Горгулья и Луна

Меж узких улочек Парижа,
Где заблудилась тишина,
Где время, замерев, не дышит
Живёт горгулия одна.

Дитя времён и камнетёсов,
Что стережёт невинность снов,
Где статуй хор многоголосый
Плетёт биение часов.

Среди шаблонных лиц прохожих,
Что вечно в никуда спешат
Никто не думал, что, быть может,
Под камнем теплится душа.

А между тем, средь дум дремучих,
Когда с небес струится тьма,
Когда Париж ночною тучей
Сокрыт, и поступью летучей
Заходят в окна стражи сна,

Когда ,объятая покоем,
Зевает улица дверьми
И темнотою нежно кроет
Глаза оконные свои.

Избавясь от дневной проделки,
Ныряет в сон – О, сладкий яд!
Как только полночь шепчут стрелки,
Горгульи крылья шелестят.

Её черты, что днём ужасны,
Налиты дикой красотой,
В неё жизнь кипит надеждой ясной,
Что пожирает свет дневной.

И если ты, мой друг бессонный,
Что думу на беду нашёл,
Посмотришь сквозь скелет оконный,
Замрёшь, видением сражённый,
В своём неведенье смешон.

Там, где кишел пчелиный улей,
Сокрытый благодатной тьмой,
Освобождённая горгулья,
Хрипя, беседует с Луной.

И голос вечности скрипучий
Клокочет в каменном нутре,
Горгулью злой бродяга-случай
Увлёк в чудовищной игре,

Её сковал и век, и камень,
И тайны строгой старина,
Лишь в тёмном сердце бьётся пламень,
Горгулья в холод влюблена.

Ах, если б крылья из гранита
Подняли в небо, сразу мгла
Была бы в пух и прах разбита
Глазами, где горит Луна.

О, белолицая красотка,
О, гнёт поэтов и волков!
Ну что же может камень кроткий,
Страдалец мраморных оков

Тебе отдать, помимо взгляда,
Души, что прелести полна.
Но красота порою ядом
Кипит и сердца лишена.

И глас расстроенною скрипкой
Стенает : «Сжалься надо мной!,
Я лишь одной твоей улыбкой
Довольна буду, ангел мой!

Я в небо может на мгновенье
Ворвусь, разбиться мне не жаль,
Послушай, сладкое виденье!
Прошу, уйми мою печаль!

Пойми, ведь я живу лишь ночью,
Когда уродливый мой свет
Твоим дыханием порочным
И ледяным огнём согрет.

Не презирай меня, не надо!
Не отврати свои лучи,
Мне одного довольно взгляда,
О, Ангел…» « Полно Вам, молчи!

Твоим речам порой нет края,
Твой грубый голос мне претит,
В мольбе безрадостной стеная,
Он жалок так же, как твой вид.

Пойми, ведь я тебе не пара,
Твоя любовь – моя беда,
Ты рождена кошмаром старым,
А я навеки молода.

Мне день и ночь поют поэты,
Их взгляд прекрасен, как и я,
Глаза горят чудесным светом,
Весь облик мой боготворя.

В мои лучи вплетает ветер
Свой шёпот – сладострастный стон,
Мой лик, что несравненно светел,
Возносят нищий и барон.

Мной сражены людские боги,
Что душу мне несут и кровь.
А ты что можешь, друг убогий?»
«Я отдаю свою любовь!

Она, поверь, как мир огромна,
Нет, как вселенная, как пять!
Пусть крыльев тяжесть неподъёмна,
Но я душой могу летать!

И пусть мне никуда не деться
От уз уродства своего,
Но… Если б видела ты сердце –
Оно красивее всего.

Пусть солнце факела прекрасней,
Горяч его слепящий вид,
Но солнце еженощно гаснет,
А факел – день и ночь горит!

О, слушай, дивное созданье,
«Луна» - шепчу за разом раз,
Ведь ты на карте мирозданья
Одна» «Довольно громких фраз!

Пойми, ведь ты дурной породы,
Я – птица, ты ж – стальная клеть,
Мы как Смеральда с Квазимодо!
Я не могу тебя жалеть…

И пусть любовь твоя нетленна,
Что толку в этой мне любви,
Ведь я – сокровище Вселенной,
А ты – ничтожество Земли.

Довольно громких слов, ты слышишь?
Ещё одна такая ночь,
Я спрячусь за соседней крышей,
Ну а сейчас уйду-ка прочь.

Уже светает, и на место
Моё Аврора собралась,
А значит, солнце уж воскресло,
Мой взгляд свою теряет власть».

И потихоньку стала таять
Красотка воском на свечах,
Оставив о себе на память
Слезу на каменных очах.

* * *
Недавно утром, на неделе
Жирдяем, что хранит закон,
Когда Париж дремал в постели,
Был найден каменный дракон.

Вся мощь его, вся стать, вся сила
Рассыпались мгновеньем в прах.
Здесь время сделку заключило
С Судьбой оскалом на губах.

Там, где не властны гнёт и стужа,
Угроза смерти где пуста,
Там, где ни снег, ни лёд не нужен
Убить поможет красота…

Там можно всё примять любовью,
Путь тех, кто эту боль прошёл,
Как тропы войн залиты кровью,
Гранитной крошкой орошён.

Об этой боли молят Бога,
Она как бред, лишает сна.
Мы все Горгулии немного,
Мы все – немножечко Луна.

* * *
Средь узких улочек Парижа,
Где заблудилась старина,
Где время, замерев, не дышит,
Жила Горгулия одна.

За стихотворение голосовали: Анна Ансилевская: 5 ; margo.matv: 5 ; darjaromanova@myrambler.ru: 5 ; Алька: 5 ; Алексей Клименко: 5 ; Мистерия: 5 ; zomby: 5 ; Sofia1234: 5 ;