проснулись, каждый свой предмет
исследовал внимательно рассвет,
а ты, при повороте головы,
историей разглядывала Брута,
даря ему на фоне синевы
и солнца – два зелёных изумруда.